>...Конечно, мещане испугаются художнически-сгущенного рисунка, как они испугались, с гораздо большим субъективным основанием, раньше революции, но разве для них революция открыла широкие пути к светлым далям, к океану бесклассового общества.
>И настоящему революционеру повесть Зазубрина поможет выжечь окончательно из своего существа оставшиеся "занозы" исторического прошлого, чтобы стать смелым инженером неизбежного и радостного переустройства его.
>Это ли не оправдание смелой попытки молодого талантливого художника.
Тьфу. Эту "пролетарскую литературу" насаждали вместо русской. Занозы исторического прошлого выжигались - Пушкина выбросили за борт, Толстой с Достоевским - реакционеры, их книги запрещались, изымались и уничтожались.
К счастью, до нас дошла только небольшая часть "пролетарских" произведений про романтику расстрелов. Вот и этот автор - забытый Зазубрин, которого объявили "первым советским романистом" и чуть ли не классиком, - все описанные им с тошнотворными деталями зверства считает тяжелой, но необходимой работой, эдакие расстрельные будни. Эта работа предполагается совершенно нормальной и оправданной. Трудная, но нужная. Никаких стеснений, хотя у нормального человека эти художественные описания, как рассортировывают кальсоны и рубахи, не должны вызывать ничего, кроме отвращения. И "талантливый" автор с героями-чекистами дружил, добросовестно изучал специфику их деятельности, сам ходил на расстрелы, так что его повесть является своего рода "репортажем" из смертного подвала.
У руководства страны хватило ума отправить на свалку литературу 20-х годов, сочли такое прошлое неприглядным и принялись поощрять написание высокохудожественного "Хождения по мукам" и "Тихого Дона". Только Хрущев потом вернул "Конармию" И.Э.Бабеля, где конармейцы предстают бандой. Ну, и еще Фурманов остался с Серафимовичем. Агитки Демьяна Бедного тоже только при Хрущеве один раз переиздали.
А всяких полусумасшедших авторов из партийных активистов, "героев гражданской войны" и прочих швондеров, которые в 20-е годы решили обессмертить себя на литературном поприще и завалили своими писаниями редакции, отправили вместе с их творениями куда следовает. И Леф, и РАПП.
Наверное, в 37-м году докторам не понравилось их собственное лекарство. Это вызывает у меня далекое от христианских идеалов злорадство.
