|
|
От
|
Pout
|
|
|
К
|
Pout
|
|
|
Дата
|
25.09.2003 23:11:24
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; Россия-СССР;
|
|
Моссовет . Уроки поражения
За битого в 93 дают нынешних небитых галасистых дюжину.
Почему советы потерпели поражение? где пороки организации "старой"
совесткой власти?
Савельев
(активист групп Сильный Совет,Законность и народовластие)
Неизвестный Моссовет
отрывки
------------
правили Москвой одни, а общественное мнение чинило расправу за
безобразное правление над другими. Москвичам так и не дали осознать, что
не было у них никаких других защитников в системе власти, кроме
депутатов. Единственный инструмент участия во власти - уважение к
статусу народного избранника - номенклатура смогла выбить из рук
депутатов.
Да, депутаты, были плохи (не подготовлены, суетливы, глупы, пассивны и
т. п.), не смогли взять реальную власть в свои руки, многие из них
предали своих избирателей... Но не было в Москве никакой другой силы,
кроме депутатского корпуса, которая противостояла бы разграблению
столицы и мятежу номенклатуры.
Депутатам судьба предоставила возможность избавиться от иллюзий раньше
других. Им воочию пришлось столкнуться с предательством собственного
руководства: увидеть махинации вокруг кандидатуры на пост начальника
ГУВД, пережить "выкручивание рук" во время утверждения исполкома
Моссовета, наблюдать прямой саботаж решений Моссовета по статусу
Москвы...
Поскольку депутаты стремительно избавлялись от наивности, Попову
пришлось играть ва-банк, делая ставку на ликвидацию Моссовета как
властной структуры. Потеряв доверие депутатов, еще можно было опираться
на все еще наивных избирателей. И тогда на вооружение была взята идея
"сильной исполнительной власти", реализованная до полного умерщвления
власти представительной.
Шаг за шагом мэр Москвы и Президент России, работая сыгранным дуэтом,
отсекали властные функции Моссовета. Верховный Совет и Конституционный
Суд охотно во всем способствовали им. В конце концов на растерзание
очень "независимой" прессы и избирателям остался безобидный обрубок
народных чаяний образца 1990 года, только и годный на то, чтобы его
лягали и кусали. Именно таким Моссовет и оказался полезен - меньше
пинков и укусов приходилось на долю тех, кто в действительности правил
бал.
Итак, Попов, задвинувший Моссовет на задний план политики и управления
городом, торжествовал. Для окончательной победы оставалось немного.
Последний бастион - Городская Дума (Малый Совет) - пал после проведения
выборов в самом Моссовете (см. главу "Думский переворот").
Переродившиеся почти поголовно в номенклатурных чиновников члены
Президиума Моссовета легко объединились с ярыми "поповцами" и бывшими
коммунистами из группы "Москва".
Моссовет стал безвредной игрушкой в руках номенклатуры и мишенью для
журналистского словоблудия.
----
Благодаря Б. Ельцину в руки вчерашних и новых номенклатурщиков , попали
не только рычаги власти, используемые КПСС, но и многое другое. Это
многое - прямое подчинение им руководства милиции и территориального
управления Министерства безопасности, бесконтрольное решение всех
вопросов, связанных с собственностью Москвы и громадными средствами,
сконцентрированными во внебюджетных фондах.
Все закулисные интриги и жестокие разборки в структурах исполнительной
власти до публики не доходили. Зато депутатские склоки крутили по
московскому каналу телевидения часами более года. Жизнь становилась все
хуже, а тут на экране занимались совершенно непонятными разговорами
народные избранники. Услужливые комментаторы торопливо толковали: они
некомпетентны, слабы, ничего не умеют и хотят бесконечно могучей личной
власти. Этим они мешают толковым хозяйственникам, ночи не спящим в
заботах о любимом городе. Поносимым и шельмуемым депутатам оставалось
мучиться бессильной злобой, прорывающейся в редких и бездарно сделанных
телепередачах с их участием. Многие предпочли не нервничать и пошли к
хозяевам города на поклон - просить доходного места при мэрии.
Помимо действий пятой колонны, работу Моссовета калечило и извращенное
народолюбие. Большинство депутатов находилось при стойком убеждении, что
надо выдавать побольше решений "полезных для города". Ради тактического
успеха они старались не замечать, что проигрывали стратегически, что
"полезность" выпускаемых решений исчезающе мала.
....все можно было бы сделать по уму. Нужно было только в какой-то
момент одуматься и начать все сначала - с определения нескольких
ключевых проблем, над которыми депутатам придется работать в течение
длительного периода.
Таких проблем, на решение которых, отбросив второстепенное, стоило
сориентировать всю работу, было не так уж много. Это:
- соблюдение законов России исполнительными структурами города (нормой
должны были стать открытые судебные разбирательства, инициированные
депутатами должен был возникнуть банк данных по случаям нарушения
законности должны были быть созданы органы независимого финансового
контроля, внесены законодательные инициативы по коррекции российского
законодательства и пр.)
- формирование и поддержка независимых рыночных структур, не имеющих
генетической связи со старыми исполкомовскими формированиями (единая
система льгот, кадровые центры, разумное лицензирование, ответственность
собственника перед городом, ответственность властей перед производителем
и пр.)
- поддержка новых политических и общественных организаций и движений, не
ведущих коммерческой деятельности и действующих в рамках закона
(обеспечение их помещениями, выходом в средства массовой информации,
возможностями участия в подготовке проектов решений органов власти и
пр.).
Если бы Моссовет сконцентрировался именно на этих направлениях работы,
которые ему прелагал "Сильный Совет", то удалось бы избежать того
беспросветного одиночества, в которое Моссовет загнали его руководители.
Впрочем, надеяться на какую-то победу все равно было бесполезно. Силы
были не равны.
ПОСЛЕДНИЙ ПАТРОН
В последние дни 1992 г. вопрос об организации работы Совета был поднят
последний раз. Весь 1992 год по этой позиции многим казался совершенно
провальным. И вот на трибуну выходит председатель Моссовета Н. Н. Гончар
и выносит на рассмотрение депутатов целую программу организационной
реанимации Моссовета:
1. Расписать компетенцию каждой из структур Моссовета, предусмотреть
исключительную компетенцию постоянной комиссии, Малого Совета.
Обоснование: Смысл структурирования Моссовета состоит в том, чтобы дать
возможность принять решение не Моссовету, а тем или иным структурам, и
тем самым облегчить работу Моссовета в целом.
2. Президиум Моссовета должен быть сохранен, его задача - повседневная
организация деятельности Московского Совета, его аппарата, текущего
взаимодействия комиссий, подготовка заседаний Малого Совета.
Обоснование: Все вопросы, как правило комплексные, нужен координирующий
орган.
3. После вотирования председателей комиссий в течение 2-3 недель нужно
принять решение о том, что до конца полномочий Совета состав
председателей постоянных комиссий не меняется. Обоснование: Требование
элементарной дисциплины в комиссии, в особенности для тех, кто работает
на постоянной основе. Председатели не будут уходить от непопулярных
решений в этой области.
4. Порядок работы сессии Моссовета должен быть таков:
- вносится концепция, по ней принимается решение сессии,
- профильная комиссия, группа комиссий или Президиум
готовят проект решения и анализирует поправки,
- голосование поправок к проекту проводится подписным путем
через комиссии.
Обоснование: После принятия закона о статусе Москвы в компетенцию
Моссовета будет передан целый ряд важный вопросов, что повысит
ответственность за сроки принятия решений и их качество. Часть депутатов
занята по месту основной работы и не может много времени уделять
заседаниям.
5. Повестка дня сессии должна утверждаться в начале сессии и изменяться
только количеством голосов большим, чем число голосов, поданных за
первоначальный проект повестки. Обоснование: Постоянные изменения в
повестке дня уводят от содержательных вопросов.
Все это было замечательно! Это был луч света в темном царстве
номенклатурного саботажа! Только одна тонкость всей этой программы
как-то ускользнула от депутатов. Выдвинув программу, Гончар не внес по
ней ни одного проекта решения. Именно поэтому возникшее у депутатов
удовлетворение от председательской программы было временным. Исполнять
ее никто и не собирался
=======
(эпопея с назанчением Комиссарова начальником ГУВД. Депутаты дважды
голодали по 18 и более дней. Трудно это уместить в "практику
праламентской деятельности2,но такое было. И наверно теперь и дальше
этого простоо не будут понимать.)
обратиться к "царю батюшке" не удалось. Депутатов просто не пустили в
Белый Дом. Новая демократия устанавливала свои порядки. О Конституцию и
законы Ельцин стал вытирать ноги сразу, как только были нейтрализованы
всесоюзные структуры власти и у него были развязаны руки. Статус
народного депутата для него с этого момента не значил ровным счетом
ничего. Одновременно сговор номенклатуры поддержала пресса. В СМИ
голодовка была представлена глупой и нечистоплотной игрой.
Пробиться к Ельцину на сей раз удалось лишь одному наиболее настырному
депутату. Изложив все свои болячки и объяснив причину голодовки, депутат
нашел отеческое понимание и даже получил обещание со стороны Президента
во всем разобраться и встретиться с моссоветовцами на сессии. Депутат
ушел повеселевшим. Но напрасно. Ельцин обманул второй раз, так и не
решившись посмотреть в глаза избранникам Москвы, которая в свое время
вытолкнула его к вершинам власти. С начальником ГУВД он тоже не стал
разбираться. Все-таки Г. Попов был для Ельцина почти родным и мог еще
пригодиться для дальнейших закулисных игр, а с Моссоветом были одни
только хлопоты.
Результатом голодовки было перенесение конфликта с уровня "Моссовет
против Исполкома и собственного руководства" на уровень "Москва против
руководства СССР". Десятки статей и телевизионных комментариев позволили
москвичам разглядеть закулисные игры номенклатуры, которая в данном
случае не могла играть "втемную". Это было хорошо, но никто не видел
теневой игры российского политического клана...
Для нас комбинации номенклатуры в этой истории должны показать, что
закон вовсе не был целью ни российского, ни союзного руководства. Первое
подтвердило это через два с половиной года (октябрь 1993 г.), а второе -
через три с половиной месяца (август 1991 г.). Действия ГКЧП были по
форме вполне законными, но попытка встряски всей системы власти с далеко
идущими последствиями была налицо. Это ставило под сомнение соблюдение
закона в том случае, если бы ГКЧП одолел своих оппонентов, что
достаточно явно показало "дело Комиссарова".
Другой вывод из этой истории - в том, что мужество и стойкость в
отстаивании закона и правды могут быть обращены на службу далеко не
чистоплотным политическим планам. Попов, Лужков и Станкевич
продемонстрировали, что умеют это делать. Они превратили всю историю с
назначением начальника ГУВД в еще один таран, направленный против
союзного руководства.
И все-таки голодовка не была напрасной. Медленное публичное самоубийство
только на первый взгляд кажется бессмысленным. Особенно если учесть, что
его могут использовать не так, как хотелось бы тем, кто рискует своей
жизнью. Все-таки самопожертвование не может оставить людей с нормальной
психикой равнодушными, они делают попытку понять причины непонятной
стойкости.
------
(Беззаконие и жизнь по указам)
19 апреля 1991 г. Президиум ВС без согласования с Моссоветом принимает
постановление "О статусе и структуре органов управления города Москвы".
милостью депутатов ВС Конституция РСФСР, а также ряд законов,
регламентирующих структуру и функции властей, с 12 июня 1991 г. в Москве
были отменены.
28 августа в послепутчевой горячке появляется Указ Ельцина ? 96, в
очередной раз подкрепивший процесс узурпации конституционных прав
Моссовета. Мэрии предоставлялось право на самостоятельное образование и
использование внебюджетных фондов, изъятие и предоставление земельных
участков, распоряжение и управление собственностью города,
самостоятельное установление акцизов и предельных уровней оптовых и
розничных цен, лишение неугодных предприятий права на установление
договорных цен, самостоятельное введение местных налогов и штрафов.
Мятеж продолжался.
В дело вступил непререкаемый авторитет. Нет, не закон, не Конституция, а
сам Президент Ельцин! Он отдал Попову землю и собственность, валютные
средства города и внебюджетные фонды, милицию и КГБ. Моссовету
оставалось лишь согласовывать нормативы по бюджету. Указ следовал за
Указом - так явочным порядком устанавливался статус Москвы - столицы
криминального мира, гнезда номенклатурного мятежа и нового Клондайка для
любителей легкой наживы.
29 декабря 1991 г. появляется Указ Президента РСФСР ? 334 "О
дополнительных полномочиях органов управления г. Москвы на период
проведения экономической реформы". Вопросы взаимоотношений
представительной и исполнительной власти были решены опять помимо всяких
законов. В некоторых пунктах Указа появились слова о согласовании
действий мэрии с Малым Советом Моссовета (бюджетные нормативы, местные
налоги и регистрация предприятий). В остальном Указ повторял предыдущие
акты Президента и вводил дополнительное право мэрии проводить ускоренную
приватизацию муниципальной собственности по самостоятельно разработанным
правилам и графику.
12 января 1992 г. выходит еще один Указ - "Об обеспечении ускоренной
приватизации муниципальной собственности в г. Москве". В абсурдной
карусели беззакония составители документа (очевидно, из мэрии Москвы) не
заметили, что согласно Указу, Президент санкционирует "бесплатную
передачу гражданам квартир жилищного фонда... от имени Московского
городского Совета народных депутатов Правительством г. Москвы...", забыв
спросить мнение самого Моссовета. Кроме того, Фонд имущества Москвы,
образованный Моссоветом, по данному Указу лишался своих полномочий,
оговоренных в Законе РСФСР "О приватизации государственных и
муниципальных предприятий в РСФСР".
мэрия благодаря поддержке "сверху" перекроила административное деление
Москвы заново, попросту парализовав на несколько месяцев основные
управленческие структуры. Беспредел (в том числе, и с точки зрения
закона) осуществлялся под устаревшими антисоветскими лозунгами, объект
критики которых исчез еще в 1990 г. Поскольку Советы стояли на пути
установления режима единоличной власти мэра, то с точки зрения Г.
Попова, следовало оглушить москвичей шумной ложью, чтобы убедить их в
изначальной порочности органа государственной власти, позволившего себе
носить название "Совет".
Реформа административно-территориального управления городом, губительная
в нестабильной экономической ситуации, вполне соответствовала целям
номенклатуры, стремящейся к нейтрализации или устранению своих
политических противников. Избранные методы вполне соответствовали цели.
Свобода слова реализовалась только для сторонников "генеральной линии",
а против несогласных была развернута программа подтасовок и лжи.
Административный передел, проводимый с революционным энтузиазмом,
призван был обеспечить бывшим партаппаратчикам, проявившим к тому же
лояльность к новому "вождю", доходные места.
Теоретической основой для административного "эксперимента" послужил
тезис о "сильной исполнительной власти". В действительности эта власть
ничего исполнять не собиралась, а "теории" разводились лишь для того,
чтобы подорвать другие ветви власти и прибрать к рукам их полномочия.
Речь вовсе не шла об эффективности функционирования "исполнительной
вертикали", которой "эксперимент" нанес сильнейший удар. Только по
официальным данным, московские чиновники не выполнили более трети
распоряжений мэра и постановлений Правительства Москвы ("Тверская-13",
5.11.92). Что ж с того? Выполняется только то, что выгодно в данный
момент!
На протяжении всей российской истории государственные мужи неоднократно
использовали метод укрепления своей личной власти, заключающийся в том,
что старые органы государственной машины постепенно утрачивали свои
функции, а влияние и реальную власть получали другие структуры.
Постепенность процесса преобразований гарантировала от социального
взрыва. .... назвавшим себя демократам проходимцам удалось оседлать
волну демократических настроений и захватить сначала Москву, а потом и
всю Россию.
=======
(Москва как полигон для обкатки будущих шагов на уровне России)
Из обращения объединения депутатов Моссовета "Законность и
народовластие" (23.12.92):
"Провокационное, откровенно подстрекательское поведение исполняющего
обязанности мэра города Лужкова Ю. М. в дни работы VII Съезда народных
депутатов Российской Федерации в очередной раз предостерегло: Москва не
может дальше оставаться заложницей самоуправства криминальных
группировок и людей с уголовным мышлением без неминуемого обострения
угрозы конституционному строю, нарождающимся демократическим институтам,
законным правам, интересам и самой жизни москвичей.
Необходимо помнить, что сегодня мы стоим у последнего рубежа, за которым
либо спокойная и продуманная, протекающая в рамках Конституции и законов
России эволюция к нормальной жизни для большинства граждан, либо
экономический крах, социальный взрыв и неизбежный приход к власти
реакционных сил, установление ими террористической диктатуры, то есть
полный и принципиальный отказ от демократической перспективы".
Нельзя недооценить и роль Р. Хасбулатова, всячески способствовавшего
тому, чтобы оградить Лужкова от депутатских каверз. Им помимо выборов в
июле 1992 г. были заблокированы выводы парламентской комиссии, изучавшей
деятельность исполнительной и представительной власти в Москве. Итоговый
документ комиссии, представленный Президиуму ВС, вместо рассмотрения по
существу, был положен под сукно, а комиссии было предложено продолжать
свою деятельность, которая к тому времени открыто саботировалась
московской администрацией ("Ъ", ? 28, 1992).
Из обращения группы депутатов Моссовета к москвичам (ноябрь 1992 г.):
"Развернувшаяся сейчас кампания дискредитации представительных органов
России идет по модели, отработанной в Москве. На две трети состоящий из
депутатов, избранных в 90-м году по спискам "Демократической России",
Моссовет уже в 91-м стал, судя по московской прессе, препятствием для
"демократических" и "рыночных" реформ, проводимых "прогрессивнейшим"
(состоящим на девять десятых из старой номенклатуры) московским
правительством.
И все из-за того, что Моссовет настаивал на безусловном исполнении
российских законов, отменяя и опротестовывая незаконные решения
исполнительной власти. Решения, открывающие дорогу номенклатурной
приватизации. Решения по распоряжению городской собственностью,
ущемляющие права рядовых москвичей: о продаже жилых домов вместе с
жильцами коммерческим структурам, о выселении детских учреждений и
учреждений культуры из занимаемых ими зданий с помощью вооруженных
отрядов, о сдаче в долгосрочную аренду за бесценок огромных земельных
участков. Моссовет выступает против совмещения должностей в органах
власти и в коммерческих структурах. Настаивает на том, чтобы столичная
милиция возглавлялась профессионалом. Требует, чтобы средства,
полученные от продажи гуманитарной помощи, были возвращены городской
администрацией для раздачи малоимущим, а не исчезали в недрах московской
торговли. Моссовет не утверждает городской бюджет, в котором московский
мэр, преуспевший в выбивании средств у федеральных властей, не хочет
показывать доходы, заработанные городом и составляющие, по подсчетам
депутатов, десятки миллиардов рублей. Во всем этом и заключается
политика "контрреформ", проводимая представительными органами власти
Москвы.
Мы совсем не склонны идеализировать работу Моссовета: кому, как не нам,
знать о недостатках в его деятельности. Далеки мы и от того, чтобы
идеализировать законы, принятые Верховным Советом. Многие из них уже
сейчас требуют уточнения. Более того, некоторых законов явно не хватает.
В этой связи хотелось бы обратить внимание российских парламентариев на
то, что принятый в первом чтении закон о статусе Москвы никак не
рассматривается во втором чтении. Москва де-факто живет по указам
Президента" ("РГ", 04.11.92).
VII Съезд народных депутатов России под влиянием ситуации
(антисъездовская позиция Ельцина, демонстрация грузовиков у стен Кремля,
устроенная Лужковым, наглое выступление последнего со съездовской
трибуны) принял поправку к пресловутой 183-й статье Конституции,
распространив действие общероссийских законов на столицу. Но маховик
номенклатурного мятежа уже был раскручен.
Тут восстал еще и титан номенклатуры Ю. Лужков, почувствовавший
серьезный подкоп под свое административное кресло: "Сегодня городская
власть функционирует в обстановке правового хаоса. В какой-то мере он
компенсировался постановлениями Президиума Верховного Совета, указами
Президента, но это были в основном частные решения... Закон об
областном, краевом Совете... реакционен. Ибо его породила та же идея -
вся власть Советам" ("ВМ", 01.03.93). Решения Президиума подразумевались
еще старые, когда на нем председательствовал Ельцин. Номенклатура
продолжала планомерно демонстрировать единственную функцию Советов: не
давать работать исполнительным органам.
О власти Советов в Москве к началу 1993 г. речи быть не могло. Конечно,
если эта речь была честной. След и дух власти Советов давно выветрился.
Лужков просто пользовался хорошо зарекомендовавшим себя пропагандистским
клише. Пропаганда должна была быть направлена на блокирование тех
законов, которые Лужкова и его номенклатурную команду не устраивали.
Власти этой команды мешали районные Советы, неудобно вставшие прямо у
вожделенной кормушки. Наблюдателей процесса расхищения народного добра в
новой системе быть не должно. И Лужков говорит: "деление власти в
муниципальном районе на представительную и исполнительную неуместно".
После октября 1993 г. Лужков свою идею реализовать сумел. А заодно и
вопрос со строптивым Моссоветом решил, посадив в Городской Думе три
десятка марионеток. А муниципальные советы так и не родились. И в
муниципалитетах никакие представительные органы над номенклатурной душой
не стояли.
Несмотря на отмену весной 1993 г. Конституционным Судом противозаконных
Указов Ельцина "Об ускоренной приватизации муниципальной собственности в
г. Москве", "О дополнительных органах исполнительной власти в г. Москве"
и постановления "Об административно-территориальном делении в г.
Москве", Лужков заявил, что Указы отменять уже поздно ("ВК", 13.03.93).
Действительно, бюджет, собственность, процесс приватизации, нормы о
порядке торговли, о штрафах, о лицензировании и прочее он уже давно
держал у себя. А депутатам была навязана роль бессильных нормотворцев и
объектов для публичного шельмования всеми СМИ.
После октября и этих объектов не осталось. Поэтому прессе оставалось
только славословить блестящих хозяйственников.
------
МОГЛИ ЛИ СОВЕТЫ ВЗЯТЬ ВЛАСТЬ?
Из материалов "круглого стола" газеты "Оппозиция" (? 7, 1994):
А. Тюленев, депутат Моссовета:
"Да, у Советов, в частности у Моссовета, была возможность полностью
взять власть в городе в свои руки. По крайней мере такая возможность
была в 1990 г. Психологический фон был очень благоприятным. Москвичи
ждали, что новый неноменклатурный Моссовет покажет себя властью в
городе, накажет зарвавшихся чиновников, примет решения на пользу
москвичей и т.д. Ожидания были очень большими. К сожалению, они
оказались обманутыми. Почему? Начнем с того, что Моссовет оказался
предан своими первыми вождями. Именно предательство было со стороны
Попова, Станкевича. А те люди, которые пришли им на смену - Гончар, его
заместители Седых-Бондаренко и Белов - не смогли или не захотели
организовать работу Моссовета. Достаточно привести такой пример. За все
время существования Моссовета ни одна депутатская комиссия ни разу не
отчиталась перед сессией за свою деятельность.
Вообще Г. Попова, при всем моем отвращении к нему, как к политику, я
считаю человеком весьма неглупым. Он проводил политику разложения
довольно тонко.
А. Калинин, депутат Моссовета:
"Да, люди типа Попова сыграли страшную роль. В России теперь нет более
ненавистного слова, чем демократия. На самом деле никакой демократии не
было. Советы были у власти два месяца - пока мы бегали, знакомились друг
с другом, узнавали, кто у нас вождь, а кто нет. Моссовет уже тогда имел
двух естественных лидеров: Станкевича и Попова. Другого выбора не было.
Оба были "видными деятелями демократического движения", Межрегиональной
группы. Они рядом с Сахаровым сидели!
Вспомните, кого из вас не проняла слеза, когда худенький еще тогда
Станкевич говорил: "Вы, Михаил Сергеевич, коммунист и не имеете права
затыкать мне рот. Я представляю 126 тысяч избирателей!" И я тогда,
признаюсь, удивлялся, какая отвага в этом тщедушном тельце! Не такие ли
люди переломят хребет коммунистической системе лжи, лицемерия и
насилия?!! А Попов был теоретик - мудрейший человек. Все остальные были
на три головы ниже не очень высокого Попова.
<...> Но кто сейчас на первых ролях? "Демократические" выдвиженцы! Они
раньше прозябали: кто преподавал научный коммунизм где-то в провинции,
кто трестом руководил, кто техникумом. Системе нужны такие люди, как
Гайдар и Чубайс. А кем они были при старой системе? Вспомните как
недавно их отхлестал сановник-боярин Черномырдин: "завлабы"! Вот там их
место. А пока они нужны системе, чтобы создать ощущение какого-то
развития, движения вперед, перехода в новое качество и т. д.
У нас было время до января 1991 г. - до того момента, когда Попов надел
на нас исполком списком. И даже после этого какие-то возможности были.
До тех пор, пока Верховный Совет руками "вождя народов" Руслана
Имрановича не подписал положение "О реформе органов управления города
Москвы". После этого началась агония и пошли арьергардные бои. Кстати,
не всегда безуспешные.
Например, в Моссовете была комиссия имущественного контроля. Во-первых,
они даже наловчились выигрывать в наших судах дела - опротестовывать
сделки по приватизации! Во-вторых, они накопили бесценный материал,
который, возможно, какому-то архивисту-историку лет через 20
понадобится.
Я считаю, что шансы стать властью были. Упустили их потому, что имели,
во-первых, романтическое сознание, во-вторых, потому что следовали еще
одной совершенно ужасной идее: идее исторического компромисса. Мы все
время должны были с кем-то договариваться. Но компромисс - это когда
речь идет о дележе 50:50 или 60:40. А когда вас держат за горло и
говорят: "Все мое, и тогда я задушу тебя не сегодня, а завтра..."?
Люди типа Гончара (не даром он сейчас в верхней палате Федерального
Собрания!) доконали наш Совет полностью. Это был конец мучительный и
долгий.
Хочу вам сказать, что я лично ни в какие представительные органы больше
никогда не полезу. Считаю ныне существующий режим абсолютно незаконным.
Он мне совершенно не нужен: он меня не обеспечивает, не защищает, он
основан на крови, он омерзителен с головы до пят еще в большей степени,
чем большевистский режим. Ни в каких его выборах я участвовать не буду.
Это будут выборы в незаконные органы власти. Единственный выход - это
восстановление конституционного строя, который существовал до вечера 21
сентября. Мы можем сказать Верховному Совету: "Ребята! Мы возвращаем вас
к власти с условием - в течение 3-х месяцев разработать порядок, принять
необходимые законы и провести выборы в Учредительное Собрание и там
решить вопрос о Конституции".
С. Пыхтин, депутат Моссовета, председатель Черемушкинского райсовета г.
Москвы:
"До весны 1990 г. не было ни Советов, ни Советской власти. Это был миф,
реально была настоящая исполкомия с весны 1918 г. Миф этот сыграл
роковую шутку в истории нашей страны, потому что громадное количество
людей каралось за т. н. "антисоветскую деятельность" при отсутствии
советской власти. Значительная часть средств пропаганды играла именно на
этом: будто бы эти люди боролись против "всевластия Советов".
Что касается Черемушкинского района, то мы в Москве были первыми, кто
проанализировал законодательство, которое имелось в 1990 г., и пришли к
выводу, что никакого "разделения властей" на низовом уровне быть не
может. Низовой слой - это самоуправление, непосредственно избранное
населением в зоне пешеходной доступности, и создавать на этом уровне
какие-то коллегиальные органы исполнительной власти совершенно
бессмысленно. Потому что возникает один вопрос: кто должен подписывать
платежные документы? Тот, кто это делает, тот и является властью. Кто
подписывает ордер на квартиру, тот и является властью. Если мы обратимся
к законодательству 1990 года, мы увидим, что все эти действия поручались
исполкому.
Я сумел убедить своих коллег, что никакого исполкома быть не должно.
Если мы примем решение о создании исполкома, то тем самым передадим всю
власть бюрократии. Все мои старания передать эту идею коллегам из других
райсоветов разбились о полное непонимание депутатами того, что как
только они выберут предисполкома, они свою власть сдадут. Между прочим,
в Москве был еще один район, где был фиктивный исполком - Дзержинский.
Они создали исполком из орготдела.
Поэтому я допускаю, что технически было возможно взять власть весной
1990 г. не избирая исполкомы. Но мне кажется, что не реализовалось это
закономерно, потому что в нашей стране нет никаких условий для
демократии. У нас человек чувствует себя только просителем, ему нужно
жить в зависимости от начальства. Поэтому, когда наше население в 1990
г. избрало Советы, оно на второй день о них просто забыло. За
исключением небольшого числа чудаков, которые продолжают верить в миф о
демократии в России. Поэтому же за 7 лет так и не смогли сформироваться
политические партии.
Советы могли технически взять власть и заменить исполкомовскую
бюрократию, которая, как я помню, полгода дрожала, боясь быть уволенной.
Они сидели на краешке стула в зале заседаний и думали: "Что же эти вновь
избранные депутаты о нас решат?" А потом они поняли, что эти люди ни на
что не способны, кроме совершения одной глупости за другой.
Могу перечислить. Например, Декларация о независимости России, которая
явилась просто шизофреническим решением. Это когда-то Распутин бросил
шутку, а они решили ее реализовать. Депутаты с участием бюрократии могли
вообще реализовывать только шизофренические идеи. Второй пример -
президентская власть - идея, которая была реализована сверху до низу.
Для того, чтобы лишить себя всякой возможности влиять на события? Далее:
разделение властей, как принцип организации власти. Это вопрос техники,
депутаты же превратили его в политику. Причем сделали это также сверху
донизу - вплоть до сельского Совета. И там все разделили - т. е. лишили
себя возможности принимать решения. Далее: законодательное недержание.
Они не могли остановиться! Им надо было каждый день принимать
какой-нибудь закон. Иначе, они считали, день прожит зря. Сейчас Дума не
приняла ни одного закона. Что нибудь от этого меняется? Кто-нибудь эти
законы выполнял? 400 законов, принятых Верховным Советом Союза, которые
сейчас мыши грызут, и 400 законов, принятых российским парламентом, -
никому не нужны. Наконец, чрезвычайные полномочия Ельцина!
Это была иллюзия власти. Власть перешла к этнобюрократии, к
директорскому корпусу, к тем, кто способен оторвать кусок от общего
пирога. А всей 90% массе бросили обглоданную кость демократии - нате,
подавитесь, пока мы все поделим. И депутаты в этом обмане сыграли свою
роль. Поэтому не надо искать заговоров за рубежом или в каких-то
"жидо-масонских кругах". Они возможно помогали, но организовало весь
процесс сборище избранных некомпетентных людей, которые вымостили дорогу
в ад из благих намерений."
Советы могли взять власть лишь теоретически. На практике шансов
"переиграть" номенклатуру не было. Дело в том, что желающих "играть"
против номенклатуры было совсем немного, но много было желающих
пристроиться к ее рядам. И в Моссовете, и в политических структурах
демократического движения. Радикальный демократизм сохранялся лишь до
той поры, пока номенклатура не открывала вакансии особо горластым
критикам. Те тут же умолкали или становились "плюралистами" на стороне
силы.
В Моссовете критиканов собралось более чем достаточно. Их мелкая возня
ради личных приобретений показывала - это вовсе не бойцы, вовсе не те,
кто старается выполнить то, что расписал в своих предвыборных
программах. Эта возня заменила стремление к высокому коллективному
статусу депутатского корпуса. Поэтому и аппарат исполнительной власти
уже после первой сессии Моссовета мог безо всяких опасений игнорировать
Моссовет.
МЫ ВСЕ-ТАКИ ДАЛИ БОЙ ВСЕРЬЕЗ
Схватка с номенклатурой завершилась не в пользу Моссовета. За кем же
осталось поле боя, каков образ победителя, кому принадлежит Москва?
Чтобы ответить на эти вопросы, надо спросить себя: "Кто контролирует
собственность Москвы, ее бюджет, кто устанавливает правила жизни помимо
всех законов?". Ответ один - это мэрия во главе с Ю. Лужковым. Никаких
других сил с октября 1993 г. в Москве просто нет. До государственного
переворота все внешне было несколько иначе, а на деле - почти так же.
Различие лишь в том, что была отчетливее видна подноготная тех, кто
сегодня заправляет в столице.
И вот после государственного переворота, совершенного Ельциным и его
командой, все разнообразие человеческой мерзости собралось под опекой
Лужкова. Мерзавцам было удобно именно его единоличное правление. В
случае чего можно переориентироваться на нового хозяина. А пока не надо
думать о балансе сил и все время опасаться, что те, кого поддерживаешь,
будут внезапно сметены. Одна Москва - один фюрер! - так проще и
надежнее. И вполне соответствует воровским привычкам номенклатуры.
Теперь их даже не нужно скрывать. "Все гнойное, мерзкое прет наружу,
поскольку в наличии все условия для этого..." (Ю. Власов).
Возникает вопрос, а стоило ли при такой безнадежности ситуации биться за
Моссовет? Ведь шансов победить номенклатуру в отдельно взятом городе не
было практически никаких. Достаточно было увидеть позицию депутатов
России, "успехи" гайдарономики, повальную коммерциализацию власти, чтобы
оценить эти шансы.
И все-таки есть ситуации, когда надо играть заведомо проигрышные партии
до конца. И вовсе не из чувства долга перед кем-то или чем-то. Тут
возникает ситуация нравственного выбора: "Я иначе не могу".
В замечательной книге Лиона Фейхтвангера "Успех" есть размышления
адвоката Гейера, готовящегося защищать своего подопечного на безнадежном
процессе. Он думает так: "Что ему вообще надо в это удивительно
тупоумном городе? Ведь этот народ сам любуется своей удивительной
нелогичностью, блаженствует в студенистом хаосе своих представлений. Бог
одарил их бесчувственным сердцем - большим, впрочем, плюсом на нашей
планете... И для этого народа он лезет из кожи! Ради чего? К чему
старается он очистить грязную машину судопроизводства, когда те, кого
она давит, прекрасно чувствуют себя в своем навозе?.. Никто не скажет
ему за это ни слова благодарности". В конце концов доктор Гейер приходит
к тому, что делает это он из одного стремления к чистоте.
Вот именно из чувства нравственной чистоплотности те, у кого это чувство
не отмерло, и продолжали удерживать свой рубеж сопротивления
номенклатуре. Нас обошли по флангам, окружили и уничтожили. Но мы дали
бой всерьез. Номенклатура это отлично знает, будет помнить и мстить за
свой страх.
Говоря "мы" автор вовсе не имеет в виду весь Моссовет или его
большинство. Номенклатурному мятежу дал бой разношерстный отряд
необученных "ополченцев" численностью не более сотни. Именно они
обеспечили противостояние мятежу на тех направлениях, где Г. Попову не
удалось внедрить на руководящие места своих продажных ставленников. Это,
прежде всего, комиссия по законности, которая, несмотря на активность
пятой колонны, постоянно ставила препоны на пути к разграблению города и
установлению всевластия номенклатурных паханов. Это новые структуры,
созданные без участия "поповцев": комиссия по жилищной политике и
комиссия по имущественному контролю. Когда наиболее нетерпеливые
"поповцы" с кресел председателей комиссий бросились в объятия
исполнительной власти, сопротивление мятежу оказывала и бюджетная
комиссия. Все остальные комиссии были практически полностью
дезорганизованы "поповцами". И особенно пострадали именно те
направления, в которых "деморосы" обеспечили преемственность своей
руководящей роли: это комиссия по делам общественных организаций и
комиссия по социальной политике.
Отряд в сто человек за три года мог стать могучей силой на фоне
всеобщего разброда. Беда в том, что цинизм "поповцев" и "лужковцев"
настолько был противен "могучей кучке" ополченцев, что заставлял ее
членов впадать в глубокий романтизм. Романтизм толкал народных мстителей
к подвигу: все для других и ничего для себя. Романтики чурались
обретения любых признаков власти. Ведь это работа "на себя", что
сближает с продажными прислужниками мэрии!
Оппозиция Попову и Лужкову в Моссовете так и не смогла создать
устойчивой организационной структуры. Объединение "Законность и
народовластие", возникшее в борьбе за проведение выборов мэра-II,
выдохлось в течении двух месяцев. Остались лишь бумажные заявления и
невыполненные администрацией решения сессии.
Потенциал был достаточно велик. Если и нельзя было выиграть бой с
номенклатурой, то вполне реальным было создание постоянной политической
группировки, бьющей номенклатуру по болевым точкам. Могли ведь создать
общемосковскую политическую организацию! Не стали. Потому что это вроде
как для себя, а не для избирателя. Потому что это отвлекает от массы
начатых депутатскими комиссиями дел. Ну а кому теперь, после Второй
октябрьской революции, после вооруженного мятежа номенклатуры, все эти
дела нужны? Да и сами избиратели Москвы в своем большинстве просили об
одном: руки прочь от мэра и Президента, депутатов разогнать!
И их желание было выполнено. Моссовет был единственным Советом субъекта
Федерации, который удостоился специального Указа.
"В связи с активным противодействием Московского городского Совета
народных депутатов, Зеленоградского городского Совета народных
депутатов, районных Советов народных депутатов, поселковых и сельского
Совета народных депутатов в городе Москве выполнению Указа Президента
Российской Федерации от 21 сентября 1993 г. ? 1400 "О поэтапной
конституционной реформе в Российской Федерации" и содействием
вооруженному мятежу 3-4 октября в г. Москве, в целях реформирования
представительных органов власти и стабилизации политической обстановки в
столице Российской Федерации постановляю:
1. Прекратить полномочия..."
Московский Совет был ликвидирован, как говорится, без суда и следствия.
Кто поверит теперь, что политические и экономические проблемы можно
решить путем выборов, а не путем кровопролития и диктатуры?
Вместе с Моссоветом исчезли и былые возможности противостоять московской
номенклатуре. Почти ничего в политической среде от Моссовета не
осталось. Все наследство растащили проходимцы.
Есть ли о чем жалеть? Жалеть тех, кто сыграл с номенклатурой в поддавки?
Жалеть тех, кто, ослепнув от эйфории, рукоплескал Попову и Ельцину до
конца 1991 г. и лишь потом стал постепенно прозревать, заодно утрачивая
интерес к выполнению своих обязанностей перед избирателями? Нет, к этим
людям трудно испытывать жалость. Все они без труда и мук совести нашли
себе новое место под солнцем.
Чего действительно жаль, так это нереализованных возможностей. Жаль, что
наиболее честные люди, пришедшие в Моссовет отнюдь не для удовлетворения
своих жалких амбиций, потерпели сокрушительное поражение. Жаль наш
родной город.
И все-таки, еще не вечер.