Игорь С. сообщил в новостях
следующее:67570@kmf...
> приведу методологический принцип (Зиновьева) который я считаю
методологической, операционалисткой формулировкой истмата в сущности.
>
С Вашего позволенья всвязи с завязавшемся в нескольких ветвях разговором
о диалектике выложу тут часть развернутого методологического введения в
теоретическую социологию Зиновьева. Из его последней книги. С сайта
selfa - там вся работа выложена.
Социология Зиновьева харктерна еще тем, что автор старается оговорить
свое понимание стандарных и "для всех понятно"звучащих понятий. Вводя
такие центральные концепты, например говоря о "развитии", "законах", он
каждый раз оговаривает смысл, который он в них вкладывает. Собранные в
единый блок такие пояснения позволяют окинуть их набор единым взглядом,
можно с его пониманием спорить и не соглашаться,но по крайней мере до
употребления их в дело - он свою интерепретацию жестко разъясняет.
Логико-методологиечский аспект познания в наш период"грандиозных
социальных преобразований", то есть в эпоху сильной неравновевесности,
автор также не раз подчеркивает. Диалектика как подходящий способ
мышления для схватывания закономерностей процессов "потокового"и
"неравновесного" типа (а не "ставшей", "застывшей"социальной
реальности)- - это не одного его вывод.
Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. Части 1-3 М.: ЗАО Изд-во
Центрполиграф, 2000
Часть первая
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
...
Для выявления закона нужны логические операции иного рода. Закон может
быть открыт путем изучения одного экземпляра явлений данного рода. Для
этого нужен логически сложный анализ эмпирической ситуации, включающий
отвлечение от множества обстоятельств, выделение непосредственно
незаметного явления в "чистом виде", своего рода очищение закона от
скрывающих его оболочек. Закон находится как логический предел такого
процесса, причем не как нечто наблюдаемое, а как результат логических
операций. Законы эмпирических объектов вообще нельзя наблюдать так же,
как наблюдаются сами эти объекты.
Наше время дает богатейший материал для познания социальных законов,
близкий к лабораторным условиям. Мы являемся свидетелями крушения одних
человеческих объединений и образования других. На наших глазах
происходят стремительные и грандиозные социальные преобразования. Этот
опыт позволяет пересмотреть традиционные и привычные социологические
концепции, сложившиеся на основе опыта прошлых веков, отбросить
многочисленные предрассудки, накапливавшиеся в сфере социальных
исследований веками. Но, увы, в наше время происходит такая мощная и
всеобъемлющая идеологическая фальсификация именно упомянутых перемен и
преобразований, что рассчитывать на использование рассматриваемой
возможности не приходится.
ЗАКОНЫ ДИАЛЕКТИКИ
Выше я сказал, что никаких всеобщих объективных законов, им еющих силу
для всех эмпирических объектов (всеобщих законов бытия), не существует.
А между тем именно на создание такого учения о всеобщих законах бытия
претендует диалектика, по крайней мере в том виде, какой она приобрела в
советской философии. Остановимся на этой теме специально, поскольку
диалектический подход к социальным явлениям есть, на мой взгляд,
необходимое условие построения научной теории социальных явлений.
Надо различать диалектический подход к изучаемым явлениям и диалектику
как учение о законах бытия. Первый уместен не всегда, а лишь в отношении
объектов определенного рода и лишь с определенной целью. Иногда он
необходим для научного познания, но не обязателен во всех случаях
познания. Когда его навязывают в качестве обязательного, он превращается
в идеологическую чепуху. Но к тем же результатам ведет его запрет или
игнорирование в случаях, когда он на месте и необходим.
Что касается диалектики как учения о законах бытия, то надо различать
то, какой вид это учение имеет в сочинениях мыслителей прошлого и их
последователей, и то, как такое учение может быть построено в рамках
логики и методологии науки, т.е. вне идеологии. Во втором случае
правомерно лишь следующее. Замечая факты возникновения, изменения,
связей, эволюции и т.д. эмпирических явлений (факты объективной
диалектики), мы вправе ввести соответствующие понятия и осуществить
обобщения в рамках этих явлений, а не для всего бытия вообще. Например,
наблюдая факты единства и борьбы противоположностей, мы вправе
определить, что это такое, ввести соответствующие обозначения и
произвести какие-то обобщения наблюдаемых процессов возникновения
противоположностей, их взаимоотношений, конфликтов и их разрешений. Но
логически ошибочно утверждать, будто всем явлениям бытия свойственно
такое. Из определения понятий такой вывод не следует. Зато можно
показать, что такое чрезмерное обобщение на все бытие порождает
логические противоречия. Если всем явлениям бытия свойственны единство и
борьба противоположностей, то и объектам, которым не свойственны
единство и борьба противоположностей, свойственны единство и борьба
противоположностей. А это логическое противоречие означает, что
рассматриваемое обобщение на все явления бытия ложно. Можно возразить,
что объекты, которым не свойственны единство и борьба
противоположностей, не существуют согласно нашему обобщению. Но в таком
случае обобщение превращается в тавтологию: всем объектам свойственны
единство и борьба противоположностей, за исключением тех, которым они не
свойственны. Аналогично обстоит дело с прочими чрезмерными обобщениями
диалектики. Сказанное не есть словесная казуистика. Диалектика как
учение есть языковая конструкция, и, как таковая, она должна строиться в
соответствии с правилами логики. И прежде всего она должна быть
логически непротиворечивой. Пренебрежение к логическому аспекту было и
остается характерным для всех сочинений на тему о диалектике. Это - один
из отличительных признаков идеологии: сочетание псевдологичности с
фактической антилогичностью.
Логическая обработка понятий и утверждений, отражающих диалектику бытия,
устанавливает сферу применимости и уместности диалектики как учения,
удовлетворяющего критериям научности. Диалектика как учение очевидным
образом лишена смысла в математике и вообще в так называемых точных
науках, в которых объекты создаются определениями понятий, но вполне
правомерна в сфере эмпирических наук, объекты которых существуют
независимо от исследователя и его понятий. Но даже в этой сфере далеко
не всегда есть надобность в диалектике и условия для ее применения.
Условия применимости диалектики оказались ограниченными самими ее
понятиями, а надобность в ней - характером исследуемых объектов. Сфера
социальных исследований является такой, да и то в ограниченном смысле.
Рассмотрим такой пример. По опыту знаем, что в объединении людей,
рассчитанном на длительное существование и деятельность в качестве
единого целого, должен образоваться управляющий орган из одного или
нескольких членов объединения. Он должен взять на себя функции,
аналогичные функциям мозга отдельно взятого человека. На долю прочих
членов объединения выпадают функции управляемого тела. Если это не будет
сделано, объединение будет нежизнеспособным, будет плохо функционировать
и распадется. Выражаясь языком диалектики, тут происходит раздвоение
единого: члены объединения разделяются на руководителей (управляющих),
воплощающих в себе "мозг" объединения, и руководимых (управляемых),
воплощающих в себе управляемое "мозгом" "тело" объединения. Первые
сохраняют тело, вторые - мозг. Но в объединении происходит их разделение
и воплощение в его различных частях. Эти части противоположны - одна
управляет, другая управляется. Их функции и интересы в этом отношении
противоположны. Вместе с тем они образуют единство. Одна часть нуждается
в другой. Лишь в единстве они могут существовать как целое. И лишь в
целом они оказываются противоположностями.
Анализируя такого рода сравнительно простые ситуации, я установил для
себя следующее. То, что философы в весьма туманной (именно философской!)
форме обобщают под именем законов диалектики, отчасти может быть понято
как неявные определения понятий и логические следствия из этих
определений (т.е. как дефинитивные законы, по моей терминологии), а в
другой части - как законы эмпирической комбинаторики. Поскольку я
ограничивался сферой социальных объектов, я эти законы для себя назвал
законами социальной комбинаторики.
В простых случаях действие законов социальной комбинаторики настолько
очевидно, что людям в голову не приходит мысль, что тут вообще действуют
какие-то законы, подобно тому, как бесчисленным людям, видевшим падение
яблок на землю и даже испытавшим их удары по своей голове, не приходила
в голову мысль о законах тяготения. И тем более в отношении таких
банальных ситуаций кажется неуместным употребление высокофилософских
слов вроде "закон", "диалектика", "противоположности" и т.п. - это все
равно что стрелять из пушек по воробьям. Вот если поговорить о целых
обществах, эпохах, цивилизациях, человечестве и т.п. - это другое дело!
Это масштабно и престижно.
А между тем именно "маленькие" законы социальной комбинаторики делают
основную работу по организации и эволюции человеческих объединений. Они
имеют силу и в отношении "больших" социальных явлений. Только тут они
дают о себе знать более или менее заметным образом в переломные эпохи,
когда "философские пушки диалектики" кажутся уместными и даже
очевидными. Не случайно поэтому в революционный XIX век многие
выдающиеся умы были диалектическими, и диалектика завладела умами
нескольких поколений, жаждавших преобразований социального строя своих
стран и веривших в их прогрессивность. Не случайно также то, что в нашу
эпоху величайшего перелома в истории человечества страх перед тем, что
приходит на смену настоящему, порождает ненависть к диалектическому
"повороту мозгов", ориентирующемуся на истину, какую бы дурную весть она
ни приносила.
( СП - как тут не вспомить Маркса. "В своей рациональной форме
диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и
ужас". (Капитал, т. I, изд. 8-е, 1936 г. С. XXII).
ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ОБЪЕКТОВ
Философская диалектика содержит учение о законах эволюции. Эти законы
суть следующие: 1) единство и борьба противоположностей; 2) переход
количественных изменений в качественные; 3) отрицание отрицания. Первый
из них определяет некую первопричину или первоисточник изменений
объектов. Бесспорно, что в некоторых случаях борьба противоположностей
(в частности, борьба антагонистических классов) порождает какие-то
изменения в жизни людей. Но так бывает далеко не всегда. И превращение
борьбы противоположностей во всеобщий источник (двигатель) социальных
изменений (включая развитие) есть типичный пример идеологического
извращения реальности. Я принимаю законы раздвоения единого, поляризации
частей, их противостояния и т.д. в качестве законов социальной
комбинаторики наряду с другими. Что касается причин (источников)
изменений, то тут в каждом случае надо искать какой-то конкретный
комплекс факторов. Никакого универсального, пригодного для всех случаев
изменений объектов объяснения их причин не существует хотя бы уже
потому, что реальные причины изменений в различных случаях могут
исключать друг друга.
О соотношении качества и количества я уже говорил . Добавлю к сказанному
еще следующее. Возникновение нового качества в эволюции социального
объекта есть возникновение нового, более высокого уровня в его
социальной структуре. В дальнейшем этот аспект социальной эволюции будет
рассматриваться как один из важнейших.
В философской диалектике возникновение нового качества рассматривается
как качественный скачок, как перерыв непрерывного. Что из себя на самом
деле представляет этот скачок, перерыв непрерывного процесса? На самом
деле это есть процесс, происходящий в протяженном временном интервале, а
не нечто абсолютно внезапное, не требующее времени. Всякое изменение
эмпирических объектов происходит во времени, т.е. в течение временного
интервала, превышающего некоторую минимальную величину. В истории
человечества такие "скачки" растягиваются порою на многие десятилетия и
столетия. Впечатление вневременного скачка создается по многим причинам.
Исследователи обычно игнорируют в таких случаях фактор времени или
отодвигают его на задний план, обращают внимание на конечный результат
процесса и качественное отличие его от предшествовавшего состояния.
Когда процесс завершается, промежуточные и частичные состояния, события
и перемены исчезают в прошлое, и образуется как бы разрыв, создающий
впечатление внезапности перемен. Сравнительно со временем существования
объектов в рамках устойчивого качества время на переход в новое качество
обычно невелико, выглядит как исторический миг. Элементы нового качества
вызревают в рамках привычной среды, и люди не воспринимают их как
приближение нового качества. Когда они осознают это, процесс уже в
основных чертах завершается, перелом остается позади. А порою люди,
страшась нового, активно не хотят замечать его приближение, выдавая
нежелаемое за несуществующее. Именно такую ситуацию переживаем мы
сейчас. Чувствуя и подозревая, что формирующееся в человечестве
качественно новое состояние несет с собою огромным массам людей нечто
устрашающее, люди прилагают усилия к тому, чтобы не осознавать его,
надеясь, будто тем самым могут предотвратить его. Но, увы, они уже
опоздали: мы уже живем в "миг" истории, в котором новое качество
стремительно складывается, и уже вряд ли кто в состоянии остановить этот
процесс "скачка".
Эволюция социальных объектов включает в себя, как я уже сказал,
возникновение качественно новых, более высоких уровней организации. При
этом имеет силу закон "снятия" или диалектического отрицания.
Заключается он в следующем. Возникновение более высокого уровня
организации социального объекта означает, что некоторые явления более
низкого уровня исчезают ("отрицаются"), а некоторые сохраняются в новом
состоянии в "снятом" виде, т.е. в виде, "очищенном" от их исторических
форм, преобразованном применительно к новым условиям и "подчиненном"
явлениям нового состояния. В таком "снятом" виде сохраняются те явления
предшествующего состояния, без которых новый уровень невозможен.
Отбрасываются те явления, которые препятствуют переходу на новый
уровень. Так осуществляется историческая преемственность состояния и
непрерывность процесса. Одновременно происходит перерыв непрерывности
путем отбрасывания старого.
В эволюционном процессе бывает, что несколько таких снятий (отрицаний)
следуют во времени друг за другом в одном социальном объеме. В этой
связи я ввожу понятие эволюционного расстояния: это - число снятий между
двумя состояниями объектов во времени. Вполне логично принять такое
утверждение как аксиому: чем больше (меньше) эволюционное расстояние
между двумя объектами, тем меньше (больше) влияние законов
предшествующего на последующий. Действие этого закона в случае больших
эволюционных расстояний очевидно. Например, при рассмотрении социальных
явлений мало кто считается с законами биологических клеток, молекул,
атомов, электронов. Но при этом многие пытаются свести социальные
явления к явлениям высокоразвитых живых организмов (социальная
биология).
При возникновении более высокого уровня организации возникают новые
явления, каких не было на предшествующем уровне, - совершается
эволюционный шаг вперед (или вверх). Но за это приходится "платить",
т.е. отказаться от каких-то достижений предшествующего состояния.
Происходит, как я уже сказал, отрицание предшествующего уровня. Если
эволюция идет дальше и происходит подъем на еще более высокий уровень,
совершается второе снятие и второе отрицание - отрицание отрицания.
Поскольку социальная эволюция есть эволюция объединений наделенных
сознанием существ, а возможности осознаваемых преобразований логически
ограничены, то отрицание отрицания выступает в некоторых чертах как
отрицание каких-то черт предшествующего состояния, явившегося
результатом первого отрицания, и как возврат к некоторым чертам
состояния, предшествовавшего первому отрицанию, причем к чертам,
отвергнутым первым отрицанием. В наше время действие этого закона
очевидным образом можно наблюдать в грандиозных масштабах в процессах,
происходящих в бывшем коммунистическом и в западном мире.
В эволюции социальных объектов имеют место два аспекта - внешний и
внутренний. В первом из них объекты эволюционируют как части более
сложных объектов и под влиянием внешних факторов, а во втором - как
автономные явления в силу внутренних закономерностей. Для характеристики
второго аспекта употребляется понятие "развитие". Развитие объекта (в
моем словоупотреблении) есть раскрытие или развертывание его внутренних
изначальных потенций. Эти потенции могут быть незначительными или
значительными. Но не бесконечными. Они имеют потолок, исчерпываются. В
большинстве случаев объекты сравнительно быстро достигают потолка,
изначально предопределенного заложенными в них потенциями. И если они не
погибают и не деградируют, они консервируются в одном состоянии
"навечно". Лишь некоторые имели и имеют значительные потенции развития.
Но, повторяю, и для них есть потолок.
Если социальный объект разрушается внешними силами, но сохраняются
образовывавшие его люди и условия их выживания, то из остатков объекта в
случае надобности возникает новый объект, максимально близкий по
социальному качеству к разрушенному. Происходит это в силу законов
регенерации, о которых я упоминал мельком выше: люди восстанавливают то,
чему обучены, что способны делать.
Эволюция социальных объектов есть процесс многомерный. В особенности это
касается больших человеческих масс. В одной и той же массе людей
одновременно происходят самые разнообразные эволюционные процессы,
идущие в разных измерениях, в разных направлениях, порою -
противоположных, по разным путям. Они переплетаются, взаимодействуют,
препятствуют или способствуют друг другу, порою обособляются,
обрываются. Наблюдатели видят их совокупное проявление и совокупные
результаты. Они пытаются втиснуть их в некую одномерную и упрощенную
схему. Так возникали и возникают многочисленные исторические,
социологические и философские концепции эволюции человечества,
отмечающие отдельные стороны процесса и абсолютизирующие их. А получить
из совокупности этих концепций картину многомерной эволюции человечества
в такой же мере возможно, в какой возможно из тысячи мышей сложить
одного слона.
Эволюция больших человеческих масс не есть процесс, одинаковый для всех
их частей, происходящий с одинаковой скоростью и равномерно
распределенный. Ее можно представить себе в виде трясины, из которой
вырастают и переплетаются побеги социальной жизни. Они как бы
устремляются вверх, к Солнцу. В этой трясине живой социальной материи
образуются участки, которые становятся своего рода "точками роста". За
ними тянутся и другие части этой материи. Проходит время, совершаются
бесчисленные драматические события, прежде чем значительные куски
социальной материи вовлекаются в процесс роста. И нужны столетия, чтобы
значительная масса человечества вовлеклась в этот процесс
Эволюционный процесс имеет определенную направленность. Она не есть
результат некоего свободного выбора. Она определяется в результате
ожесточенной борьбы различных сил в течение десятилетий и веков. В этой
борьбе бывают периоды, играющие решающую роль в определении направления
эволюции, - переломные эпохи. Если направление эволюции в основных
чертах уже определилось, то вступают в силу объективные социальные
законы, делающие степень пред определенности исторического процесса
довольно высокой, порою близкой к фатальному максимуму.
Эволюция социальных объектов происходит в конкретных исторических
условиях. Многое, имеющее место в этом процессе, безвозвратно исчезает в
прошлое. Но не все. Что-то остается в структуре и в свойствах
сложившихся объектов, причем остается насовсем. Это "что-то" образует
качество объектов. История объекта воспроизводится в жизни объекта в
"сокращенном" и "очищенном" от исторических форм и случайностей виде.
История объекта как бы сжимается в его качество. Это, как мы увидим в
дальнейшем, важно иметь в виду при прогнозировании будущего социальных
объектов
ЛОГИЧЕСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ
...
Частным случаем выделения объекта в "чистом" виде является выбор в
реальности для исследования такого экземпляра из объектов данного рода,
который наиболее близок к абстрактному ("чистому") образцу. Такие
экземпляры считаются классическими. Например, для изучения капитализма
Маркс выбрал в качестве такого образца его состояние в Англии тех лет, а
Токвилль рассматривал США как образец демократии. Добавлю к этому то,
что советский социальный строй мог служить классическим образцом
реального коммунизма. В Советском Союзе коммунистическую социальную
организацию можно было наблюдать почти как в лабораторных условиях.
Компонентами логической методологии являются правила последовательности
рассмотрения сложных объектов. В истории науки были предложены методы
перехода от простого к сложному (Декарт), гипотетико-дедуктивный метод
(Милль), метод восхождения от абстрактного к конкретному (Гегель, Маркс)
и другие. Скажу кратко о них.
.......
Например, в научном исследовании некоторого общества следует допустить,
что оно разделяется на стандартные социальные ячейки, имеющие
стандартную структуру; что граждане отдают все свои силы обществу через
такую ячейку и через нее получают все жизненные блага; что социальное
положение человека адекватно его вкладу в общество; что вознаграждение
производится в соответствии с трудовым вкладом индивида и его социальным
положением и т.д. Такое общество, разумеется, не существует в
реальности. Но мы можем постепенно учитывать реальные обстоятельства,
деформирующие наш идеальный, абстрактный образец, и выводить следствия,
проверяемые реальными фактами. И судьба наших исходных допущений зависит
от того, насколько выводимые из них и с их помощью следствия
соответствуют реальности, насколько точно и полно построенная на основе
таких допущений теория позволяет предвидеть будущие события.
ОТ АБСТРАКТНОГО К КОНКРЕТНОМУ
Одни и те же объекты выглядят различно, когда рассматриваются в связи с
другими объектами и когда извлекаются из этой связи и рассматриваются в
"чистом" (идеализированном, абстрактном, воображаемом) виде. Знания,
которые исследователь получает в первом случае, назовем конкретными, а
получаемые во втором случае - абстрактными. Когда эти знания разорваны,
не образуют элементы единого процесса познания, они выглядят как
логически несовместимые. Одно дело, например, абстрактные знания о
капитализме, демократии, рынке, конкуренции, коммунизме, планировании и
т.п., и другое дело - конкретные знания об этих же самых явлениях в их
реальности. В первом случае упомянутые явления рассматриваются в
идеализированном виде даже в том случае, когда принимаются во внимание
их существенные черты. Во втором случае эти же явления рассматриваются
со всеми их достоинствами и недостатками, какие можно наблюдать в их
конкретной реальности. И очень часто конкретные представления об
объектах противопоставляются абстрактным представлениям о них так, как
будто реальные объекты в их конкретном виде суть "неправильные"
реализации неких "правильных" образцов. Считается, например, что
реальная западная демократия и экономика есть нарушение некоей
правильной демократии и экономики, что в Советском Союзе был неправильно
построен некий правильный коммунизм. А между тем тут имеют место одни и
те же объекты, только рассматриваемые различно, и при этом конкретные
"неправильности" суть реальное проявление абстрактных "правильностей".
Пусть перед исследователем стоит задача теоретического исследования
социального объекта такого рода, как упомянутые выше. Он получает
множество разнообразных сведений о нем из личного жизненного опыта и
личных наблюдений, от других людей, из средств массовой информации, из
книг, из лекций и т.д. Это - исходный пункт его исследования и
постоянный источник информации. Его цель - не беспорядочное барахтанье в
этом море информации о конкретном состоянии объекта, а нахождение
определенного упорядоченного (систематизированного) его понимания. Это -
конечный пункт его исследования и постоянный ориентир в блужданиях в
море информации. Чтобы проделать этот путь, исследователь должен
одновременно мысленно двигаться в двух аспектах, которые противоположно
направлены, но неразрывно связаны и совместно ведут к одной цели. Первый
из них - путь от конкретного к абстрактному, второй - от абстрактного к
конкретному.
Отношение этих путей не является таким, будто сначала совершается один,
а затем другой. Дело тут не в последовательности, а в другом. Дело в
том, что сложный процесс исследования состоит из множества более или
менее целостных актов (блоков). В каждом акте имеют место оба
рассматриваемых аспекта исследования. Они имеют место и в исследовании в
целом. В первом аспекте исследователь, имея перед собой конкретную
реальность, стремится найти в ней (выделить мысленно, абстрагировать)
такие объекты и такую их упорядоченность, исследование которых даст
возможность найти объяснение явлений реальности и построить целостное,
логически связное описание этой реальности. Это осуществляется как
совокупность проб. Не все они могут быть удачными. В конце концов одна
может быть удачной. Причем удачность ее устанавливается движением мысли
во втором аспекте, исходящем из результатов исследования выбранных в
первом аспекте объектов.
В первом аспекте исследователь обеспечивает возможность введения
определений абстрагированных объектов. Эти определения становятся явными
или неявными аксиомами. В этом аспекте исследователь обеспечивает также
возможность открытия законов исследуемых объектов. Во втором аспекте
исследователь выясняет, как эти законы согласуются с конкретной
реальностью. Это происходит как исследование, упорядоченное
определенными правилами методологии науки. Именно совокупность этих
правил определяет процесс исследования в целом. Последний выглядит как
движение мысли от абстрактного к конкретному. Первый аспект остается
неявным, предполагаемым как нечто само собой разумеющееся, но в
структуре полученного знания не фиксируемое.
Представим себе простейшую познавательную ситуацию: нам нужно изучить
объект А, который существует в связи с объектом В и испытывает его
воздействие. Мы должны отвлечься от В. Но не просто игнорировать его, а
мысленно допустить, будто В не действует на А, и рассмотреть А при этом
допущении. Изучив А таким образом, мы получим некоторое знание Х об А.
Следующим шагом нашего исследования пусть будет решение рассмотреть А
при том условии, что на него действует В. При этом мы не просто получаем
какое-то новое знание об А, логически не связанное с X, а вносим
некоторый корректив в Х с учетом В. Полученное таким путем знание У
будет конкретизацией X. Знание Х по отношению к У мы оцениваем как
абстрактное, а У по отношению к Х - как конкретное. Переход от Х к У
есть простейший случай перехода (восхождения) от абстрактного знания к
конкретному. При этом должны быть использованы или изобретены вновь
какие-то логические правила получения У на основе X.
Обращаю внимание на две особенности получаемого таким способом знания.
Первая особенность: мы получаем не два различных знания наряду друг с
другом, а одно целостное, но внутренне расчлененное знание, между
компонентами которого имеет место определенная логическая связь. Вторая
особенность: фиксирование способа получения знания тут является частью
знания, поскольку операции с объектами осуществляются как мысленные, а
не реальные, и поскольку без этого утверждения об объекте лишены смысла.
Фиксирование способа исследования объекта становится частью описания
самого объекта.
Более сложные случаи - рассматривается взаимное воздействие объектов
друг на друга, принимается во внимание большое число объектов и т.д. При
исследовании сложных объектов операции перехода от абстрактного к
конкретному совершаются по многим линиям и в несколько этапов. Эти
операции разнообразятся в зависимости от характера объектов, их связей и
видов логических правил переходов. Процесс познания и изображения
объекта оказывается многомерным и многоступенчатым движением мысли от
предельно абстрактных оснований ко все более конкретной картине объекта.
Восхождение от абстрактного к конкретному предполагает логические
операции - анализ и синтез, мысленный анализ объектов и синтез
получаемых в анализе знаний. Знания, получаемые в анализе, являются
абстрактными по отношению к тому знанию, которое получается в результате
их синтеза. Последнее является конкретным по отношению к предыдущим.
Конкретное (синтетическое) знание является не простой суммой абстрактных
(аналитических) знаний, а новым знанием, получаемым из абстрактных
посредством специально изобретенных для этого логических операций. Эти
операции специально изобретаются такими, чтобы результат их применения
удовлетворял критериям соответствия некоторой эмпирической реальности.
Поясню эту ситуацию такой абстрактной схемой.
Пусть дана ситуация, в которой участвуют три объекта А, В и С. В
результате анализа выделяются две связи - связь А и В (обозначим ее X) и
связь А и С (обозначим ее У). Исследование Х при условии отвлечения от У
(ее мысленно исключаем) дает знание М. Исследование У при условии
отвлечения от Х дает знание N. Исследователь изобретает особые правила,
с помощью которых из знаний М и N логически выводится знание О.
Классический конкретный пример для этого - известное из школьных
учебников правило параллелограмма сил в физике.
Идеи метода восхождения от абстрактного к конкретному не получили
признания в теоретической социологии. В "конкретной" социологии
рассмотренные приемы анализа и синтеза растворились в математических
методах в отношении конкретных проблем. А в теоретической социологии
по-прежнему доминирует примитивная схема: с одной стороны -
конкретность, понимаемая как рассмотрение явлений реальности в том виде,
в каком они предстают перед наблюдателем непосредственно в данных ему
условиях ("ползучий эмпиризм"), а с другой стороны - абстрактность,
понимаемая как выдумывание беспредельно общих теоретических концепций
путем скачка от эмпирических явлений к высотам абстракции. Работа ума,
опосредующая эти логически разорванные крайности, выпадает как
непосильная, ненужная и даже порою запретная.
...
можно достаточно четко установить сущность происходящего перелома в
социальной эволюции человечества, которая, на мой взгляд, заключается в
переходе от эпохи обществ к эпохе сверхобществ. Именно переходный
характер эпохи, в которую мы живем, делает особенно важным
логико-методологический аспект ее познания.
