Имея дело с Путиным
Роберт Блэкуилл, Дмитрий Саймс.
В то время как Россия и Украина винят друг друга в очевидном срыве хрупкого соглашения о прекращении огня, заключенного 5 сентября, возникают предпосылки для еще более драматичной конфронтации между Западом и Россией. Украина и НАТО обвиняют Россию в отправке вооружений и войск на спорные восточные территории для возможной подготовки к новому наступлению. Между тем Россия объявила, что расширяет зону полетов своих бомбардировщиков дальнего радиуса действия на Мексиканский залив. Прежде чем ситуация ухудшится, президенту Обаме следует добиваться дипломатического урегулирования, чтобы сохранить независимость Киева и избежать длительной геополитической конфронтации с Москвой, которая может повредить жизненно важным интересам США.
Поведение России на Украине – прямой вызов порядку в Европе, сложившемуся после окончания холодной войны. Помимо всего прочего, российские официальные лица усугубили ранее существовавший дефицит взаимного доверия, отрицая участие России в делах Украины, хотя лидеры правящей партии «Единая Россия» вменяют себе в заслугу поставки тяжелого вооружения и другой помощи, заявляя об этом по российскому телевидению.
Когда лидеры повстанцев одновременно признают присутствие профессиональных российских военных на Украине, находящихся там «в отпуске», трудно всерьез относиться к заявлениям Москвы. Тот факт, что многие лидеры мятежников в Донецке и Луганске были не из числа местных жителей, а людьми с российскими корнями и гражданством, лишний раз убеждает в том, что за их действиями стояла Москва.
Тем не менее, поведение России на Украине поначалу не угрожало национальным интересам Соединенных Штатов, как мы ниже объясним. Но по мере того, как обостряется конфронтация Вашингтона и Москвы из-за Украины, жизненно важные интересы США затрагиваются все в большей мере. К сожалению, поскольку эти интересы сложны и многомерны, Америка не сможет защитить их посредством простой, одномерной реакции – нагнетанием давления на Россию или активизацией взаимодействия с ней.
Что же делать? Первым необходимым шагом является признание того, что нынешний подход Вашингтона неэффективен, а что нынешнее хрупкое соглашение о прекращении огня не может быть основанием для благодушия. Скорее наоборот: любая новая политика потребует концептуальной ясности и, что еще важнее, политической воли для разработки и реализации стратегии, которая будет на деле продвигать национальные интересы Соединенных Штатов и особенно их жизненно важные интересы.
Администрация Обамы утверждает, что ее политика, основанная, прежде всего, на стремлении заставить Россию платить по счетам с помощью нескольких раундов санкций, срабатывает. Конечно, администрация успешно сотрудничает с Евросоюзом и другими ключевыми союзниками, такими как Канада, Япония и Австралия, чтобы ужесточать санкции и тем самым выражать возмущение безнравственными действиями Москвы. В настоящее время Запад един перед лицом интервенции России на Украине, что, конечно же, важно, поскольку консенсус не был достигнут автоматически или легко. И все же политику США можно будет признать действенной лишь в том случае, если Западу удается изменить расчеты Москвы, а значит, и ее поведение. До сих пор санкции не убедили Россию прекратить вмешательство во внутренние дела Украины, и вряд ли они смогут это сделать в обозримом будущем.
Чего удалось добиться с помощью санкций? Не так легко измерить их воздействие на экономику, поскольку политика санкций совпала со значительным снижением цен на энергоносители, что отпугивает как внешних, так и внутренних инвесторов, и оказывает существенное давление на рубль. Его обменный курс к доллару с 28 февраля снизился на 24%. Вместе с тем, поскольку российский федеральный бюджет можно свести бездефицитно при ценах на нефть выше 90 долларов за баррель, санкции, вероятно, вносят свой вклад в экономические беды России. Прежде всего, потому, что приводят к сокращению важных долгосрочных инвестиций в геологоразведку и к ускорению инфляции, от которой начинают страдать простые россияне. Если снижение темпов экономического роста России (незначительное, по мнению большинства аналитиков) и наказание российских потребителей – главные цели политики Вашингтона и Брюсселя, то санкции можно считать умеренно успешными.
Напротив, если цель Запада – изменить поведение России на Украине или, еще шире, заставить Путина отказаться от дерзкой внешней политики, то в этом случае ни последние события в России, ни история санкций против других стран не дают большого повода для оптимизма. В то же самое время санкции и более широкая политика Обамы в отношении России может привести к непреднамеренным, но предсказуемым последствиям, которые угрожают национальным интересам Америки. Соединенные Штаты достигли беспрецедентного сочетания военной мощи, экономической мощи, влияния на мировую финансовую систему и сильных союзов. Они также гордятся политической и экономической моделью, которая нравится даже некоторым очернителям политики США. Не может быть сомнений в том, что, заботясь о своих интересах и ценностях, Америка может позволить себе быть менее избирательной и осторожной, чем любая другая страна. И все же, как ни велика сила Америки и ее свобода действий, они не безграничны.
История интервенций Вашингтона от Вьетнама до Ирака – ясное напоминание об ограниченности американской силы. Из этой истории также следует, что народ Америки может иногда одобрить войну в той или иной части света, но не будет одобрять ее всегда или любой ценой. Если только избиратели не реагируют на наглый теракт или явную и прямую угрозу Соединенным Штатам, политическая система США чаще всего не приспособлена к ведению долгосрочных конфликтов, победа в которых весьма призрачна, а терпение нужно проявлять постоянно и непременно. Менее очевидные, но все же важные ограничения накладывает и международная система в целом, конкретно – другие крупные державы. Хотя и уступая Соединенным Штатам в могуществе, в одиночку или тем более сообща они имеют возможность и решимость бросить вызов Вашингтону в конкретное время и в конкретном месте. Соединенным Штатам нужно особенно серьезно относиться к этим международным реалиям, когда они имеют дело с Россией, обладающей мощным арсеналом стратегических ядерных вооружений, проецирующей глобальное присутствие, включающее региональное превосходство в ключевых областях вдоль своих границ, а также обостренным ощущением, что ее национальные интересы подвергаются опасности в процессе украинского кризиса.
Ожидать, что Россия будет реагировать на давление США, как уменьшенная и более слабая разновидность Соединенных Штатов или, как более крупный, но относительно слабый аналог Сербии 1990-х гг. – опасное заблуждение. У России свой стиль ведения войн. Она имеет тенденцию плохо готовиться к возможным конфликтам, скрывать свои действия так, как это несвойственно демократическим странам, а затем яростно вступать в бой, не думая о возможных потерях в живой силе и ущербе для экономики. Тот факт, что Россия потеряла 26 миллионов человек погибшими во Второй мировой войне, убедительно напоминают нам об этой ее склонности. Когда администрация Обамы утверждает, что мы не находимся сегодня в состоянии холодной войны с Россией, она выдает желаемое за действительное, поскольку это удобная позиция в политическом смысле. К несчастью, что бы ни думали чиновники в Белом доме, новая холодная война уже начинается и, хотя она может отличаться в каких-то важных аспектах от соперничества между США и Советами, способна привести к реальной войне, сопровождающейся опасностью ядерного конфликта. Именно так смотрят на это российские лидеры.
В этом контексте Америке нужно четко определиться, в чем заключаются ее жизненно важные национальные интересы. Как нам видится, жизненно важные интересы – это то, что необходимо для выживания Америки и ее благополучия как свободного государства, которому ничто не угрожает. Таким образом, Россия может непосредственно повлиять, по крайней мере, на три жизненно важных интереса Соединенных Штатов:
- недопущение применения и замедление распространения ядерного оружия и другого оружия массового уничтожения, безопасное хранение ядерного оружия и материалов и замедление распространения систем доставки ядерного оружия среднего и дальнего радиуса действия;
- поддержание баланса сил в Европе, в том числе через систему альянсов Америки, который бы способствовал миру и стабильности при сохранении руководящей роли США;
- предотвращение крупномасштабных или непрерывных терактов на американской территории.
Очевидно, что Россия – единственная страна, которая может уничтожить Америку своим стратегическим ядерным оружием за 30 минут. Россия также имеет превосходство в тактических ядерных вооружениях на европейском континенте в соотношении 10:1. Администрация Обамы и большая часть американской элиты могут не считать это важным фактором, будучи уверены в том, что стратегические ядерные силы Соединенных Штатов удержат Москву от использования тактических ядерных вооружений. Подобное благодушие ни на чем не основано. Согласно российской военной доктрине, это превосходство обеспечивает доминирование Москвы в случае эскалации, и российские официальные лица могут считать, что их региональное доминирование в ядерных вооружениях удержит Америку от ответных действий. Это создает явную угрозу в настоящем.
Недавние события уже показали способность России действовать в Европе, основываясь на своих реваншистских инстинктах, а также те тревожные последствия, которые ее фактические и возможные действия могут иметь не только для военных альянсов, руководимых США, таких как НАТО, но и для сохранения мирового баланса сил. Вряд ли американские политики захотят оказаться перед выбором: рискнуть ядерным конфликтом в Европе или продемонстрировать неспособность выполнить обязательства в области безопасности перед партнерами по НАТО, а значит, и перед союзниками в Азии. Точно так же, поскольку Соединенные Штаты стремятся управлять становлением Китая в качестве глобальной державы, Америка не заинтересована в том, чтобы Москва воодушевляла Пекин бросить вызов США, и предоставляла ему для этого дополнительные возможности.
Хотя Россия, конечно же, не находится в той же лиге, что и Америка в политическом, экономическом и военном отношении, если Москва решит стать глобальным «спойлером», «диверсантом», будет активно стремиться вставлять палки в колеса американской внешней политики, она в состоянии поставить под угрозу жизненно важные национальные интересы Соединенных Штатов. Это касается, в том числе, борьбы с терроризмом и распространением ядерного оружия. Москва могла бы также еще больше завести в тупик Совет Безопасности ООН.
Россия, Европейский Союз и США должны быть естественными союзниками в борьбе с «Аль-Каидой», ИГИЛ, «Талибаном» и аналогичными террористическими организациями. Однако если российское правительство, все чаще считающее Соединенные Штаты своим главным противником, сделает это организационным принципом своей внешней политики, последствия могут быть очень серьезными. Это не просто вопрос утраты возможности делиться разведданными или сотрудничать другими способами – мало кто вспоминает, что в годы холодной войны советские службы безопасности активно помогали террористическим группировкам, целью которых были США и гражданское население западных стран. Отсутствие спонсора в виде великой державы – одно из главных слабостей современных террористических движений. Если конфронтация с Россией будет продолжаться и усиливаться, Москва может восполнить собой этот недостаток. Некоторые представители российских служб безопасности имеют репутацию сторонников оказания избирательной помощи террористическим группам, мишенью которых является Америка в качестве возможного асимметричного ответа на экономическое давление с ее стороны. Даже некоторые из тех, кто жаждет восстановить связи с Западом и, особенно, с Европой, утверждают, что это может произойти только через «обострение», то есть, что Москва сначала должна обострить конфронтацию, чтобы отрезвить западных лидеров и помочь им осознать реальное положение вещей.
Если рассматривать поведение России на Украине вне контекста, то его можно считать геополитическим и нравственным вызовом, но не угрожающим непосредственно национальным интересам США. Европейская теория домино или опасения, что компромисс с Москвой будет новым «Мюнхеном», не имеет под собой оснований. Владимир Путин – не Адольф Гитлер, а Россия – не нацистская Германия. Сплоченная НАТО резко контрастирует с разделенной Европой, чем Гитлер воспользовался в 1938 году. А Путина, который в советские времена был безжалостным, но осторожным офицером внешней разведки, едва ли можно сравнивать с расистским демагогом из Германии.
Москва утверждает, что свержение коррумпированного и недееспособного, но законно избранного Виктора Януковича освободило Россию от обязательств уважать территориальную целостность Украины. Как уже ранее отмечалось, это утверждение неубедительно. В действительности кризис на Украине означал для Москвы уникальное сочетание угрозы надвигающегося унизительного поражения и возможности крупной победы в виде аннексии Крыма, который подавляющее большинство россиян считают неотъемлемой частью России.
Реальная угроза жизненно важным интересам США в ходе украинского кризиса не в том, что Путин будет стремиться к воссозданию Советского Союза, а в опасении ряда граничащих с Россией стран-членов НАТО, что Америка не готова выполнить свои обязательства по Пятой статье перед лицом попыток России использовать военный и энергетический шантаж для подрыва европейского порядка. Это серьезная и законная озабоченность. Более того, она присутствует не только в Европе, но и во многих других дружественных Америке странах по всему миру, которые не знают, насколько они могут полагаться на Америку. Внешняя политика президента Обамы остается загадкой и для врагов Соединенных Штатов.
Поэтому администрация не могла бездействовать перед лицом вызова, который Путин бросил порядку, сложившемуся после окончания холодной войны и, как многие его предшественники, решил использовать инструмент экономических санкций. Беда в том, что за редким исключением история экономических санкций показывает, что они не приводят к желаемым целям. Ни одна еще крупная держава наподобие России не меняла под давлением санкций свою политику по ключевым вопросам. С их помощью нелегко принудить изменить курс даже средние или небольшие страны, такие как Иран и Куба.
В то же время, как мы уже видели в Иране, на санкции можно легко списать экономические неурядицы внутри страны или подхлестнуть с их помощью националистическую истерию. В России Путин уже оседлал мощную националистическую волну, которая подняла его рейтинг одобрения до 86%, и одновременно вызвал праведное негодование против Запада – прежде всего Соединенных Штатов. На самом деле западные санкции – самый важный механизм массовой мобилизации российского общественного мнения против США и Европы. Эта националистическая лихорадка помогает Путину противостоять санкциям, а также осложняет для него задачу отказаться от поддержки украинских сепаратистов.
Если Конгресс примет исполнительный акт, узаконивающий нынешние санкции, введенные против России, Вашингтон может обнаружить, что практически постоянные санкции США против России превратят Москву в решительно настроенного противника на долгие годы вперед. Мало кто ожидал, что поправка Джексона-Веника об ограничениях на торговлю с Советским Союзом просуществует 40 лет, включая 20 лет после того, как СССР прекратил существование, а Россия уже не чинила препятствий евреям, желавшим эмигрировать из страны. Как российские элиты отреагируют на годы или десятилетия направленных против них санкций? Санкции, которые легко ввести с политической точки зрения, но почти невозможно отменить – топорный дипломатический инструмент для великой державы.
Еще одна опасность – вероятная пропасть в восприятии экономических санкций между американцами и россиянами. Для США санкции – альтернатива войне, потому что они всерьез не затрагивают американского избирателя. Однако россияне могут придерживаться противоположной точки зрения, если санкции действительно затронут их, и причинят им нестерпимые мучения. Если это случится, то реакцией Москвы будет не подчинение, а асимметричное наступление на национальные интересы США. Это могут быть кибер-атаки, поддержка антиамериканских террористов или расширение военной экспансии на Украине.
Вместо ввода экономических санкций против России (не изменивших стратегии Путина на Украине, но навредивших простым россиянам), которые вероятно не будут отменены длительное время и затруднят налаживание отношений между Соединенными Штатами и Россией, США следует сосредоточить усилия на том, чтобы заверить союзников, что они будут действовать сообразно своему второму жизненно важному приоритету. После энергичного обсуждения с европейцами президенту Обаме следовало бы выступить с важным обращением к нации и объявить о конкретных шагах, вытекающих из украинского кризиса. Он должен был бы предложить Конгрессу одобрить существенное увеличение оборонного бюджета, постоянное размещение в Польше, Прибалтике и других странах-союзницах по НАТО значительного контингента сухопутных сил и ВВС. Нужно было ускорить передачу военных технологий Польше, усилить разведывательные подразделения в непосредственной близости от границ с Россией, продумать возможность размещения дополнительных боевых машин десанта в Восточной Европе, а также созыва в Вашингтоне крупной конференции по энергетике, где нужно было предметно обсудить способы снижения зависимости Европы от поставок энергоносителей из России. Необходимо продолжать работы по строительству базового трубопровода, одобрить лицензии десяти или более американских терминалов природного газа и стремиться к принятию нового законодательства, содействующего экспорту американских энергоносителей. Важно как можно быстрее заключить договор по ТТИП (Трансатлантическому торгово-инвестиционному партнерству) и добиться его одобрения в Конгрессе. И президенту следует ясно дать всем понять, что со всеми этими серьезными инициативами по укреплению альянса он выступает по причине российской агрессии в отношении Украины. Пока администрация не предприняла ни одного из вышеперечисленных шагов, но еще не поздно это сделать.
В то же время администрации Обамы следует призывать балтийские государства делать больше для собственной безопасности, то есть увеличить свои оборонные бюджеты. Латвия и Литва тратят на оборону менее 2% ВВП, и с учетом их наибольшей уязвимости для российской агрессии они поступят мудро, если позволят другим членам НАТО взять на себя бремя лидерства в деле публичного осуждения практики Москвы.
Администрация Обамы правильно поступила, ограничив военную помощь Киеву, чтобы не спровоцировать упреждающие военные действия России. Представьте себе реакцию в Кремле, если бы российские солдаты были убиты из американского оружия. С учетом превосходства Москвы в тактическом ядерном оружии и доминирования на европейском театре военных действий в обычных вооружениях, любые шаги, которые могли бы вдохновить Россию на продолжение интервенции, были бы неблагоразумны и неосмотрительны. Тем не менее, Вашингтону следует спокойно, но убедительно объяснить российскому правительству, что в случае дальнейшего расширения боевых действий на территории Украины, США и другие члены НАТО будут испытывать на себе все большее давление со стороны тех, кто требует оказания крупной военной помощи Украине. Это не праздная угроза, а констатация очевидного факта, особенно после того, как республиканцы победили на выборах в Сенат. И западным лидерам следует побуждать Путина и его советников принимать это во внимание при определении приоритетов внешней политики.
Не следует также обманывать себя циничным мнением, что в худшем случае Украина станет ареной нового, уродливого и замороженного конфликта, с которым Америка может смириться. Ни Киев, ни сепаратисты не заинтересованы в сохранении статус-кво. Для украинского правительства контроль сепаратистов над восточной Украиной является фундаментальным вызовом, ставящим под сомнение легитимность Киева. Кроме того, это серьезное препятствие для вступления Украины в ЕС и НАТО и постоянный источник ободрения для разочарованного русскоговорящего населения в восточной и южной части Украины, вдохновляемого таким образом на сопротивление федеральной киевской власти. Для мятежников нынешняя линия прекращения огня, оставившая аэропорт в Донецке под контролем украинских войск, неприемлема при отсутствии значимого дипломатического процесса. Россия может также испытывать искушение установить сухопутное сообщение с Крымом до того, как зима затруднит снабжение жителей полуострова. Наконец, много радикально настроенных полевых командиров, обозленных ополченцев и ожесточенных граждан жаждут возобновления боевых действий, причем с обеих сторон.
Можно представить себе общие контуры урегулирования украинского кризиса. Ключевые элементы таковы:
- соглашение о территориальной целостности Украины, за исключением Крыма, по которому разногласия между сторонами на данном этапе преодолеть не удастся;
- предоставление большей автономии восточной и южной Украине при сохранении подлинного суверенитета Киева над этими территориями;
- обеспечение возможности для Украины стремиться к ассоциации с Евросоюзом без вмешательства России, но при условии трехсторонних консультаций по поводу влияния постепенного сближения Украины с ЕС на экономику России;
- подтверждение того, что Украина не будет вступать в НАТО и останется нейтральной страной.
К сожалению, хотя основы успешного договора понятны и ясны, гораздо труднее добиться заключения не теоретического, а практического соглашения. Две серьезные проблемы, связанные с кризисом на Украине – степень недоверия сторон друг другу и очевидная незаинтересованность администрации Обамы в том, чтобы вкладывать реальный политический капитал в поиск решения на Украине. Как и во многих других аспектах внешней политики Обамы, Белый дом, похоже, не желает тратить политический капитал в противоречивые, но потенциально эффективные действия. Реалистичное и долгосрочное решение должно отражать национальные интересы и защищать достоинство обеих сторон, включая президента Путина. Вместе с тем, большинство политиков в Вашингтоне хотят обращаться с Путиным так, как будто он Слободан Милошевич, Саддам Хусейн или Муаммар Каддафи.
Государственный секретарь Джон Керрри, похоже, тщетно надеется, что его не слишком близкие отношения с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым каким-то образом помогут найти решение кризиса на Украине. После отказа России от посещения Саммита по ядерной безопасности 2015 г. и отказа от обмена разведданными для противодействия ИГИЛ должно быть понятно, что таким путем успеха не добиться. В этих обстоятельствах не существует ответственной альтернативы попытке открыть частный канал связи с Путиным и попытаться положить конец конфронтации между США и Россией из-за Украины до того, как ситуация полностью выйдет из-под контроля. Нашими кандидатами для осуществления этой миссии были бы Генри Киссинджер и советник президента Джон Подеста, которые только что продемонстрировали свои дипломатические навыки во взаимоотношениях с Пекином. Но прежде чем у них или у других посредников появится какой-то шанс, президент Обама должен признать, что кризис на Украине может создать реальную угрозу жизненно важным национальным интересам США в оставшиеся годы его пребывания в президентской должности и после этого, и действовать соответственно.
Роберт Блэкуилл – старший научный сотрудник в Совете по внешним связям, специалист по внешней политике и помощник Генри Киссинджера. С 2001 по 2003 гг. он служил послом США в Индии, а в 2003–2004 гг. был помощником Советника по национальной безопасности, отвечая за стратегическое планирование. Служил в Совете национальной безопасности в администрации Джорджа Буша-младшего.
Дмитрий Саймс – президент Центра по национальным интересам, назначенный на эту должность основателем Центра Ричардом Никсоном.
