Некоторое время назад средства массовой информации озвучили позицию одной популярной писательницы. Беллетристка, сделавшая себе имя на жизнеописаниях (точнее —злоключениях) советской интеллигенции, обречённо всхлипнула… Нет, даже, наверное, возопила: "Прощай, Европа, боюсь, мы никогда не станем частью европейской семьи народов". Помимо этого, она подбавила драматизма и, как принято нынче у нашей либеральной "знати", сочно харкнула в сторону России: "Моя страна больна агрессивным невежеством, национализмом и имперской манией величия". И даже так: "Россия сегодня проводит самоубийственную и опасную политику, которая представляет угрозу в первую очередь для самой России, но вполне может привести и к третьей мировой войне".
Вы вправе неистово потребовать: "Автора!" или, как в "Трёх мушкетёрах": "Имя, сестра, имя!", но я умышленно не стану его называть, потому как в данном случае оно не столь уж важно. Вот, к примеру, шикарный пассаж другого либерального интеллектуала: "Российское стадо вряд ли изменится за время моей жизни". Логичное продолжение всхлипа той самой писательницы. Тут дело не в самих фигурантах и уж, тем более, не в их фамилиях. Всё то же самое мог бы провизжать и вышедший в тираж рок-идол, и гламурная фифа, зачем-то играющаяся в большую политику, и простой — типовой, никому не известный хипстер, зависающий в Твиттере и тоскующий по временам белоленточных кривляний на Болотной площади. Узнаваемо, предсказуемо, стандартно.
Занимательна сама точка зрения, которую неустанно и с каким-то маниакально-фанатским упорством демонстрирует наша "профессиональная интеллигенция". Она же, собственно, —образованщина — по меткому определению Александра Исаевича — тот хотя и враг был, но зато дал красивое, точное наименование этому виду сапиенсов. Смотрите, как интересно. С одной стороны, либеральные интеллигенты корчат из себя самодостаточных, высокодуховных и живущих не по лжи людей-раритетов, коим с детства наплевать на общественное мнение — так, среди этой братии популярны рефрены: "Да я вообще никогда не был пионером!" и "Меня били во дворе за то, что я был порядочным и умным!". Всё это логически трансформируется в излюбленную мантру: "Мне стыдно за то, что я русский!" С другой стороны, им до дрожи хочется быть на хорошем счету у придуманного ими же (sic!) цивилизованного Запада. Им не всё равно, что о них подумают в городе Карлсруэ. Или на Техасщине, которая, понятное дело, не идёт ни в какое сравнение с маловыразительной Брянщиной. Перефразируя известную фамусовскую мыслеформу насчёт княгини Марьи Алексеевны, можно иной раз даже воскликнуть: "Ах! Боже мой! что станет говорить светлейшая Ангела Хорстовна!" Впрочем, и ценным суждением Барака Хуссейновича тоже не следует пренебрегать. В отношении своей страны господа-либералы вечно выглядят сурово-непреклонными, но при этом тонко-ироничными критиками — тут им, как Чацкому, "прислуживаться тошно", тогда как любое упоминание о просвещённых Европах и высокотехнологичных Америках делает их раболепными лузерами и плаксивыми холопами.
Они давно смотрят в сторону Запада — эти господа, считающие себя солью земли и "кровоточащей совестью нации", но не являющиеся ни тем, ни другим. Они сами себе насочиняли и старую-добрую Англию, и благоуханные парижские предместья, и уютно-респектабельную Дойчланд — сии образчики разума и свобод, а также чистых унитазов и красивых отношений. Но пусть бы сочиняли! Так нет же. Эти не умеют любить Париж без того, чтобы параллельно не оплёвывать Вышний Волочёк. Они воодушевлённо каются за то, что сами-то, увы, — из всё того же Вышнего Волочка, потому и уповают на мудрых варягов-галлов-тевтонов. Те должны принести нам из благодатных краёв правильные мысли и грамотно записанную конституцию. А заодно уж пиццу, джинсы да блокбастеры — для пролетариев и прочих Шариковых, которых принято презирать за моветон и вечное жевание.
Пётр Чаадаев, икона стиля всех западников, в своё время цинично изрёк: "Мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили". Как видим, ничего не изменилось за эти годы — всё те же словеса про неспособность создавать и неумение думать. Что ж Европа-то на это? А ей всё равно. Да. Там привечают и даже умилительно чествуют всех этих "узников совести" и "беженцев от тирании" вроде Герцена, сказавшего: "Россия никогда не имела этого развития и не могла иметь". Принимать-то принимают, но разговаривают свысока — предателей никто не любит, хотя и все пользуются. Они чужие везде — и на Тверской-Ямской, и на Rue de la Paix, как бы ни старались полагать себя свободными европейцами и гражданами мира. А человек без роду-племени называется маргиналом, но никак не интеллигентом.
