"В общем, церковь и власть, церковь и политика — это вопросы очень сложные и до конца не решенные даже в теории. Поэтому, на мой взгляд, стоит понимать, в каком изначально затруднительном положении оказались церкви в Украине." (С)
Я знаю лишь одну категорию такого рода "сложных вопросов" - кто будет платить, за все эти удовольствия? Обращаю внимание "идеалистов", на этот "меркантильный" вопрос. Кто собирается "кормить и одевать" служителей культа? Интеллектуальная элита, которая видит единственную возможность заставить Человека работать без кнута и кандалов, лишь с детства воспитывая его в "страхе божию"? Или государство на деньги налогоплательщиков? А ответ на поверхности Церковь = Частный Капитал. Как будто всё справедливо, деньги у людей не отнимаются, "честно из заработавшие" их дарят..., а для чего им быть таким добрым, если чуть, какая сложность экономического характера и тысячи рабочих выбрасываются на улицу без всякой лишней сентиментальности, а здесь строят новые церкви и храмы. И после этого ещё кто то может удивляться крови пролитой на майдане? Идя старым путём, совершаеш старые ошибки и возвращаешся туда откуда пришел...
>Сергей Георгиевич Кара-Мурза написал свою колонку, анализируя позицию церквей в украинском конфликте. Мне бы хотелось дать некоторые комментарии и замечания.
>Сразу отметим, что вопрос политической позиции церкви — очень сложный и дискуссионный. Большая часть христианских церквей заявляет, что:
>— Тело Христово находится вне политических страстей;
>— в общине учеников Христа найдется место человеку с любыми политическими взглядами;
>— в случае вооруженного столкновения и тем более гражданской войны церковь выступает с миротворческих позиций;
>— церковь признает государственную власть как важный институт, который поддерживает порядок, и призывает подчиняться его законным требованиям.
>Однако это не снимает важных вопросов. Есть ли политические взгляды, которые по своим нравственным ориентирам неприемлемы для христианина? И шире — как связано политическое и нравственное, можно ли четко отделить одно от другого? Если пророки и святые обличали нечестивых правителей не только за идолопоклонство или ересь, но и за жестокость и несправедливость, не должна ли так же поступать, подражая их доброму примеру, и современная церковь? Если власть очевидно неправедна и несправедлива, принуждает к «греховным, душевредным деяниям» (III раздел Основ социальной концепции РПЦ), что должна делать церковь: ограничиться устным обличением или устроить акцию гражданского неповиновения? (Вооруженное решение проблем практически все церкви осуждают). Эти вопросы в христианском богословии не имеют однозначного ответа. Получается, что в реальной и сложной жизни ответы христианам приходится искать самим, полагаясь на свой разум и совесть и отталкиваясь от принципов, изложенных выше.
>Но самое главное — что вообще считать политическим высказыванием? Высказывание в пользу какой-либо партии? Это однозначно. Но ведь поддержка или неодобрение необязательно выражаются прямо. Что значат, например, классические слова Христа: «Отдавайте кесарево — кесарю, а Божие — Богу»?. В том историческом контексте, в котором это звучало, это значило в частности и то, что следует подчиняться и платить налоги языческой оккупационной власти, а не воевать за свободу и независимость еврейского царства. Христос явно не был политическим активистом, но Его высказывание на явно политизированный вопрос: «Следует ли платить подать кесарю?» было в том числе и политическим.
>Таким образом, любое высказывание церкви на «политическую повестку дня» будет политическим, вопрос лишь — в какой степени.
>В общем, церковь и власть, церковь и политика — это вопросы очень сложные и до конца не решенные даже в теории. Поэтому, на мой взгляд, стоит понимать, в каком изначально затруднительном положении оказались церкви в Украине.
>Я не считаю, как и Сергей Георгиевич, что церквям следовало облекать свои политические симпатии к ЕС в религиозные одежды. Но если церкви считают, что вопрос ассоциации с ЕС или Таможенным союзом — это вопрос не прагматический, а нравственный, то их трудно осуждать с богословской точки зрения, при всем скепсисе к их идеализму. Здесь вопрос не к следованию христианским принципам, а к здравому смыслу и политической дальновидности.
>Идеализм в политике (а церковь по идее и должна вносить в политику нравственные ориентиры) — это вещь совершенно необходимая, но дающая простор для манипуляций. К сожалению, склонность верующих и церкви как института к сугубо нравственным, а не прагматичным оценкам — это в том числе и благодатная почва для политических технологий: и фундаменталистских утопий, и «ненасильственной революции», и ждать от нее какого-то противостояния любым грандиозным «спектаклям» трудно. Тут на первый план выходить должен, опять же, здравый смысл.
>Должна ли была церковь призвать государство остановить насилие? По идее — должна была, раз считает государство гарантом порядка. Но возникает вопрос, поставленный выше: а как быть, если церковь считает власть неправедной? Эта власть обещала народу войти в ЕС — и нарушила свое обещание, да еще за 15 миллиардов долларов, не объяснив всю эту ситуацию обществу. Может ли церковь встать на сторону властителя-обманщика? Призвать решить эту проблему законной сменой президента на следующих выборах? Как вариант. А как быть с незаконным применением насилия, которое тоже имело место со стороны правоохранительных органов? Граждане же имеют право на мирный протест против власти. Кроме того, ситуацию на Майдане тоже во многом спровоцировала сама власть, как было убедительно показано в колонке моего коллеги. Обеление государства выглядело бы сомнительным.
>Другое дело, что сами демонстранты часто вели себя отнюдь не мирно, захватывая, например, правительственные здания. Церкви целесообразно было бы не ограничиться призывами к обеим сторонам прекратить насилие (и отдельно обличить власть), но и сказать демонстрантам о том, что им необходимо проводить свой протест только мирно и в рамках закона, не применяя насилия против полиции и не пытаясь совершить государственный переворот. Такие случаи были — например, ненасильственные акции протеста Мартина Лютера Кинга. Тогда требования к обеим сторонам выглядели бы более убедительно. А так приходится согласиться, что «церкви не стали умиротворяющими арбитрами, они требуют от государства капитуляции».
>Сергей Георгиевич пишет, как монахи встали на нейтральную полосу, чтобы предотвратить насилие. Сразу стоит сказать, что это была инициатива «снизу», не по чьему-то распоряжению, а по велению души. Поступок монахов, безусловно, мужественный: одно дело призывать к миру, сидя в теплом начальственном кабинете, совсем другое — рисковать жизнью, вставая между озлобленными людьми. Думаю, что монахи предотвратили насилие не только по отношению к демонстрантам, но и по отношению к «Беркуту», который не может без приказа (в отличие от митингующих) реагировать на любой брошенный камень. С.Г. Кара-Мурза говорит, что монахи не пришли защитить правительственные здания. Почему они не сделали это в Киеве — вопрос. Однако в Тернопольской области священнослужители выстроились у дверей облсовета, чтобы не дать оппозиционерам туда прорваться. Обращаю внимание, что дело касалось отставки главы района, который является членом Партии регионов — и за «регионала» (точнее, против насильственной смены законной власти) в Западной Украине заступились священники греко-католической церкви, которая считается явно «украинской». На мой взгляд, это свидетельствует о способности хотя бы некоторых священнослужителей быть выше политических пристрастий и выполнять подлинно миротворческую функцию церкви.
>Рассуждая о поддержке церковью насилия, пусть и законного, то есть со стороны государства, не следует, на мой взгляд, забывать, насколько сложна и нестабильна ситуация в Украине и как непопулярен Янукович даже среди силовиков.
>В каком положении окажутся церкви, открыто поддерживающие власть, которая сама понимает, что не может решить ситуацию силовым путем? Точнее, вопрос шире: насколько применение силы сейчас — действительно решение проблемы и могут ли церкви взять на себя ответственность за благословение такого решения?
>С.Г. Кара-Мурза упрекает церкви за то, что они одобрили разрушение памятника Ленину. Отметим, что для верующих Ленин — действительно «бог» коммунизма, который определяется ими как квазирелигия, не говоря уже о том, что «вождь мирового пролетариата» — символ жестоких гонений на церковь. Было бы странно ожидать от церквей, что сам факт устранения памятника вызовет у них огорчение и тем более протест. Другое дело, что эти соображения объясняют позицию церквей, но не устраняют возражения Сергея Георгиевича: во-первых, культовые сооружения других религий (и квазирелигий), защищаются светским государством и должны уважаться в светском обществе; во-вторых, если уж убирать памятник, то такое решение должно быть результатом общественного консенсуса, а не действий уличных вандалов. Да и в миссионерской практике разрушение «кумиров» обычно происходит, когда на это согласна государственная власть или обратившийся в христианство народ; когда разрушение идет без согласия на то «обращаемых», это, по мнению многих миссионеров, только провоцирует злобу и обиду, но не обращает в истинную веру. Возможно, в возникшей сложной ситуации церквям было бы разумнее просто промолчать.
>Что касается размышлений Сергея Георгиевича о том, что церковь должна быть с Богом, а не с народом, — с этим можно только согласиться. Отождествление церкви и народа — богословская ошибка. Отметим только, что верующие активисты в данном случае скорее противопоставили государство и народ, сказав, что выбирают вторую сторону. Но опять же: церковь действительно не должна сращиваться с государством — обличать неправедных правителей ее прямой долг; но она не должна и потакать народным страстям. Ее миссия — призывать к миру и следованию Божьим законам абсолютно всех участников конфликта.
>Отождествление «народа» только лишь с митингующими действительно не правильно: и потому, что число сторонников и противников евроинтеграции было на момент начала конфликта примерно одинаково (кто в таком случае воплощает «народ» или хотя бы его большинство?), и потому, что объявлять только одну часть населения «народом» — значит, подливать масла в и без того сложную ситуацию в разделенной стране. Совсем грустно, что в эти игры включается церковь, объединяющая людей разных взглядов.
>Аналогии с Исходом, которые критикует Сергей Георгиевич, конечно, в данной ситуации безответственны. Другое дело, что нет богословских препятствий к тому, чтобы применять библейские аллегории к современным социальным и политическим ситуациям. Для верующих Библия — живое Слово Божье, которое не только рассказывает о прошлом, но и дает ключ к настоящему и будущему. Ветхозаветные аллюзии вовсю применялись и американскими пуританами, и неграми, которые боролись за свои права, и многими другими — и различные интерпретации Писания невозможно оспорить вне религиозной парадигмы. Проблема в данном случае не с богословской грамотностью, а, опять же, со здравым смыслом и рассудительностью. В этом я вижу главную проблему участия церквей в событиях в Украине.
>Оксана Куропаткина, научный сотрудник Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования, кандидат культурологии и бакалавр теологии
