Необходимость отступления в аграрно-индустриальную архаику, повышения престижности натурального хозяйствования, - важно еще по одной причине.
Сколько бы мы ни увлекались микрочипами и электронными игрушками, мы в любом случае должны что-то есть. И на одной картошке тоже не проживешь. Необходим животный белок.
А что мы сейчас имеем в деревне?
Коллективные формы колхозного животноводства разрушены полицейско-законотворческими средствами.
Коллективное капиталистическое животноводство в условиях дешевого импорта невыгодно, а потому также терпит крах.
Индивидуальное животноводство также загибается.
Свежий(от брата жены) пример с благодатного черноземного юга Воронежской области. На огромную, сопоставимую по площади со 100-200-тысячным городом, деревню осталось штук 50 коров в индивидуальных хозяйствах. Свиней тоже не держат. Почему? Поросенка продают за 3000 рублей. Корма, без которых его не вырастить, обходятся в 4000 руб. Закупщики выращенного до 100-150 кг поросенка покупают приблизительно за 9000 руб. А без закупщиков сбыть мясо этого поросенка у людей возможности нет. Большие города далеко. Крестьяне тем или иным способом зарабатывают деньги и сами становятся покупателями импортного мяса в магазине по ценам, не отличающимся от московских. Но и самих их становится крайне мало. Вся молодежь в городах. На 45 смертей в деревне за год всего одно рождение.
Что в итоге имеем? Имеем страну, которая перестает себя саму обеспечивать животным белком. В случае потери возможности обеспечиваться импортным мясом, она не способна воспроизвести собственное мясное производство. Некому. Молодые люди, родившиеся и выросшие в городах, не знают, с какой стороны к корове или свинье подойти, как их кормить, как за ними ухаживать, как в конце концов их забивать и превращать в мясо.
А животный белок нужен. Позарез нужен. Организм требует. Что выходит?
А выходит простая и страшная вещь. Те люди, которые обучены единственному делу управлять и манипулировать другими людьми подводятся сегодня к черте, за которой самообеспечение животным белком возможно только в форме людоедства.
Пока общая масса производимого внутри страны мяса вместе с импортом покрывают минимальные потребности населения в животных белках, все как бы еще терпимо. Но вместе с умирающими стариками исчезает и массовое индивидуальное животноводство.
Вместе с умирающими стариками параллельно умирает и техносфера, позволяющая покупать мясо в обмен на нефть и газ.
А дальше что?
Рынок не способен быстро восстановить собственное животноводство. Для того, чтобы держать свиней или коров, надо иметь подворье, надо иметь сеновал, надо знать, сколько и каких кормов требуется корове и свинье. Надо уметь обеспечить свинью и корову нормальными кормами, а не отравой. Надо иметь просто людей, которые будут ходить с коровами по лугам летом, а зимой нести им с сеновала сено. Сильных, достаточно молодых людей. А не стариков, которым и сами вилы взять в руки трудно.
Аргентина и Китай не в состоянии обеспечить мясом весь мир. Без возвращения человека в деревню, без возвращения осмысленности разведения коров и свиней, - мы оказываемся в страшной ситуации. Мясо нужно, а скота, из которого его можно произвести, нет. Людей, которые были бы способны ухаживать за этим скотом, растить его - тоже нет. И даже если найдутся, у них не найдется для этого инфраструктуры, которую надо воссоздавать годами. Ее тоже систематично уничтожили - законами и ценовой политикой.
Зато много людей - офисного планктона. Мяса, человечины.
