От Pokrovsky~stanislav Ответить на сообщение
К Karev1
Дата 01.12.2008 18:09:38 Найти в дереве
Рубрики Идеология; Версия для печати

Re: Программы мер...

>>хотя в военном отношении свержение Ельцина уже не составляло труда. Поэтому и Рохлин не мог ничего сделать, когда подсчитали ресурсы. Тогда в Москве вообще не было складов с продовольствием, с Запада оно поступало прямо в магазины.
>Не понятно, что вы хотели сказать. Рохлина убили потому, что у него не было программы мер?
>Что касается продовольственной зависимости от Запада, так ЕМНИП вы сами в какой-то из книг высмеивали такое утверждение, только в привязке к 1991 году. Да, за два года возросла зависимость Москвы от импорта продовольствия, но вовсе не в такой степени, чтоб там начался голод. Картошку можно было привести и из Рязани, а не из Польши. И, вообще, из чего следует, что при свержении Ельцина в 1993 г. нам была бы объявлена продовольственная блокада?

Попытаюсь пояснить.

Ситуация 1991 года - это ситуация, когда горбачевская власть практически парализовала внутрение хозяйственные связи по линии государства. Проблемы продовольственного обеспечения столиц поставила в прямую зависимость от международных поставок, контролируемых властью.

Регион, из которого традиционно снабжались картошкой Москва и Питер, Белоруссия и Брянская область, специализировавшиеся на кратошке для этих поставок, - были отсечены от права снабжать города милицейскими постами. Радиация, дескать. Прочие регионы не имели такого объема картошки, чтобы обеспечить и решение традиционных проблем(местное обеспечение, госпоставки для армии, для крахмальных заводов, для животноводства), и проблем прямого снабжения Питера и Москвы.
Эта проблема была искусственной и заключалась в выбрасывании из продовольственного баланса страны продукции огромного специализированного картофельного региона.
Другое дело, что совершавшая государственную измену власть переводила стрелки на якобы принципиальные недостатки экономической системы СССР. СГКМ совершенно справедливо на интуитивном виде осознавал ложность обвинений в адрес советской системы, но, в силу недостаточности понимания ситуации, возможно, не вполне правильно рассуждал. Без Белоруссии и Брянской области ситуация по картошке и в 1991 году была весьма непростой. В неспециализированных регионах никто не засеивал лишние площади картошкой. Лишней картошки не было. Была возможность поделиться по-братски, посадив на скудный паек одних, чтобы накормить других.
Но при этом сами государственные органы управления снабжением были уже настолько перетасованы, что такая задача им была не по зубам. Это требовало серьезной организационной работы, которую некому было выполнять.

Ситуация 1993 года отличалась от ситуации 1991 года тем, что государственных органов, способных на такую организацию, уже не существовало. А проблемы снабжения тем или иным способом решали коммерческие фирмы, не имевшие по тем временам ни хранилищ, ни достаточных финансовых резервов для накопления. А потому чрезвычайно чувствительных к любому изменению условий торговли и их собственного существования.

А финансовое условие оказалось вот каким. Деньги от продажи за рубеж разбазариваемой советской собственности - конвертировались в продукты и вещи, которые везли в Россию. Прекращение разграбления России означало исчезновение средств для импорта продовольствия. А внутренняя торговля была практически парализована блок-постами криминальных структур, поддерживавших чертовски выгодную для них экспортно-импортную торговлю с колес.

Или победа Верховного Совета не решала бы ни одной важнейшей проблемы: разворовывания страны и криминализации экономики, либо она пыталась бы их решить, принося при этом в жертву снабжение больших городов.
Самое неприятное заключалось, однако, в том, что по системе взаимосвязей практически криминальной в ту пору экономики, существовал риск лишиться не только картошки, но и топлива для энергоблоков ТЭЦ, обеспечивавших теплом и электроэнергией большие города. Все было настолько непрозрачно, что банки вертели деньгами как хотели. Платежное поручение могло с легкостью ходить месяц-два. И пока оно не дошло, газ на ТЭЦ просто не поступал. И это реальная практика того времени. Целые города оказывались заложниками личных договренностей между местными князьками, местным криминалом и финансовыми системами.
Война между Верховным Советом и Ельциным сводилась в немалой степени к тому, кто в городах и областях банкует. А программа мер по наведению порядка могла быть либо ельцинской: "договоримся как правильные пацаны, это берите, а это оставьте", либо чем-то типа диктатуры пролетариата.
Если бы на улицы Москвы вылились полмиллиона человек, готовых на все, то независимо от желания/нежелания Верховного Совета, война криминальной революции была бы объявлена. Если не Руцким, то уже лидерами, выдвинутыми из этого полумиллиона. И этому полумиллиону было бы очень непросто бороться с ничуть не меньшей по численности массой бандитов, насквозь коррумпированных органов и пр.

Но этого полумиллиона не было. И программы, указывавшей на какие-то решительные цели Верховного Совета не было. Так что предположения о том, чтобы могло быть, победи Верховный Совет, - очень зыбкие. Единственной разумной целью победы над Ельциным была эскалация войны. Перерастание ее войну против вороватых прапорщиков, начфинов и генералов в армии, против практически всей милиции, против бандитов, против охранников банков и офисов... А иначе - шило на мыло.