От Михайлов А. Ответить на сообщение
К C.КАРА-МУРЗА Ответить по почте
Дата 21.11.2007 22:15:20 Найти в дереве
Рубрики Идеология; Тексты; Версия для печати

Критические заметки к предисловию.

>Нужно ли предисловие к такой книге? Нужно, именно потому, что Аттали – умный человек и умелый писатель. Предисловие – совет человека, уже испытавшего книгу на себе. Совет не обязательный, но может быть полезным. При чтении таких книг надо не забывать включать в своей голове аппаратик здорового скептицизма.

При чтении предисловий к ним — тоже.

>Здесь, кстати, Аттали вступает в противоречие. Он причисляет Маркса к «таким вот редчайшим людям, которые предпочли удел обездоленных отщепенцев, чтобы сохранить свое право мечтать о лучшем мире, тогда как все дороги «во власть» им были открыты».

Похоже Аттали пеняет Марксу на то что тот не стал интеллектуальным лакеем капитала подобно самому Аттали.

>Надо заметить, что, говоря о марксизме ХХ века, Аттали умалчивает о том, что центральная догма классического марксизма о «мировом капитализме как общепланетной системе» была признана нереализуемой уже в самом начале ХХ века. К тому времени стало очевидным, что капитализм развивается как система, построенная по принципу «центр-периферия». При этом периферия в целом (сначала колонии, потом «третий мир») не может повторить путь, пройденный метрополией. Ее ресурсы как раз и становятся материалом для строительства метрополии. Невозможность выполнения этого пункта в модели Маркса лишают силы и все остальные.

Некогерентность - «капитализм как система, построенная по принципу «центр-периферия» это и есть «мировой капитализм как общепланетая система», мир-экономика. Но прежде чем описывать капитализм как мир-систему. нужно изучить капитализм как чистую эндогенную форму, чему «Капитал» Маркса и посвящен, мир-системный анализ развивался уже после Маркса, но на основе его разработок, ведь в том же письме Засулич Маркс пишет что Россия уже не может повторить путь Запада. так последний его уже прошел и сложилась мировая капиталистическая система под воздействием которой развивается Россия.

>Пожалуй, стоит отметить два-три момента в книге, которые вызывают несогласие. Аттали представляет Маркса крайним рационалистом. Он пишет о молодом Марксе: «Знание предшествует этике. Социальный анализ должен быть в первую голову рациональным и объективным, а уж после — нравственным. Карл не забудет этого наставления».
>О такой установке можно говорить лишь как об иллюзии рационального мышления. Знание (но не социальное) может быть к какой-то мере отделено от этики, но не может ей предшествовать, человек – существо общественное, а общество собирается этикой, и человек не может ее «стереть» из сознания. Социальный анализ, предметом которого является человеческое общество, по определению не может быть вполне объективным, поскольку любое представление о человеке включает в себя моральные ценности, иррациональные и не формализуемые на языке знания.

Многократная подмена тезиса - родовую сущность человека составляет совокупность всех общественных отношений (напомню, что это 6-й тезис Маркса о Фейербахе), это верно, но это как раз означает что не этика собирает общество (тогда бы человек был существом не общественным. а нравственным) а наоборот общество манифестирует себя в этике, этика это лишь самоозначение общественных отношений, а значит посылкой действительного изменения этих отношений может быть только критика религии. морали, идеологии и всех прочих представлений общества о самом себе. в этом и заключается методологическая установка Маркса —объективный и рациональный социальный анализ должен предшествовать целевым установками изменения общества.

>Если же говорить конкретно о Марксе, то в его учении с самого начала были сильны, по выражению С.Н. Булгакова, «крипторелигиозные мотивы». Именно эта идеальная (иррациональная) сторона учения Маркса и определила столь широкий отклик, который оно получило в традиционных обществах, прежде всего, в России. Именно эта сторона органично сочеталась, как выражался Вебер, с русским крестьянским общинным коммунизмом. «Капитала» русские рабочие и крестьяне не читали, он интересовал больше буржуазию и западников (либералов и меньшевиков).

Простите, а что тогда русские рабочие и крестьяне у Маркса читали? Неужто рукописи или «...против Бруно Бауэра и компании»? Ведь издание ПСС это результат работы института марксизма-ленинизма созданного как раз с этой целью революционным рабоче-крестьянским государством. А до революции активу революционных партий были известны по большому счету «Манифест...» «Капитал» и «Анти-Дюринг», а также различные труды собственных революционеров-теоретиков как марксистов, так и народников и ничего «крипторелигиозного» в этих произведениях нет, подобные мотивы еще можно при желании отыскать в ранних рукописях Маркса, но уже тогда для Маркса «критика религии есть предпосылка всякой другой критики».


>Думаю, в познавательном плане не принесет пользы осовременивание той научной картины мира, на которой строил свою концепцию Маркс. Аттали пишет: «Как много общего у теории естественного отбора (приводящей к мутации видов живых существ), теории классовой борьбы (приводящей к изменению социальной структуры общества) и еще одной великой теории XIX века – теории термодинамики (приводящей к изменению состояний материи)! Во всех трех говорится о ничтожных вариациях и мощных скачках; о времени, утекающем необратимо – к хаосу, как говорил Карно; к свободе, как говорит Маркс; к приспособлению наилучшим образом, как говорит Дарвин. Приспособиться к хаосу свободы – вот что объединяет Карно, Маркса и Дарвина, трех гигантов этого века».
>Здесь исторический материализм Маркса предстает почти как синергетика с ее бифуркациями, хаосом и аттракторами. Это для темы книги – не более чем смелая метафора, а поверившего в нее читателя она может толкнуть на ошибочный путь. Исторический материализм Маркса имеет своим основанием механистический детерминизм, что и сделало его неадекватным во время кризиса ньютоновской картины мира в начале ХХ века

С точностью до наоборот — синергетика в гуманитарных науках это не более чем метафора социального знания в физическом языке, язык же адекватный гуманитарному знанию это язык Гегеля и Маркса и основывается он вовсе не на механицизме,а на историзме и диалектике, которые в физических дисциплинах были освоены только в ХХ веке с появлением квантовой теории, космологии, неравновесной термодинамики и т.д. подлог Аттали, если судить по вашему предисловию, состоит в другом — он пытается доказать «хаос рынка» это и есть «хаос свободы», в то время как для Маркса первый это лишь предыстория человечества, форма отчуждения которую нужно преодолеть, чтобы прорвать с к подлинной Истории второго.

>Маркс не принял второго начала термодинамики – взяв у Карно идею цикла идеальной тепловой машины для разработки концепции цикла воспроизводства, он, как и Карно, не включил в свою модель «топку и трубу». Он сознательно отказался связать свою политэкономию с экологией, что предлагал ему С.А. Подолинский. Механицизм исторического материализма затруднил для Маркса понимание политэкономии крестьянского двора, что в конце жизни его очень беспокоило (Аттали пишет: «Маркса всю жизнь будет преследовать крестьянский вопрос, столь важный из-за количества сельского населения и столь сложный для включения его в модель капитализма из-за крестьянского мировоззрения и самой природы сельского труда»).
>В этом – гносеологическая причина поразительно непримиримого конфликта Маркса с русскими народниками и отрицание будущей советской революции, образ которой он предвидел с удивительной прозорливостью. Для книги Аттали все это неважно, а для понимания роли Маркса в драме русской революции имеет первостепенную важность.


Это не Маркс не принял второе начало термодинамики. а Энгельс, и не второе начало. а неоправданный вывод о тепловой смерти вселенной. Так что Энгельс в «диалектике природы» оказался в некотором роде предшественником Пригожина, поставив вопрос о согласовании принципа качественного сохранения движения и второго начала, согласования эволюции и термодинамики. Только это вопрос не гносеологический, а онтологический. Гносеологический же вопрос состоит в другом — прежде чем связывать политэкономию с экологией, надо эту политэкономию (и экологию на другом полюсе) построить, исследовать элементарную клеточку товарного хозяйства, чем Маркс и занимается в первом томе «Капитала», изучая двоякую природу товара. обмен. деньги, производство абсолютной и относительной прибавочной стоимости, разделение труда и накопление капитала., а затем. изучив процесс обращения капитала, вывести из этой клеточки процесс капиталистического производства. взятый в целом. И только описав капиталистические производственные отношения как таковые можно браться за исследование воздействия капитализма на биосферу (а Маркс понимал. что такое воздействие есть. не даром же он писал рукописях 1848 о том что коммунизм разрешает противоречие между человеком и природой) или на докапиталистические хозяйства (политэкономии крестьянского хозяйства как такового не существует, политэкономия есть теория только капитализма, крестьянское хозяйство в чистом виде это клеточка феодализма, который, в терминах Шушарина, «политгеография» описывает, политэкономия крестьянского хозяйства суть описание феодальных элементов капиталистическом окружении) чем занимались другие теоретики (например Ленин), столкнувшиеся в своей революционной деятельности с такого рода проблемами.


>Книга Аттали, будучи интересной биографией Маркса, есть в то же время «шаг вперед, два шага назад» к спокойному серьезному разговору о влиянии идей Маркса на ход исторического развития в ХХ веке и сегодня. Надо надеяться, что она побудит нас сделать и следующие шаги вперед.


А вот все-таки интересно, почему тексты Аттали и Кара-Мурзы оказались под одной обложкой? Что их объединяет кроме обложки? А то что оба автора. и автор книги и автор предисловия предлагают неолиберальное прочтение Маркса, поскольку исходят из буржуазных представлений об обществе, просто у первого эти представления буржуазно-апологетические, а у второго буржуазно-критические, в то время как Маркс нам ценен как раз критикой буржуазных взглядов на мир, ведь не даром его основной труд - «Капитал» обозначен Марксом не как политэкономическая теория, а как критика политической экономии вообще.