|
|
От
|
IGA
|
|
|
К
|
Mоnk
|
|
|
Дата
|
06.07.2007 18:36:47
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
дилетант Галковский
contr-tv очень любит его публиковать...
http://rus-proekt.ru/power/rassuzhdeniya_diletanta.html
<<<
Рассуждения дилетанта 6 июля 2007
Михаил Диунов
В России существует одно очень интересное явление. Имя этому явлению – Дмитрий Галковский. Он довольно известный и популярный публицист, сделавший себе имя на «разоблачениях» исторических сенсаций, но это произошло только в двухтысячные годы, когда состоялось «второе пришествие Галковского русскому народу».
Дмитрий Евгеньевич прославился еще в первой половине девяностых философским эссе «Бесконечный тупик», которую многие (и я в том числе) считают одним из самых значимых русских философских работ ХХ века.
В своем новом появлении перед читателями Галковский не стал разрабатывать темы, которые принесли ему популярность, но занялся исторической публицистикой, причем избрал для себя провокационный жанр фольк-истории. Галковский начал активно продвигать сразу несколько псевдоисторических концепций, которые создали ему репутацию скандалиста.
Я бы мог еще долго наблюдать за «открытиями», которые возвещает благодарной аудитории гуру, если бы не недавний случай, когда Галковский выступил в журнале «Русская жизнь»со статьей «Генерал-фельдфебель», в которой уже прямо затронул тему военной истории, в которой я в отличие от Галковского, являюсь ученым-специалистом, и поэтому все же решил написать про «историческую» деятельность этого очень заметного современного фольк-историка.
Рассматривая его статью, посвященную русской военной истории, прежде всего, скажу, что Галковский весьма умен, но ум его направлен не на исследование, а на разрушение, не в науку, а в полемику. Галковский никогда не изучал историю, поэтому он испытывает в огромном поле исторических источников знаний и идей естественную для неспециалиста озадаченность: зачем же так много всего напридумывали, когда все и так ясно. Будучи человеком умным он находит красивые варианты того, как объяснить эти самые «простые варианты» истории и умеет их красиво подать. Но, к сожалению, от красивой подачи и изящных софистских построений незнание или сознательная ложь не становятся правдой.
Подобная логика мышления вообще легко понимаема. Когда человек что-то знает в недостаточном объеме, располагая только поверхностными знаниями, он очень склонен не доверять объему знаний, который у него есть. Сомневаться в фактах, лишь с частью которых он знаком, и подвергать сомнению всю картину, которая столь нечетко формируется в его сознании. Я сам часто ловил себя на том что, сталкиваясь с областями истории, которые знаю хуже чем, те которые изучаю давно и глубоко, начинаю склоняться к простым решениям, как правило, подсказываемые нам фольк-историей. Но если историк-профессионал способен осознать это сове действие и вместо простого пути вернуться на путь кропотливого сбора материала и анализа фактов, то непрофессионал чаще всего оказывается в ловушке простого и, казалось бы, красивого решения, которое подсказывает ему не знания но «житейский опыт».
Итак, статья «Генерал-фельдфебель» посвящена русской армии, прежде всего сравнению армии Российской империи с советской армией. Вначале текста Галковский делает совершенно правильный вывод, что офицерство в России было отдельной социальной группой в рамках сословного общества. В СССР же и общество было бессословным и офицерства как сословия не сложилось. Но уже тут он делает первую ошибку, ведь русское офицерство вовсе не было именно отдельной кастой, в том понимании, что оно отделяло себя от общества, от благородного сословия, противопоставляло свои интересы другим социальным группам и сознательно их защищало. Русское офицерство было неотъемлемой частью дворянского благородного сословия российской империи, оно не отделяло себя от дворянства и противопоставляло свои кастовые интересы интересам всех остальных сословий, в том числе и остальному, не служащему дворянству. Напротив, очень долгое время, практически до 1917 года, было обычным явление, когда дворянин, отслужив офицером в армии, затем продолжал карьеру на государственной службе или в дворянских корпоративных структурах, причем сам же автор об этом и упоминает. Такая социальная гибкость в выборе путей развития как раз является свойством того, что не офицер был отдельным сословием, а офицер был частью дворянского сословия, которое и являлось национальной элитой старой России.
Поэтому не совсем правильно звучит сравнение Галковского с японским примером – что офицеры это самураи, «боевая каста смертников». Не офицеры это самураи, а самураи это офицеры. Нельзя говорить о существовании офицерской элиты отдельно от элиты общенациональной. Если нет элиты в стране, то ее невозможно создать и в армии. В свою очередь, из наличия национальной элиты вовсе не следует обязательное вырастание из ее среды военной элиты. Большинство государств все-таки обладают национальной элитой, но далеко не все смогли создать военную элиту и боеспособную армию, это уже зависит от национальных, воинских традиций и множества других факторов.
Говоря про традиции советской армии, Галковский верно замечает, что, начиная с печально знаменитого «Приказа №1» происходило последовательное изживание военных принципов из армии. Но он забывает, что это была не целенаправленная политика именно против офицерства. Это было только одной из мер по ликвидации сословности и установления равенства в том понимании, как его видели революционеры. Старое офицерство погибло не потому, что оно было офицерством, а потому, что оно было частью дворянства, которое надо было уничтожить, унизить и лишить рычагов власти из-за того, что именно дворянство было правящей элитой страны. Революция отличается от переворота как раз тем, что вследствие революции меняется правящий слой и создается новая элита. Большевиков и советское государство в целом можно и нужно критиковать за то, что они не смогли создать сильную самовоспроизводящуюся элиту, связывающую свою судьбу только со своей страной. Но нельзя обвинять в том, что они сознательно не давали этой элите возникнуть.
Галковский пишет: «Во всем мире офицер — это человек в белых перчатках, богатый, образованный, с блестящими карьерными данными. Из армии можно идти куда угодно: хоть в политику, хоть в бизнес, хоть в науку. Везде будут льготы и привилегии — оплаченные кровью. А какой, извините, офицер в СА? Нищий человек из деревни, униженный начальством, часто не имеющий жилья». Но он приводит пример из недавней истории, позднего советского периода, да и то, не будучи близок к военной среде и не зная ее, он оперирует видимыми снаружи, зачастую маргинальными примерами. Я сам, происходя из традиционно военной семьи, знаю эту среду гораздо лучше и могу сказать, что попытки превратить офицеров в настоящую элиту предпринимались, также как и предпринимались попытки создания советской элиты. К сожалению, по настоящему этим занялись только после 1945 года и уже к концу 50-х годов почти свернули этот процесс, а уже во второй половине 60-х и 70-х годах мы застали ту картину, о которой пишет Галковский. Хотя и тогда все было не так мрачно, офицер имел весьма превышающий средний уровень доход, его карьера при должных талантах была гарантирована. А заграничные командировки, начиная от войск размещенных в Восточной Европе и заканчивая локальными боевыми действиями по всему миру, еще больше повышали статус и уровень жизни большинства офицеров, если уж они не были совсем никчемными. Это я сужу по опыту своего отца.
В 40-50 же годы картина была совсем иной. Офицер реально представлял собой элиту общества. Офицерская жена могла не работать, посвящая себя дому, без какого то ущерба для семьи. Жили офицеры в отдельных домах или больших квартирах (не хрущевской, отмечу, а сталинской постройки), часто старшие офицеры могли содержать прислугу, личный автомобиль, особенно в семьях старших офицеров или генералов, не был чем-то экстраординарным. Это уже в свою очередь я рассказываю по воспоминаниям моего деда. Да и стилистически власть того времени всячески подчеркивала то, что офицерство это своеобразное новое дворянство советской эпохи (таким же дворянством собирались сделать и научную среду). Это чувствовалось во всем в образе жизни, культивировании представлений о чести, попытке воссоздания стиля прежней эпохи, что вылилось в создание так называемого «Большого сталинского стиля». Так, авиационный полк моего деда стоял близ Ленинграда, штаб и офицерское собрание полка размещалось во дворце, до революции бывшем в собственности министерства императорского двора. Во дворце постоянно проводились торжественные обеды, приемы, балы, фотографии которых хранятся в семейном альбоме и часто по первому взгляду не понять, какой период изображен на них - до 1917 года, или начало 50-х, тем более, тогдашняя военная форма была почти полностью скопирована со старой русской.
Вот так от взгляда штатского человека, никогда не занимавшегося ни исследованием армии, ни военной истории, мы получаем вроде бы с первого взгляда безупречную, а на деле серьезно искаженную картину русской военной традиции. Но Галковский этим не ограничивается. Он делает кажущийся ему очевидным ход – проводит аналогии между военным сословием и образованием, делая на основании этого сравнения выводы о «служебном соответствии» высшего военного руководства Российской империи и СССР. Действительно, военные министры при Николае II были лучшими представителями офицерского корпуса, они получили блестящее образование и часто были не просто военными, но военными учеными. Это опять-таки следствие только одного – в России была правящая элита, из которой можно было происходить, и в которую можно было войти, если соответствуешь некоторым требованиям (среди них в частности хорошее образование).
В СССР элиты не существовало, попытка вырастить ее закончилась уже к 60-м годам, и дальше вместо национальной элиты у власти находилась элита политическая. А ее требования несколько другие, вместо государственных интересов и личных заслуг на первый план выдвигается личная верность и исполнительность, а со страной у политической элиты почти нет никакой связи, зато она тесно связана с правящей партией и существует только благодаря партии и ее власти в государстве. Именно поэтому среди высшего военного руководства мы видим так много партийных руководителей. Ведь если партия правит в стране, то она может и должна править в армии. А слабое образование партийной элиты связано с тем, что для продвижения «наверх» нужды в хорошем образовании не было. Учась в университете, аспирантуре, работая над диссертациями и книгами, потенциальный функционер лишь тратил время, которое можно было использовать для молодежной, а затем и партийной политической карьеры, поэтому коммунистическая верхушка никогда не отличалась чрезмерной ученостью.
Но ведь ученость это далеко не все. Прусская армия, считавшаяся первоклассной армией Европы, до создания Германской империи была в значительной степени «армией любителей». Прусский офицер зачастую получал первый офицерский чин, имея только домашнее или гимназической образование и пройдя при этом краткую стажировку в полку, который выбирал для своей службы. С точки зрения Галковского, это была никудышная армия, но она была лучшей и одерживала победы. Да и в России вплоть до 1917 года использовалась похожая система, множество офицеров прошли именно через нее, не обучаясь в военных академиях, военных училищах и кадетских корпусах. Более того, во всей Европе строевые офицеры смотрели на штабистов с легкой долей иронии, несмотря на всю ценность военно-штабной науки. Да, это был пережиток рыцарско-сословного отношения к военной службе, но он был повсеместным и на качестве армий никак не сказывался.
Но и это не все. Галковский не учитывает ряд факторов, которые, не будучи применимы к обычной жизни, работают в период революционных перемен. Когда он говорит об отсутствии образования у красных командиров, то хочется в ответ спросить его: А какое образование было у наполеоновских маршалов? Мешало ли отсутствие образования и происхождение из низов им одерживать победы? Ничуть. Так всегда было, любая революция дает возможность выдвинуться из народа иногда талантам, а иногда наглым и напористым. Да и преувеличивать значение красных командиров из народа не стоит. Этот вопрос уже давно исследован историками С.В. Волковым и А.Г. Кавтарадзе, которые с цифрами в руках доказал, что военные специалисты, бывшие квалифицированные офицеры, командиры и штабисты стали ядром командного состава красной армии и выиграли Гражданскую войну. Конечно, в советское время пропаганда замалчивала эти факты, но оперирование данными исключительно пропаганды, а потом их героическое разоблачение – это старая болезнь фольк-историков, которая встречается в их трудах из раза в раз.
Да, в СССР военная наука была «в загоне». Да, в СССР не сложилось полноценного офицерского корпуса и особенно ученого офицерства (хотя, отмечу, значительная часть офицеров, которые окружали меня с детства, были очень умными и очень хорошо образованными людьми). Но это было следствием совсем других причин, про которые ничего не сказал своим читателям Галковский и которые мы постарались раскрыть в этой статье.
<<<