>Советская власть приняла эту конструкцию и положила ее в основу новой государственности – при полном понимании рисков.
Всего несколько подобных фраз могут совершенно испортить книгу, потому что заставят читателей искать во всех действиях Советской власти отсутствующую там мудрость и пытаться повторить её рецепты. (Вместо того чтобы анализировать текущую обстановку в сегодняшней России.) Или, хуже того, даже не повторять действия Советской власти, а пытаться анализировать текущую обстановку на основе того аппарата, которым пропитаны труды основоположников советского государства.
Во-первых, из фразы может сложиться впечатление, будто «Советская власть» была каким-то единым субъектом с чётко поставленной целью и пониманием, как её добиться. Это далеко не так, потому что Советская власть – это и Троцкий, и Бухарин, и Ленин, и Сталин, и Каганович, и Скрыпник, и даже академики Грушевский с Вернадским из учёной обслуги Советской власти. Ясно, что у перечисленных товарищей и господ не было ни единых целей, ни единого понимания происходящих процессов, да и действовали они кто в лес, кто по дрова.
Во-вторых, даже если мы сузим «Советскую власть» до любого из двух человек – Ленина и Сталина, то тут тезис о принятии национальной конструкции Российской империи «при полном понимании рисков» становится осмысленным, но и абсурдным. Вы, прямо, Ленина записали в гражданские националисты, да ещё и глубоко понимающие национальную проблематику и имеющие волю к реализации интересов России. Однако взгляды Ленина на национальную проблему в России хорошо известны по его трудам – он ненавидел дореволюционную Россию нутряной ненавистью и считал, что великороссам вообще нечем гордиться, кроме как отъявленными русофобами и террористами, которые Российскую империю подрывали («О национальной гордости великороссов»). Он распространял наглую и подлую диверсионно-вредительскую ложь, будто Россия угнетала несуществующую Украину, не говоря уже о Закавказье и Средней Азии. Уже после победы в Гражданской войне, когда такое поведение нельзя было оправдать вообще никакими оппозиционными замашками, он изошёл грязной руганью о «мурле великодержавного шовинизма», стоило только Сталину представить проект национально-государственного устройства, не совпадающий с ленинскими геростратовскими идеями.
Это к вопросу о ценностях, то есть о том, чего Ленин хотел. А теперь посмотрим, что же он понимал. Уровень государственного мышления Владимира Ильича, точнее, мЫшления хорошо виден хотя бы из его первоапрельских тезисов, обогативших политологию идеями об «устранении полиции, армии, чиновничества», «т.е. замене постоянной армии всеобщим вооружением народа», и о «плате всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего». Ой, что я говорю… Ленин даже до этих идей не додумался, а переписал у полудурка Энгельса. Вы этот интеллектуальный багаж 47-летнего человека называете «полным пониманием»? Нам у этого автора «учиться, учиться и учиться»?
Да в истории России трудно найти ещё одного такого лидера с напрочь отсутствующим стратегическим видением, как у Ленина. Все его «гениальные» задумки, будь то первые декреты, прихватизация промышленности или введение НЭПа, сводятся к одному – это почуять самые алчные и эгоистичные устремления недалёких масс, не умеющих смотреть в будущее, бросить им кость – и удержаться благодаря этому у власти. На Россию и её долгосрочные интересы Ленину было глубоко начхать со Спасской башни. Что, впрочем, не помешало ему оказаться для России полезным. Краткосрочно полезным, но не более того. И то, полезным он оказался только по одной причине – в условиях, когда вся страна стала сумасшедшей, возглавить и замирить её мог только такой же сумасшедший деятель. Это как если бы в 1991 году, вместо Ельцина, ко власти пришла Новодворская. Но не надо из случайного стечения обстоятельств делать далеко идущие выводы, будто Ленин чего-то там понимал. Просто ему повезло удержаться у власти – это из серии «пьяному море по колено» и «дуракам всегда везёт». Типичная комедийная ситуация, описанная в победах комиссара Дребина из фильмов «Обнажённое оружие». Единственная возможность «доказать», что Ленин «понимал» – это дать тавтологическое определение «понимания» – дескать, раз удержался у власти, значит, понимал достаточно, чтобы удержаться у власти, а ничего большего он не хотел. Но от такого определения «понимания» Ваша теория становится бесполезной, потому что сейчас условия совершенно другие, и никакой пользы России такими мерами не принести. Ельцин тоже неплохо удержался у власти, дольше Ленина, кстати.
Сталин тоже хорош. Может быть, у него и было «полное понимание рисков». Но ни в какие действия он своё «понимание» так и не воплотил, а в национальной политике послушно следовал разрушительным ленинским заветам. Ведь уже после Ленина развернулась тотальная украинизация УССР, ведь уже при Сталине великорусский город Харьков испохабили украинскими вывесками и газетами с пошлыми стишками центральнорадника Тычины, уже после Кагановича великорусские родители не могли отдать ребёнка в русскую школу – за них Каганович решал, чтобы учились по-украински. Выращивали нацию единой дружной семьи народов, так сказать.
Одним словом, приписывание Вами какой-то мудрости Советской власти по национальным вопросам, которой (мудрости) там и не стояло, не только не обосновано, но и может навести людей на глубоко ошибочные решения.
В вопросе о приверженности прибалтов советским ценностям (в другой главе) Вы интерпретируете поступающие данные в нравящемся Вам направлении, потому что приятно слышать такие вести. Этак можно и скандинавов с канадцами советскими людьми записать за приверженность идеалу социального равенства и государственных гарантий. Из дальнейшего текста может сложиться впечатление, что мы могли бы объединиться и с китайцами, и с азербайджанцами, и с восточными немцами. Ссылаться на то исследование с воображаемой культурной картой мира не совсем верно хотя бы потому, что его авторы, очевидно, заранее отобрали очень узкий круг тем, по которым искали сходства и различия в ценностях. Темы всё так же взяты из арсенала идеологических баталий 80-х про коллективизм-индивидуализм, хотя под этими формулировками конкретный респондент мог понимать всё, что угодно, чаще всего, чеканные фразы преподавателя по основам государства и права. Такое исследование даже границу по Амуру не зафиксирует – «что в лоб ему, что по лбу, – всё едино».
