Сегодня «Литературная газета» продолжает дискуссию, посвящённую одному из наиболее острых и трагических моментов нашей новейшей истории – распаду СССР, начатую статьями Александра Ципко «До полной гибели всерьёз» («ЛГ» № 51, 2006) и Евгения Андрющенко «Общество организованного дефицита» («ЛГ» №52, 2006) и продолженную в № 1 наступившего года Ю. Болдыревым («Разрушительный потенциал конформизма»), С. Кара-Мурзой «СССР: предпосылки краха») и М. Делягиным («Слишком много страха»).
Не колбасой единой…
Карен ШАХНАЗАРОВ
Нам, современникам распада великой державы, объективно оценить причины и смысл тех событий всё-таки сложно даже спустя 15 лет… На сей счёт сегодня существуют две диаметрально противоположные точки зрения.
Одни считают, что виноваты исключительно Ельцин и демократы, сознательно развалившие СССР, а также подталкивавший их к этому Запад. Иногда к «злоумышленникам» причисляют и Горбачёва, что, на мой взгляд, неверно. Полагаю, что последний генсек, а также первый и последний президент Союза его развала не хотел вовсе. Я неплохо знаю ту среду, которая окружала Горбачёва, его ближайших соратников и единомышленников. Их можно обвинять в том, что неумело действовали в тех чрезвычайно напряжённых условиях, однако они находились в ситуации, по сути, неуправляемой и были просто-напросто неспособны предотвратить неизбежное.
Другие, то есть сами демократы, напротив, утверждают, что они страну спасали как могли, но она распадалась сама по себе, и что причины тому были чисто экономические: мол, в магазинах не было колбасы, и это катастрофически сказалось на судьбе государства. Последним возразить очень легко: колбасы не было в наших магазинах и в 1942 году, и десятилетиями ранее. Отсутствие колбасы никоим образом не приводит к распаду могучей империи. Империи прекращают своё существование не из-за нехватки продуктов питания, для этого, как правило, находятся более веские внутри- и внешнеполитические причины. Группа же, ставящая во главу угла «колбасный тезис», просто-напросто проявляет своё тайное желание снять с себя всяческую ответственность.
Говоря о правоте и неправоте сторонников «теории умышленного развала», стоит согласиться с утверждением, что желающих разрушить Советскую империю и среди её граждан, и особенно за рубежом, было в достатке. Удивляться тут нечему: элиты стран Запада видели в СССР извечного могущественного соперника, естественно, хотели его ослабления и были очень рады распаду Союза. Желание утопить конкурента воспринимается (и всегда воспринималось) в мировой политике как нечто само собой разумеющееся, и в этом наших геополитических соперников даже упрекать излишне. А то, что они продолжают осуществлять ту же стратегию в отношении России, – объективно и даже в каком-то смысле нормально. Было бы странно, если бы они действовали по-другому. Ведь наша страна окончательно не перестала быть потенциально мощным конкурентом «странам развитой демократии».
Также не сомневаюсь в том, что Ельцин и его окружение стремились любой ценой захватить реальную власть в стране. Ещё в конце 80-х члены весьма известной и влиятельной в то время «Межрегиональной группы» открыто заявляли, что наше государство может быть конфедеративным, а может и распасться на несколько частей. Ельцин и его команда, конечно же, разваливали его целенаправленно, никого и ничего они по большому счёту не спасали, а пожертвовали Союзом исключительно ради личной власти. Здесь уместнее задаться другим вопросом: под силу ли было такому, прямо скажем, не выдающемуся лидеру, как Ельцин, пусть даже и с армией всевозможных помощников и консультантов, по собственному хотению развалить огромное, мощнейшее государство? Не сыграли ли здесь главную роль более серьёзные, более объективные причины?..
Чем был СССР? В сущности – отображением и даже в какой-то мере закономерным историческим продолжением Российской империи. Парадоксально, но большевики не только не разрушили великую империю, но, напротив, спасли её, придав новый импульс развитию, привнеся новую идеологию, продлив существование государства на многие десятки лет. Порой в мировой истории случается так, что люди, реализующие тот или иной глобальный политический, исторический проект, сами до конца его истинного смысла не понимают. Казалось бы, Ленин был злейшим врагом империи, однако заложил основу колоссальной, в сущности, имперской державы, которая к началу 50-х годов простиралась «от Берлина до Пекина». Эта империя стала, как никогда, могущественной. А политическая система, заложенная в её основу, была до определённого этапа необычайно эффективной, что позволило в короткие сроки провести коллективизацию, сокрушить «непобедимую» гитлеровскую Германию, ликвидировать послевоенную разруху, создать сильнейшую экономику и передовую науку. Да, эта система была, к сожалению, жестокой, но жестокость в глобально-историческом смысле никогда не считалась чем-то ненормальным, удивительным.
Главная проблема советской системы, по-моему, была в том, что она в постсталинскую эпоху исчерпала свой потенциал модернизации, перестала быть эффективной и конкурентоспособной. Неэффективность проявлялась во многих мелочах, о которых, рассматривая столь серьёзный вопрос, и говорить вроде как-то неловко. К примеру, Советский Союз в отличие от его западных конкурентов не мог долгое время выпустить даже свой видеомагнитофон. А ведь бытовой, житейский уровень приведённого примера очень важен. Вспоминаю замечательный пылесос «Буран», которым пользовалась наша семья, когда я был совсем ещё маленьким. Ведь тот пылесос работал намного лучше тех, что выпускали за границей. И наши автомобили тех лет были если в чём-то и хуже западных, то совсем ненамного. В этом смысле в 70–80-е годы у нас сложилась ситуация, при которой вообще было неуместно говорить о каком-либо соперничестве с капиталистическими странами. Наша политическая и экономическая система в то время уже не подпадала даже под классическое определение основоположников марксизма, которое гласит о необходимости соответствия производительных сил производственным отношениям.
Лично я очень болезненно переживал распад СССР, хорошо помню тогдашнее своё моральное состояние. Неудивительно, что и в то время, и сейчас очень критично относился и отношусь к тем, кто непосредственно виновен в развале государства. Размышляя же об элитах нашей страны, трудно не заметить: сталинская бюрократия была совершенно иным классом, сильно отличающимся от государственного истеблишмента новейших времён. У нас много говорили и продолжают говорить о подавлении личности в сталинскую эпоху, однако тогда уровень личностей на руководящих постах, на мой взгляд, был гораздо выше, нежели сейчас. Те руководители были готовы брать на себя ответственность, причём это распространялось не только на сферу государственного управления, но и на кино, театр, искусство в целом. Постепенно уровень мельчал, а к моменту распада Союза и после, уже в наши времена, достиг крайне низкой отметки. Но ведь это – тоже показатель общей ситуации в стране. Если она генерирует такую элиту, которая не способна её сохранить, значит, болезнь государства слишком запущенна. Что бы ни рассказывали про коммунистов, самое серьёзное их упущение в том, что они не предложили обществу новый, модернизированный проект. В результате все мы получили то, что имеем.
В «Городе Зеро» я попытался передать своё ощущение глубокого социального и государственного кризиса, ожидаемой катастрофы и, главное, отсутствие в обществе высокой цели. Было понятно, что страна движется в тупик, если не сказать – катится в пропасть. Я наконец-то понял, почему большевики победили в Гражданской войне. Потому, что основная масса российского народа пошла за ними, почувствовав их идейную и, если угодно, духовную силу. Без этого страна распалась бы ещё в 1917 году. Вдохнув в империю новую идеологию, новый смысл, большевики её сохранили и укрепили. К сожалению, достойных преемников через 6–7 десятков лет у них не нашлось.
Увы, процесс распада великих империй, как правило, очень длительный и продолжается не 15 лет, а гораздо дольше. Нынешняя стабильность, на мой взгляд, весьма обманчива, ведь деградация нравственности, духовности, культуры в нашем обществе не преодолена. Этих тенденций распада мы почти не чувствуем, но это не значит, что их нет. Дело ведь не в том, что от Российской империи полтора десятка лет назад отпали её провинции, бывшие союзные республики, угроза дезинтеграции нашего государства хоть и ослабла, но до конца не устранена. Стране срочно нужна модернизация, и прежде всего экономическая. Во время перестройки и последующих реформ этого сделано не было, российские товары по-прежнему неконкурентоспособны. Что у нас есть из своего, качественного, кроме автомата Калашникова или ракет, созданных ещё советскими учёными и работниками промышленности?
Но, как бы там ни было, всё равно надеюсь на лучшее. Уверен, всё определяют человеческие качества. Конечно, народ в разные исторические эпохи – разный. Те, кто побеждал в Великой Отечественной войне, сильно отличаются от нас, нынешних. Те, кто устремлялся героическими ватагами на освоение Сибири, горячие, по-хорошему сумасшедшие парни и девушки, мало похожи на современную молодёжь. Можно как угодно относиться к Гумилёву, но вряд ли стоит ставить под сомнение его тезис о значении пассионарности – воли, страсти самых энергичных представителей общества. Если в нас эта самая пассионарность не иссякла, сможем преодолеть все трудности. Ну а ежели её запас исчерпан, окончательный исторический итог для нашего государства может быть самым неутешительным.
Насильственное «самоопределение» нации
Наталья ЛАКТИОНОВА, кандидат исторических наук
Подготовка дезинтеграции мощного государства, каким был Советский Союз, проходила в период перестройки
М. Горбачёва под лозунгом поворота страны в русло «мировой цивилизации». Те изрядно потрепанные мифы, которые когда-то вдохновляли советских диссидентов, были востребованы на государственном уровне и хлынули в Россию из арсеналов западных советологических институтов. Почти все они сводились к противопоставлению России как «империи зла» «гуманному» Западу. Одним из важнейших козырей в этой колоде оказался миф о нашей стране как о вечной «тюрьме народов». Этой формулировкой мы обязаны маркизу Астольфу де Кюстину, посетившему Россию ещё в первой половине ХIХ века по приглашению императора Николая I и «отблагодарившего» его весьма одиозной книгой «Россия в 1839». В годы перестройки миф о России как угнетательнице своих этнических меньшинств и жителей национальных окраин должен был стать базовой основой в деле разрушения империи. Такого рода пропаганда способствовала формированию у значительной части населения комплекса национальной неполноценности. Спровоцированный кризис идентичности позволил поставить вопрос об уничтожении страны.
История свидетельствует, что по мере укрепления и роста крупных национальных государств Запада многочисленные этносы, населявшие эти территории, либо прекратили своё существование, либо превратились в этнографический материал. Известна трагическая судьба коренного населения Северной Америки, славян – в Германии, кельтов (бриттов) – в Англии и т.п. На современном этапе поменялись лишь методы. Запад в наши дни, даже прибегая к прямой агрессии, действует под маской «гуманитарных, общечеловеческих ценностей» и «борьбы с международным терроризмом». Цели же – власть во имя извлечения прибыли – остались прежними.
Россия, как известно, имела совсем другую историю. Русское государство строилось славянами в союзе с другими племенами. Причём большинство неславянских племён, находившихся более тысячелетия назад на землях Руси, существуют и поныне – с теми же или новыми названиями. Понятие национального превосходства было глубоко чужеродным для русского самосознания, так как русский народ формировался как духовная общность, для которой этническая принадлежность не была главной. Является известной данностью, что русские заняли большую часть российского пространства путём свободного расселения, а не государственного завоевания. И именно они соединяли, скрепляли все населяющие нашу страну народы в единое государство, в единый евразийский этнос (если воспользоваться терминологией Льва Гумилёва). Ко времени гибели Советского Союза за пределами страны русских оказалось 17,4% от их общей численности по стране.
«Русификация» – это в определённом смысле ложный и даже пропагандистский термин в отличие, например, от американизации. Русская культура не была агрессивной, а распространение русского языка как общегосударственного не имело целью подавление национальных культур. Характерно, что представители любой национальности в России могли дослужиться до самых высоких государственных постов. Известно много славных имён нерусских людей, верой и правдой служивших империи. При этом более чем тысячелетнее существование всех народов России всегда определялось преобладанием центростремительных тенденций над центробежными. В отличие от европейских стран Россия всегда была единой метрополией, практически не имевшей заморских колоний, и все её жители находились под защитой единой системы законов. В колониальных империях законы для колонизаторов и колонизируемых, как известно, различны. Двойные стандарты – отличительная черта государств, упорно именующих себя правовыми.
Жизнь народов России всегда определялась русским вектором – преемственностью русского пути, русской истории и русской культуры. В то же время самобытность наций, населяющих страну, тщательно оберегалась. Финляндия, например, где официальным языком был шведский, несмотря на то что 80% населения составляли финны, только войдя в состав России в 1809 году, стала обретать свою национальную культуру. Полностью вытесненные немецким местные языки Лифляндии и Эстляндии также возрождались с помощью России. Аналогичным в ХIХ веке был и процесс в Бессарабии. Благодаря русской помощи были восстановлены почти уничтоженные турецкими завоевателями болгарский, армянский, сербский языки. Ту же политику продолжал и Советский Союз. В советское время около 100 народов, не имевших ранее своей письменности, получили её от русских вместе с национальными учебниками и школами.
Нет другой страны мира, которая, как Россия, умела бы вобрать в себя и синтезировать множество этнических культур населяющих её народов, и поэтому для каждого из этих народов русская культура, как и собственно национальная, была своей. Только через большую культуру мирового уровня малый народ мог заявить о себе и быть услышанным в мире. Примеров масса. Когда же народы СССР были вытолкнуты за его пределы, а в бывших союзных республиках началась разнузданная травля русской культуры, хорошо проплаченная «заокеанцами», никакого культурного расцвета у «освобождённых от российского диктата» национальных окраин не случилось. Где они, национальные шедевры? Где что-то, хотя бы отдалённо приближённое к прежним высоким культурным образцам?..
Распад Советского Союза вовсе не был предопределённым. Он не был продиктован стремлением национальных окраин к самоопределению, а оказался спровоцированным необъяснимыми (с позиции государственных интересов) действиями первых лиц государства. Поэтому носил искусственный характер. Более того, вполне правомерно поставить вопрос не о самоопределении, а о насильственном определении населяющих СССР наций. Напомню результаты референдума, который, несмотря на мощную идеологическую обработку, дал удивительные цифры: 76,4% (из 80% участвовавших в голосовании) высказали желание оставаться гражданами СССР.
Планы по выходу из Союза готовились явочным порядком. Главное, что из союзного поля выходила сама Россия. Рушился стержень. А потому выход национальных республик оказался предопределённым. Принятие Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации означало начало конца мощной державы. И этот день мы сегодня имеем в качестве праздника – Дня независимости (недавно, правда, названного Днём России). Независимости России от собственно России?
В то время, когда организовывались провокации, разжигался легко управляемый, разрушительный этноцентризм, а на окраинах России грубо и кроваво разыгрывалась национальная карта, наша либеральная интеллигенция в перестроечном угаре подхватила клеветнические пропагандистские штампы о собственной стране как о «тюрьме народов». Сейчас неолибералы называют «бескровным демонтаж политико-экономической системы». Для них оказалось несущественным, что Беловежье ликвидировало главную основу правового положения личности – институт гражданства: 25 миллионов русских оказались иностранцами на своей земле. Около миллиона бывших граждан СССР погибли в межэтнических конфликтах, более десяти миллионов стали беженцами. Таковым был основной этап на нашем пути в «цивилизацию». И это не говоря о статистике, о процессах депопуляции, о миллионных текущих потерях российского населения, связанных с резким снижением качества жизни. Всё это несущественно для «консолидирующейся» элиты. Главное – рынок, остальное – издержки. Можно годами твердить о «жертвах тоталитаризма», изрядно передёргивая при этом факты, и в упор не замечать миллионные жертвы «демократии».
Лозунг «сильное государство в существующих границах» к России неприменим. Все постсоветские части единой страны в массе своей несамостоятельны. И если их отталкивает Россия, то мы оказываемся в окружении раздираемых противоречиями государственных образований, политику которых будут определять геополитические противники нашей страны. Не надо быть аналитиком, чтобы предсказать, что в таком случае Россия и в целом страны СНГ станут объектами дальнейшей экспансии. Причём судьба компрадорских элит этих стран может оказаться совсем незавидной… Иван Ильин давно обрисовал мировую перспективу такого сценария: «Россия превратится… в вечный источник войн, в великий рассадник смут… Расчленённая Россия станет неизлечимою язвою мира». Искусственная, волюнтаристская природа разрушения евразийского пространства, естественно, предполагает необходимость его собирания. Пусть это будет процесс сложный, поэтапный. Однако имеющийся на сегодня усечённый остаток, называемый Российской Федерацией, должен вновь стать основой воссоединения разделённых частей единого организма.
Сегодня нам необходимо возродить понятие «национальные интересы», которые совсем не обязательно должны совпадать с интересами российского компрадорского капитала, и начать не декларируемую, а реальную интеграцию постсоветского пространства. От этого выигрывают все. Для того чтобы возродить евразийскую «цветущую сложность», народам постсоветского пространства нужна только Россия, причём Россия, вернувшаяся к себе, к своим собственным цивилизационным доминантам и своему историческому опыту.
Беловежье – не причина, а следствие
Владимир ЛУКИН
Распад СССР, к сожалению, был неизбежен. Ни одна империя, а так условно назовем наше сложное и крупное государство, не вдаваясь в дискуссию, не существовала вечно. Это произошло с Британской, Французской, Оттоманской, Австро-Венгерской империями. Причём распад Российской начался в начале ХХ века.
Подписание документа в Беловежской Пуще было не причиной, а следствием распада страны. Начавшийся ещё в досоветские времена, позднее он приобрёл важнейшую составляющую – созданное советской системой и законодательно закреплённое право республик на самоопределение и выход из состава государства. В этой связи хочу напомнить, что ещё при Брежневе стала происходить, образно говоря, кристаллизация региональных элит, искавших повод, чтобы жить вне зависимости и без опоры на Москву. Фактором, способствующим распаду, были и демократические преобразования, расшатавшие партийный становой хребет государства.
Роль личности, конечно, всегда существует, но она на этом фоне второстепенна. Линия Ельцина была такая: как можно скорее ослабить Горбачёва, взять власть, укрепить её в России и на этой основе создать новое государственное объединение, скорее конфедеративное, чем федеративное. Но всё-таки некую союзную систему, правда, без некоторых республик – в первую очередь прибалтийских.
Первая часть у него удалась, вторая – нет. Проведённый референдум – быть ли СССР? – мог стать хорошим поводом для Горбачёва попытаться укрепить свою власть в Союзе, сохранить его. Он им не воспользовался, и в этом его историческая вина.
Иногда задают вопрос: являлось ли Беловежское соглашение нарушением Хельсинкских? Напомню, что Хельсинкские соглашения предполагают нерушимость границ и возможность их изменения при двух условиях: это должно происходить мирным путём, и стороны должны быть согласны на такие изменения. Оба фактора присутствовали при расползании Советского Союза. Соглашение было должным образом ратифицировано. В частности, Верховный Совет РСФСР проголосовал почти единогласно. Против были лишь шесть человек. Кстати, Хельсинкские соглашения были нарушены в случае развала Югославии. В нашем – нет…
К слову, когда премьера коммунистического Китая Чжоу Эньлая спросили, как он оценивает историческое значение Великой французской революции, он ответил, что пока ещё рано оценивать её. Мне тоже кажется, что пока ещё рано давать оценку последствиям распада СССР. Исторически мы находимся в промежуточном периоде. Есть и плюсы, и минусы. Пока они не кристаллизовались. Особенно плюсы. Минусы — очевидны. Но минусы с течением времени могут стать плюсами.
Надо жить и строить страну в тех границах, что есть. Они огромны. У нас – самая большая в мире страна, богатая. Нужно только применять волю, ум, руки. У нас будет сильное, достойное государство, в котором можно жить хорошо. Это зависит только от нас. Права для достижения таких целей, как я уже говорил, есть у каждого. Надо просто «слезть с печки». И осознать, что другого не дано.
