Вот нашел любопытный кусок в сети. Первый том этой книжки я читал, весьма любопытная книжка. Конечно, он имеет весьма косвеную связь с темой обсуждения, но хотелось хоть где нибудь опубликовать этот фрагмент.
Роман "Тайный советник вождя" Владимир Успенский. Идея очистить Северный Кавказ от нежелательных, а точнее, от враждебных элементов, возникла в период завершения Сталинградской битвы, в начале 1943 года. Дело не в том, что ингуши, балкарцы, калмыки или кто-то ещё подарили от имени "благодарного народа" белого жеребца "освободителю" Гитлеру. В каждой нации найдется и коньюктурный коневод и жеребец белой масти. Дело в том, что в некоторых местах Северного Кавказа фашистов действительно встречали с распростертыми объятиями и, хуже того, содействовали им, сражались вместе с ними. По нашим войскам наносились предатльские удары с тыла, увеличивая наши потери. Причем действовали не только мелкие отряды, но и крупные формирования. Материалов об этом достаточно накопилось в наших особых органах, в Главном разведывательном управлении. Со всем этим предстояло разобраться, выяснить причины, принять строгие меры, чтобы обезопасить от бандитов наши войска, коммуникации, мирных жителей. Ядовитую траву надо выдирать с корнем: так всегда поступал Иосиф Виссарионович. И уж тем более — в военное время. Наболевший вопрос должен был обсуждаться членами Политбюро. По соответствующим линиям готовилась необходимая документация. Я не сомневался, что Иосиф Виссарионович меня привлечет к этой неприятной работе. Почему меня? Сталин, конечно, помнил мои соображения о том, как поступить с немцами Поволжья. Знал о моем разговоре с Мехлисом по поводу нейтрализации крымских татар, содействовавших гитлеровцам. Не сбрасывал со счетов, что я недавно, осенью, вместе с группой Берии побывал на Северном Кавказе, своими глазами видел, что там происходит. Понимал Сталин, что моя точка зрения будет отличаться от точки зрения Лаврентия Павловича если не в принципе, то хотя бы по деталям. А Иосиф Виссарионович, как всегда, для обоснованного решения проблемы, взвесить разные предложения. Короче говоря, Иосиф Виссарионович поручил мне составить объективную памятную записку для него лично и, и возможно для членов Политбюро. По Чечено-Ингушетии. Другими народностями занимались другие товарищи. Калмыкией, к примеру, генерал-полковник Ока Иванович Городников, хорошо знакомый Сталину ещё по гражданке (комендовал дивизией в Первой Конной армии, а затем некоторое время возглавлял Вторую Конную армию). Ока Иванович сам калмык и находился как раз поблизости от родных мест. Генерал-инспектор кавалерии и комендующий кавалерией Красной Армии, он был направлен Ставкой под Сталинград, контролировать использование кавалерийских соединений. И обстановку в Калмыкии его группа должна была изучить. А я дал согласие заняться Чечнёй. Не только потому, что недавно побывал там: еще обучаясь в Академии Генерального штаба, особо интересовался войнами, которые Россия вела на Кавказе, и знал кое-что из истории этих войн. Меня всегда удивляло и раздражало неизвестно как сложившееся в российском обществе, особенно среди литераторов и даже у части историков, странное мнение: Россия, дескать, пришла на Терек, на Сунжу в начале XIX века, захватила плодородные земли, оттеснила в горы местные народы, насильно присоединила их к империи. И прочая чушь, которая на руку только нашим недоброжелателям. Ну, эмоциональным поэтам и даже прозаикам это простительно, они вдохновение черпали в необычных условиях, в непривычной природе Кавказа. но историкам-то нодобно знать и понимать факты, строить надежный мост из прошлого через настоящее — в будущее. Без сомнительных, перекошенных или гнилых опор. Начнём с того, что русские пришли в район Терека-Сунжи не в XIX веке, а гораздо раньше, на триста лет раньше, и отнюдь не как завоеватели, а как друзья и союзники. Можно даже сказать по-родственному. Вот цепочка событий. В середине XVI века царь Иван Грозный овладел Астраханью и прочно закрепился в устье Волни, на берегу Каспийского моря. Россия вела тогда тяжелую затяжную воуну с Турцией и Крымским ханством. С этим же неприятелем сражались адыги и кабардинцы, пытавшиеся уберечь себя от порабощения и истребления жестоким противником. Но слишком неравны были силы. Ну и обратились адыги и кабардинцы к своему естественному союзнику, к русскому царю. И не только за военной помощью, но и с просьбой принять их в подданство, надежно защитить от смертоносных враждебных набегов. Что и свершилось. Более того, Иван Грозный полюбил дочь верховного кабардинского князя Марию Темрюковну и женился на ней. А поскольку владения кабардинских князей простирались до реки Сунжи, то вся эта территория на законном основании и вошла в состав России. Жившие на этих землях кабардинцы, адыги и кумыки были, наконец, избавлены от вторжения турок и крымских татар. Спокойнее стало на Северном Кавказе, особенно после того , как (опять же по просьбе кабардинцев) русские возвели на Сунже город-крепость, вокруг которой расселились казаки. По Тереку, соответственно, терские. В междуречье Терека и Сунжи, на Терском хребте, по-местному на Гребне, казаки гребенские. С тех далеких времен донеслись до нас песенные отзвуки о совместных сражениях против крымчаков и турок: Как на буйный Терек, как на буйный Терек Грянули татары в сорок тысяч лошадей. И покрылся берег, и покрылся берег Трупами порубанных, пострелянных людей. любо братцы, любо, любо, братцы, жить, С нашим атаманом не приходится тужить… А где же тогда чеченцы-то находились, которые ныне так обижаются на русских, на другие народы: покоряли, мол, их, притесняли, лишали самостоятельности, территории отбирали. Ещё при царе жаловались на это чеченские националисты, а после Октябрьской революции тем паче, раздувая рознь и сея вражду. Но давайте опять посмотрим на факты. В середине XVI века на равнинах и в предгорьях Северного Кавказа, куда пришли русские, чеченцев не было. В глаза их не видели, только слухом пользовались, что к югу от Сунжи, в диких горах, покрытых дремучими лесами, обитает какое-то небольшое воинственное племя. "А мужики в том племени зело злы, вероломны и черным волосом обросли, яко шерстью". Ну это слхи-догадки. Постепенно выяснилось, что в горах за Сунжей действительно есть народ со своим языком и обычаями, разделенный словно бы на три части. Малая (или западная) Чечня. Большая (или восточная) Чечня. А ещё дальше за Большой, среди самых труднодоступных гор, находится Ичкерия, которая, собственно, и является настоящей Чечнёй. А загнали якобы этот народ в места, малопригодные для житья, орды Чингисхана и Тамерлана, волна за волной прокатившиеся по Кавказу. Скудные возможности пропитания, ограниченность района расселения, изолированность от окружающего мира могли привести к угасанию и даже исчезновению этой народности: бывало что и более крупные народы растворялись бесследно. Во всяком случае увеличение численности и рост благосостояния чеченцам никак не грозили. Но тут случился резкий зигзаг. Приход русских, ка мы знаем, значительно уменьшил давление турок и крымских татар на различные народы Северного Кавказа. Установилось затишье, особо блгоприятное для мелких, раздробленных народностей. Чеченцы начали стекать со своих гор, расселяться на плодородной равнине. Приобщались к сельскому хозяйству, вели себя спокойно, не агрессивно. Кабардинские и кумыкские князья не противодействовали, царская власть тоже. А что, земли много, пусть пользуются вайнахи (чеченцы и ингуши), пусть стада, хлеб выращивают, белому царю служат. Раз на нашу землю пришли, значит наши подданные, со всеми правами и обязанностями. Благодушные россияне даже заставы свои сняли южнее Терека, по существу, ликвидировав боевое войско гребенских казаков. Ох, уж эта чрезмерная доверчивость и уступчивость, не к добру, а к трагедиям приводит она. Между тем у чеченцев, оказавшихся на равнине в очень благориятных условиях и сохранивших надёжные тылы в горах, произошёл вполне закономерный взрыв рождаемости. Количество их стремительно возрастало, особенно в петровские времена, затем в первой половине XVIII века. Крепла сила, обострялся захватнический аппетит. Изгоняя или убивая кабардинских или кумыкских князей, чеченцы объявили их угодья своими. Доставалось от воинственных вайнахов и другим соседям. Разбойные набеги чеченцев стали обычным делом. Перехватывались торговые пути, ведущие из России в Закавказье. Основательно насолили нашим терским казакам. Помните у М.Ю.Лермонтова: По камням струится Терек, Плещет мутный вал. Злой чечен позет на берег, Точит свой кижал. А полная картина развернута в песенном стихотворении: Вдали бежит гремучий вал, В горах безмолвие ночное. Казак усталый задремал, Склонившись на копье стальное. Не спи, казак, во тьме ночной Чеченец ходит за рекой. По берегам пустынных вод Цветут богатые станицы. Веселый ходит хоровод. Бегите, русские девицы, Спешите, красные, домой, Чеченец ходит за рекой. Рыбак плывет на челноке, Влача по дну речному сети. Рыбак, утонешь ты в реке, Как тонут маленькие дети, Купаясь летнею порой: Чеченец ходит за рекой. Если бы он только ходил-гулял за Тереком, если бы не нападал, не убивал, не грабил, не захватывал женщин, не угонял скот, лошадей! А то ведь совсем обналел, особенно в екатерининские времена. "Чечен гордый, ему всё можно". Как будто другие не гордые. Более терпеливые, но это до поры до времени. По выражению В.И.Голенищева-Кутузова, мирные дотоле чеченцы "превратились в неукротимых хищников". Они объявили своей все земли по Тереку и Сунже, постоянными набегами терроризировали соседние народы. И более того: начали захватывать территорию севернее Терека, отвоевывая ее у казаков. Произошло это после 1785 года, когда в Чечне невесть откуда возник вождь-фанатик Учкерман, провозгласивший себя посланцем Аллаха имамом Мансуром, которому предначертано свыше установить повсюду истинно мусульманский порядок. Во как размахнулся! Этот "посланец" не только возглавил борьбу, но и подвел под нее своего рода идеологическое основание, объявив "газават" — священную войну против русских. Такая любопытная подробность. Если сионисты считают, что не еврейское имущество — это повсюду ничьё имущество, его надо отбирать и захватывать, а заодно и власть (особого успеха они достигли в России), то Учкерман и его последователи заявляли и заявляют: мир разделен на землю Аллаха, на мусульманскую землю, и землю войны, землю неверных, которую надо захватывать и присоединять — имелось ввиду к Чечне. Собрав значительную по тем временам армию (около десяти тысяч человек), Учкерман повел её на русскую крепость Кизляр. Агрессия была явная, наглая и, по сути дела, развязала ту долгую войну на Кавказе, которая продолжалась потом почти целый век. Царское правительство, дотоле занятое борьбой на западе, закреплением на Балтийском и Черном морях, осознало, наконец, необходимость осадить агрессора, вернуть захваченную чеченцами территорию. Штурм Кизляра был отбит. Не помогли Учкерману и турецкие полки, поспешившие на помощь. Армия Учкермана была рассеяна, сам фанатик попал в плен и последние годы жизни провел в каменном мешке Шлиссельбургской крепости. В отличие от благоразумного Шамиля, который сам отстранился от кровопролития, жил в Калуге, окруженный уважением, на склоне лет побывал в Мекке, очистился от грехов и со спокойной душой пересилился в тот мир, где нашло приют подавляющее большинство человечества. Кавказская война, повторяю, развязанная Учкерманом и его сторонниками, фактически началась. Однако первое время со стороны русских велась она вяло, с надеждой, что чеченцы образумятся и все утрясется само собой. Внимание было приковано к Наполеону, озорничавшему в Европе. Но чеченцы не воспользовались шансами для примерения: с захваченных земель не ушли, российскими подданными себя не признали, набеги и грабежи продолжались. Известный поэт начала XIX века Иван Дмитриев писал: Опасен крупный враг, А мелкий часто вдвое. Царское правительство осознало эту истину лишь после разгрома Наполеона. И высвободившиеся войска двинуло, наконец на Кавказ, чтобы навести там порядок, восстановить нарушенные границы. На Сунже выросла русская крепость Грозная… В своей памятной записке Сталину я сознательно уделил большое внимание истории вопроса, чтобы подчеркнуть, что русские никогда не нападали на чеченцев, ничего у них не захватывали — все было наоборот. Может, и сохранилась-то чеченская народность лишь благодаря приходу русских. А что в ответ? Неприязнь, беспричинная месть, кровь, приводившие к новым конфликтам. Огонь, погасший вроде бы с окончанием Кавказской войны, подспудно тлел, оказывается, у вайнахов, питаясь злой памятью, ущемленной гордыней. И вновь вспыхнул, когда на нашу страну обрушилось великое бедствие — напали фашисты. Большинство народов и народностей у нас и во всем мире общая борьба с гитлеровцами сдружила, сплотила. Но некоторые воспользовались бедой, чтобы свести старые счеты, нанести коварный удар в спину. И одними из первых оказались чеченцы. Конечно, предатели, пособники немецким фашистам имелись в каждом народе. Кто по трусости, кто по слабости характера. Кто из-за обиды на власть, кто по идейным или шкурническим соображениям оказался на другой стороне баррикады. Но то, что произошло в Чечне, трудно с чем нибудь сравнивать. У меня сложилось впечатление, что к поддержке гитлеровцев там были готовы заранее — идеологически и организационно. Вниматеьно вчитывался я в листы политдонесений, поступавших летом и осенью сорок первого года в Военный совет Северо-Кавказского военного округа. С самого начала войны положение в некоторых автономных республиках, входивших в состав тогда ещё тылового округа, характеризовалось как напряженное и даже опасное. Например, в Чечено-Ингушской АССР, особенно в Советском, Урус-Мартановском и Ачхой-Мартановском районах Чечни. Выписал несколько показательных цифр и фактов. Мобилизация в этих районах была практически сорвана. От призыва уклонилось до 65% мужчин военно-активного возраста. И не просто уклонились, а ушли в горные леса, создав там много мелких и несколько крупных отрядов, располагавших оружием, в том числе пулеметами и даже артиллерией. Местное вайнахское население укрывало дезертиров, снабжало их продовольствием. Чеченские представители пытались сорвать мобилизацию в Северо-Осетинской автономной республике, где, кстати, призыв был проведен полностью. Угрожали: скоро в войну вступит Турция, и как только Турки захватят Кавказ, будут вырезаны все осетинские и русские семьи, чьи мужчины сражаются на стороне России…Как прикажете расценивать такие враждебно-провокационные действия?! Чем ближе подходил фронт, тембольше наглели и активизировались бандитские формирования. Они нападали на отдельных военнослужащих и даже на небольшие подразделения, грабили и убивали мирных жителей, устраивали диверсии на железных дорогах, уничтожали цистерны с горючим, склады боеприпасов. Ущерб был значителен, а главное — люди же гибли: и военные наши, и эвакуированные женщины с детьми в пущенных под откос вагонах. Ну и разведка в пользу фашистов. Немцы забрасывали в Чечню не только вооружение (пулеметы, минометы и пушки), но и большое количество радиостанций. С немецкими инструкторами, с радистами. Гитлеровское командовние получало очень важные сведения. Сосредоточились, к примеру скрытно наши танки. И вдруг бомбёжка. Точно по цели. А кто дал сведения — попробуй найди. У чеченских бандитов в каждом селе, на каждой станции свои глаза, свои уши. Кланны, родня, подспудные связи. Куда же, как говорится, милиция смотрела? Работники НКВД, местные партийные и советские органы? Не видели разве, что у них под носом творилось? Нашел я ответ и на этот вопрос. Увы, почти вся руководящая верхушка в Чечено-Ингушетии была на стороне изменников, если чеми руководила, то не борьбой с ними, а, наоборот, созданием и укрытием бандитских формирований в тылу советских войск. Узконациональные интересы, слепая мстительность были для них гораздо важнее и ближе, чем интересы государственные, общенародные, общечеловеческие. Коварство и продажность омерзительные. Вот удалось мобилизовать большую группу честных вайнахов. Их обмундировали, обучили, дали оружие. А незадолго до отправки на фронт в казарму явились несколько авторитетных местных руководителей и приказали следовать за ними в горы. Люди, сами того не желая, из бойцов Красной Армии превратились в бандитов. И таких случаев было несколько. Или. При приближении линии фронта партийным работникам и работникам НКВД Чечено-Ингушетии, как и везде в подобных случаях, было поручено создавать партизанские отряды для борьбы с немцами и закладывать в лесах тайные базы для обеспечения этих отрядов. Поручение было выполнено во всех районах республики. Отбирали якобы самых надежных активистов. Но в один отнюдь не прекрасный день почти все эти "партизанские" отряды, хорошо вооруженные и оснащенные, как по команде покинули населенные пункты и вместе со своими начальниками ушли в банды. И еще. Почти все чеченские формирования возглавляли недавние высшие руководители республики, в том числе и партийных органов, и НКВД, совершив двойное и тройное предательство. Как было устоять под их нажимом рядовым вайнахам: кто не хотел, тех силком гнали в горы, превращая в преступников. По договоренности с немцами чеченские вожакисоздавали не только мобильные отряды, диверсионные группы и разведывательную сеть, но и некое подобие регулярных войск из числа дезертиров, местных жителей и тех бойцов Красной Армии, которые добровольно перешли к гитлеровцам или согласились служить им, оказавшись в плену. Так был сформирован Северо-Кавказский легион, в состав которого, кроме чеченцев и ингушей, входило некоторое количество осетин. Так появился чечено-ингушский пехотный полк. Эти воинские части действовали вместе с гитлеровцами против советских войск. Наиболее рьяных националистов наряду с уголовниками, садистами, жестокими убийцами, неотмываемо запятнанными кровью, отбирали в карательные отряды. Они расправлялись с непокорными, с "подозрительными", расстреливали и вешали, сжигали населенные пункты, наводя страх на мирных жителей. "Очищали" немецкие тылы, выполняя за фашистов наиболее грязную работу… Вот, пожалуй, и все, что изложил я в памятной записке Иосифу Виссарионовичу, за исключением некоторых фактов и фамилий, которые общеизвестны или которые я подзабыл. Сталин основательно познакомился с документами, а потом состоялся у нас такой разговор. — Передам записку товарищам, — сказал Сталин.- Им полезно будетзнать объективное мнение. Спасибо, Николай Алексеевич. Однако в записке не хватает, на мой взгляд, конкретных выводов. — Они ясны. Мы имеем дело с явным предательством. Чеченские националисты воюют против нашей страны, подло укрываясь за спиной своего же народа. К ним надо относиться как к пособникам Гитлера. Измена строго карается по закону вообще, а в военное время тем более. — Вайнахские националисты хуже немецких фашистов, — желтоватым пламенем полыхнули глаза Сталина.- Немецких солдат погнали воевать против нас, а эти взялись за оружие сами. — Не все. — Но многие… Мы можем разом стереть их в порошок, — сжатый кулак правой руки опустился на стол.-Всех в порошок! Но вы правы, при этом пострадают и невиновные. Этого не нужно. Воздадим кому следует. — Там и теперь, когда фронт на Кубани и за Доном, обстановка тяжелая. Не все бандиты ушли с немцами, многие скрываются в горах, в отдалённыхнаселенных пунктах. Кровь продолжает литься. — Я знаю эти леса и горы, там есть где спрятаться. Бандиты залезут в щели, а выкурить трудно. Будут жалить, как ядовитые змеи. Будут надеяться, что немцы вернутся или придут турки…Значит, надо лишить бандитов всех корней, которые их питают. Пусть подохнут в горах или запросят пощады. — Долго придется ждать. — Нет, недолго, — усмехнулся Иосиф Виссарионович.- Мы поступим решительно и справедливо. Мы переселим всех вайнахов подальше от Кавказа, всех горцев, изменивших нам, подальше от их лесов и ущелий. Хотя бы в Казахстан, в открытые степи, где каждый виден как на ладони. Пусть живут. А бандиты, оставшись без поддержки, не усидят в укрытиях. Сами передохнут или придут за милостью, — повторил Иосиф Виссарионович.- освободятся для фронта наши полки, которые отвлечены для борьбы в тылу, мы будем спокойны за наши тылы… Мы не станем ловить бандитов поштучно на всем Северном Кавказе, мы разрубим узел одним ударом. Как вы считаете, Николай Алексеевич? — Это допустимо в условиях военного времени. Фронт близко и еще не известно, как повернутся события. Пятая колонна очень опасна. — Допустимо или необходимо? — уточнил Сталин. — Переселять народы — мера крайняя и достаточно жестокая. Но в сложившихся условиях это целесообразно. — Вот и пришли к общему знаменателю, — устало произнес Иосиф Виссарионович, садясь в кресло. Во время этого разговора сложный вопрос не был решен окончательно. Потребовались месяцы, чтобы определить степень и последствия предательства того или другого народа, наметить места для переселения, обеспечить организационную и техническую стороны. А это не так-то просто хотя бы с транспортом. Берия и его опытные сотрудники работали над этим основательно, в обстановке секретности. Результат соответствующий: операция по переселению вайнахов (как и некоторых других народностей) была проведена четко и быстро. Вайнахов выселили буквально за трое суток во второй половине февраля 1944 года. И практачески без жертв. Чеченцы, вероятно сознавали свою вину перед властью, меру своей ответственности за пролитую кровь советских воинов и мирных граждан. Это лишало нравственной опоры для сопротивления. Понадобилось всего два или три полка (даже не боевых, а из внутренних войск), чтобы разом очистить все города, села, горные аулы и сосредоточить чечено-ингушское население в местах сбора возле железнодорожных станций. И отправить по назначению. Но я в этом участия не принимал. Молодых бойцов хватало, чтобы управиться там. После войны доводилось слышать, что несправедливо, слишком круто было поступлено с некоторыми народами Северного Кавказа. Подумаешь, жеребцов своих дарили Гитлеру! Но при этом жалельщики не упоминают о том, какой ущерб был причинен этими народами нашей сражающейся стране, сколько наших воинов пало от чеченских пуль, сколько поездов пошло под откос. Можно поставить вопрос по другому: а достаточно ли полно расплатились хотя бы те же чеченцы за свое коварство, не слишком ли мягко обошлись с ними?! Смею утверждать, что это была вполне справедливая в тех условиях гуманная акция, когда, заслуженно наказывая одних, тем самым спасали жизнь, здоровье многих других. Рассказывая о переселении немцев Поволжья, я уже сравнивал, как поступали в схожих ситуациях государства, громко именовавшие себя цивилизованными и даже демократическими. Немецкие фашисты возвели в ранг государственной политики истребление народов, которых считали враждебными или неполноценными: евреев, цыган, поляков. Уничтожали миллионами. Подобным образом поступали и японцы на захваченных территориях, особенно в Китае. Но с этими преступлениями наши действия даже и близко ставить нельзя. Уж если с чем и сопоставлять, то с поступками англичан и американцев. С учетом того, разумеется, что на их территории не было вражеских солдат, никто на собственной земле не стрелял им в спину. Напомню: едва началась вторая мировая война, все лица немецкого происхождения, проживавшие в Англии, были "профильтрованы" специальным трибуналом, подавляющее большинство изолировано на каменистом, продуваемом всеми ветрами острове Мэн. Однако этого показалось мало. Интернированных отправляли в Канаду, в особый лагерь со строгим режимом, созданный в Квебеке. Условия там были тяжелейшие, обращение очень жестокое. Достаточно назвать такой показатель: квебекский лагерь "прославился" тем, что держал первое место в мире по количеству самоубийств среди заключенных. А что же американцы, благоденствовавшие за океанами, вдали от фронтов? Они тоже продемонстрировали демократию высокого класса. Когда началась их война с Японией, сенат США принял решение изолировать лиц японского происхождения, проживавших на территории страны, в том числе имевших американское гражданство. До одной шестнадцатой японской крови. Без различия пола и возраста. Только в первую очередь в концентрационные лагеря, созданные в пустынной местности, было отправлено сто тридцать тысяч человек. Сколько выжило — данных нет. А ведь эти люди не выступали против американцев. Допустим, были среди них потенциальные противники, но разве можно карать за несовершённые действия? Разве не верх жестокости — гноить за колючей проволокой совершенно ни в чем не повинных людей! Когда знаешь обо всем этом, трудно воспринимать жалобы тех, кто был на какое-то время переселён из одной местности в другую. Тем более что причины имелись веские, а отношение к переселенцам — достаточно гуманное. Если вайнахи страдали и голодали в трудное время, то не больше, чем все другое население нашей страны. Дети продолжали учиться, многие впоследствии получили высшее образование, среди чеченцев появились "свои" профессора, политики, военные высокого ранга. После смерти Сталина, в 50-х годах, вайнахи как известно, вернулись на Северный Кавказ. При этом не очень афишировался "подарок", преподнесенный чеченцам Никитой Хрущевым — первым разбазаривателем русских, советских земель. Он передал чеченцам исконные казачьи территории на северном берегу Терека, входившие в состав Ставропольского края. И сразу же началось вытеснение русского населения с этих благодатных земель. Была заложена первая мина для будущих опасных конфликтов. Как и в Крыму, который Хрущев умудрился передать Украине.
