>Мне думается, что Вы в рассуждениях допустили методическую ошибку, которая заключается в том, что Вы ухватились за «проблему решения», не потрудившись увидеть приоритетно связанную с ней «проблему выбора». На мой взгляд, суть этой «проблемы выбора» состоит в том, что расстрел произошел по приказу, не подкрепленному решением суда.
Это ещё бабушка надвое сказала, был ли приказ. Формально Ульман совершил убийство, факта существования приказа не установлено.
>Стал бы Ульман его выполнять (по письменному подтверждению или без), не стал бы – это дело второстепенное. Главное – в системе общественных отношений уже произошел функциональный сбой. Это обстоятельство и должно быть основным предметом рассмотрения. Общество обязательно должно понять, что в нем, в обществе, произошло за последние полвека, что оно прошло путь от кидания женщинами хлеба плененным фашистам (при голодающих детях и отворачивающихся при этом охранниках на вышках!) до расстрела армией без суда своих граждан.
Не согласен. Если бы российская армия совершала военные преступления ежедневно, тогда бы да, действительно, надо было бы выискивать глубинные причины, подпитывающие мотивы военных преступлений несмотря на поверхностные меры противодействия. Если преступление единично, то самый простой вариант - наказать конкретного виновника. Вина Ульмана установлена, а Плотникова - нет. Значит, наказываем Ульмана.
Вообще, у Вас сильный крен в сторону кучи известных гуманистов начала XX века (и не только), которые договаривались до того, что преступников наказывать не надо, потому что они жертва среды и обстоятельств. На самом же деле, преступники в любых условиях всплывают рано или поздно. Для того чтобы удерживать хло на приемлемом уровне, часто бывает достаточно наказывать за преступления.
>Попытки заменить это осмысление приданием техническим вопросам статуса принципиальных вопросов, обедняют явление, притупляют его оценку и снижают возможности и эффективность арсенала имеющихся мер. Если Вам нравится метафора про «тормоза», то языком этой метафоры могу отметить, что до того момента, когда следует нажать на «тормоз», сначала следует прекратить жать на «газ» - присущая системе инертность будет гасить движение «не в ту степь», что сведет функцию «торможения» к «притормаживанию». Попытки же прекратить движение «не в ту степь» одновременным нажатием на «газ» и «тормоз» движение, безусловно, замедлят, но при этом эффективность замедления будет заметно ниже, а самое главное, эти попытки стабильное состояние структур системы переведут в состояние разноса (разрушения).
Это надуманные угрозы. Почему наказание конкретного преступления выводит систему из стабильного состояния?
>Если от метафоры перейти к реальности, то считаю, что обществу не следует, не разобравшись в причинах, почему появление приказа без суда стало возможным, требовать возмездия над исполнителями. Более того, до этого момента, считаю, общество пока не вправе определять вину исполнителей. Но это не значит, что гибель чеченцев должна оцениваться обычным случаем. Это, конечно, чрезвычайный случай, но это особый чрезвычайный случай, особенность которого в том, что состав преступления исполнителей должна определять не общественная, а военная прокуратура, которая для таких случаев, очевидно, и создана как структура.
Правильно, следовательно, долой решение суда присяжных.
>>>И уже снижая накал, еще один вопрос, – почему интеллигенция не видит очевидную вещь: армия – органичная и несамостоятельная часть российского общества, и если в армии происходит сбой, то лечить надо не армию, а общество?..
>
>>В смысле, если конкретный военнослужащий/милиционер совершил преступление, то его не надо наказывать, потому что армия/милиция - часть общества? Что за бред?
>
>Вы сначала оглупляете мою позицию, затем обзываете ее бредом. Почему?
Зачем же оглупляю? Я рассматриваю дело Ульмана. Совершено преступление, виновные должны нести наказание. Как снижать вероятность подобных преступлений, это другой вопрос, не имеющий отношения к наказанию виновных.
