От IGA Ответить на сообщение
К IGA Ответить по почте
Дата 28.03.2006 00:12:33 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Россия-СССР; Версия для печати

Старая статья (2004 года)

http://left.ru/2004/13/zhilovets_lem112.html
<<<
Юрий Жиловец

Слепое пятно

12 сентября выдающемуся польскому писателю Станиславу Лему исполнилось 83 года. Возраст более чем солидный, пора подведения итогов.

Я не буду писать панегирики Лему – их каждый может найти в любом предисловии к изданию его трудов. Я совершенно согласен с ними, более того, считаю, что они не затрагивают и десятой части того, что действительно сделал писатель. Ведь он не просто писатель, а философ, возможно, величайший из ныне живущих.

Но не об этом я хочу сказать. Не о том, что сделал Лем, а о том, чего он, к сожалению, не сделал, доказав русскую пословицу «Выше головы не прыгнешь».

В одном из своих произведений Лем уязвляет Хайдеггера за игнорирование нацизма как явления и пишет, что для философа, на лавры которого претендовал Хайдеггер, это непростительно. Но сам Лем, будучи поляком до мозга костей, а следовательно – западником, точно так же прошел мимо гораздо большего феномена, да еще и способного, в отличие от нацизма, претендовавшего на решение проблем немцев за счет всех остальных народов, действительно разрешить острейшие проблемы ХХ века. Хайдеггер отвернулся от зловонной ямы нацизма, может быть, из-за чисто человеческого отвращения. Лем прошел мимо света русского социализма, мимо мира, несущего человечеству успокоение и передышку от вековечного «para bellum» и «contra omnes», так ничего и не поняв. Это тем более странно, что сам Лем несколько лет был подданным СССР.

Первые книги Лема были светлыми и оптимистическими – в духе ранних Стругацких. Сейчас он их стесняется и больше не переиздает, оправдывая их написание оптимизмом молодости и послевоенных лет. Да, «Магелланово облако» и «Астронавты» выглядят по нашим сегодняшним меркам наивными, но ведь с тех пор далеко ушла и наука, и наш опыт познания человеческого зла. Из высказываний Лема можно понять, что он достаточно быстро разуверился в социализме, хотя и удивительно, что же в жизни послевоенной Польши было таким страшным для человека, пережившего войну и фашистскую оккупацию и способному заглянуть своим интеллектом в глубины грядущих веков.

Больше социализмом Лем не занимался, если не считать тринадцатое путешествие Ийона Тихого на Пинту – довольно злую карикатуру на увлечения сталинского времени. Остроумно, смешно, но неглубоко. Вторая часть рассказа, возможно, тоже задумывалась как уязвление социализма, а именно, его «однообразия», но это удар мимо кассы. Неплохо для фантастики, но на социализм ничуть не похоже. Остальные упоминания СССР мы найдем разве что в контексте рассуждений о гонке вооружений да есть еще кое-где жалобы на «железный занавес», не дававший знакомиться с последними достижениями европейской мысли. Лем никогда не высказывался развернуто по поводу социализма, но можно понять, что он считал его всего лишь еще одной формой государственного устройства, причем формой довольно неуклюжей и неудобной.

Все остальные произведения Лема связаны с западной цивилизацией, написаны с ее позиций и для ее представителей. Он не питает по ее поводу особых иллюзий, более того – взгляды его и представление о будущем нашей планеты, возглавляемой Западом, очень трезвы и весьма пессимистичны. Своим беспощадным интеллектом Лем с легкостью рассекает самые непроницаемые загадки общества и мироздания. Достаточно указать, что он высказал идею виртуальной реальности сорок лет назад, и не просто высказал, а описал в «Сумме технологий» ее технические и социальные последствия. Многие его идеи подняты на щит только сейчас (например, нашумевшая «Матрица» - это очень корявый и вульгарный, под умственный уровень среднего американца, пересказ рассказа «Удивительные сундуки профессора Коркорана», а идея манипуляции сознанием подробно разобрана в «Футурологическом конгрессе», причем технология у Лема гораздо изощреннее), а большинство до сих пор ждут своего часа.

Как социальный фантаст Лем вдоволь поиздевался над обществом потребления в «Стиральной трагедии» и «Профессоре Донде» и анатомировал его в своих исследовательских работах. Он не прошел даже мимо апологетической идеи Карла Поппера про открытое общество, художественно исследовав его печальное будущее в «Осмотре на месте».
Но Лему не повезло. Не повезло дважды – ни со временем, ни с пространством. Во-первых, Польша – вечные задворки Европы – слишком маленькая страна для мыслителя такого уровня, а ядро Европы никогда серьезно поляков не воспринимало, считая их недоевропейцами. Во-вторых, сама европейская культура в ХХ веке явно шла на закат и настоящие мыслители ей оказались не нужны. Европа приветствовала блеяние Дерриды и некрофильные откровения Камю, а Лема в лучшем случае поощрительно хлопала по плечу.

Сам Лем этого не понимал. Он страстно рвался на Запад, в западное культурное пространство. Как только писатель стал выше польского железного занавеса, он тут же попытался заинтересовать своими идеями Европу и США. Лем всегда считал, что обязанность фантаста – художественными методами продолжать дело науки – то есть расширять знания человека о мире и о себе. Велико же было его разочарование, когда он столкнулся с американским миром «science fiction». Народная Польша заботливо ограждала своих граждан от потока полупорнографической литературы, в которую давно превратилась американская фантастика. Фантасты просто поставляли на рынок раскупаемый продукт – только и всего. Ни о каких вечных ценностях тут речь, понятно, не идет. Долгие попытки убедить своих коллег в неправильном пути сам писатель назвал «проповедями в борделе».
В 1963 году Лем написал ту самую «Сумму технологий», идеи из которой растасканы сейчас по множествам книг и даже масскультовых фильмов. Как же она была встречена в Польше и на Западе? Да никак. Последняя на сегодняшний день книга Лема «Мгновение ока», своего рода «40 лет спустя» «Суммы технологий» изобилует сетованиями на непонимание и критику, полна жалобами в стиле «я же говорил».

В 1983 году Лем уехал из Польши в Вену, но уже в 1988 вернулся обратно. Его книги этого периода не хуже, но и не лучше книг, написанных «при коммуне». Может быть, я ошибаюсь, но сцена прилета в Люзанию в «Осмотре на месте» очень походит на то, как Лема встретил Запад – световыми эффектами, бьющими по глазам, шумом и сутолокой, доброжелательным приемом – и совершенной бездной непонимания.

А ведь совсем рядом - на восточной границе Польши начиналась огромная, сильная и спокойная страна, где Лема оценили по заслугам. Его книги печатались – и расходились! - там самыми большими в мире тиражами, у него было огромное количество читателей, причем читателей понимающих, которым доступны даже головоломные пассажи лекций «Голема XIV». Практически все произведения Лема первыми переводились на русский язык, причем нередко при участии самого писателя. Лем несколько раз был в СССР и принимали его как пророка техногенной эры. На вокзалах его приветствовали толпы, а видные физики закрывались с ним в отдельной комнате и разговаривали всю ночь напролет. Лема по-настоящему любили.

Но СССР – не Запад. Для Лема это было не то. И даже восторг советских людей он объяснял тем, что они лишены работ Фрейда, Кьеркегора, Ницше и прочих столпов западной мысли, а сам Лем – всего лишь единственно доступный им канал к европейской мудрости. Лем глядел на Запад. Что же, все мы дети своей культуры.

В 1972 году на экраны вышел советский фильм «Солярис». Снял его один из самых заметных советских режиссеров того времени Андрей Тарковский. Да в фильме не было компьютерных спецэффектов, все снималось на ограниченном оборудовании «Мосфильме», но идея книги передана очень аккуратно. Конечно, Тарковский добавил кое-что от себя, и Лем ворчал, что он писал «Солярис», а режиссер сделал из него «Преступление и наказание», но это уже вопросы искусства. В 2002 году «Солярис» сделали в США. Факт обращения Голливуда к Лему удивителен сам по себе. Зачем это вдруг американцам понадобились философские размышления о месте человека в Космосе? После просмотра вопрос отпадает сам как дурацкий. Эффектов, конечно, по самую катушку, правда один ученый превращен в женщину, а второй и вовсе в негра – политкорректность, сами понимаете. Космоса, там, собственно, никакого нет, как нет и Океана. Зачем американцу мыслящий Океан? Что он с ним будет делать, это же не доллары? Как это «Солярис» без Океана – спросите вы. А вот так: есть, дескать, какая-то станция и к главному герою (Джорджу Клуни) является его старая любовь, режет ему салат и кровь у нее не идет. Потом там всякие любовные сцены, потом он возвращается на Землю, режет салат и у него вдруг кровь не идет, а тут снова возлюбленная приходит. Отличная кассовая мелодрама, как теперь говорят, блок-бластер. Даже, показали, как бы это мягко выразиться, круп Клуни. Сам Лем нового фильма, похоже, даже смотреть не стал, высказался только, что я, дескать, не про любовь в космосе писал.

Нужны ли еще комментарии к вопросу, чей Лем – наш или Запада? Конечно, наш. Его идеи наглухо закрыты от той самой европейской культуры, куда он так страстно всю жизнь стремился, грудой макулатуры под маркой SF, монбланами порнографии, эверестами поп-корна и бабл-гaма, снобизмом и заборами копирайтов (загляните-ка на http://www.lem.pl и найдите там текст хоть одной книги! Увы, только ссылки типа "платить сюда".). И пусть сам Станислав Лем всю жизнь прожил с головой, повернутой в Европу, искренне считая СССР странной диктатурой, но книги его наши, и идеи его наши. Да и писатель он наш.

С днем рождения, великий философ!
<<<