Не удержусь - перепощу с ВИФа великолепные стихи о войне П.Булушева
Доброго времени суток!
Большое спасибо СВАНу.
ПАВЕЛ БУЛУШЕВ
избранные стихи из сборника «СЛОВО О ПЕРВОМ ЭШЕЛОНЕ»
«Баллада о сотворении мира»
Время действия – июнь 1944-го...
Место действия – Карельский перешеек, в сотне километров от Ленинграда.
Всевышнему шесть дней едва хватило
На сотворенье мира... без тротила.
У нас была взрывчатка. Нам тротил
Срок сотворенья сильно сократил.
Двухамбразурный дот среди болот.
Не обойди мы, много сделал зла бы!
А нам всего двух тонн разворотить бетон
Хватило, отделяя твердь от хляби.
И сделали всё так, что сам бы бог
Скорей, чем мы, управиться б не смог.
- Взрывчатки не жалеть! – велел нам командир.
И, подогнав с тротилом три повозки,
Рванули дот...
Так сотворён был Мир
На этом ныне тихом перекрёстке.
«А чья земля за амбразурой?»
Здесь не поля. Здесь м и н н ы е п о л я.
В двухстах шаках – немецкие окопы.
А посреди – ничейная земля,
Бесхозный клин растоптанной Европы.
Ничейная? Не может быть такой!
От века щуры здесь свой дом держали.
Здесь прадеды ходили за сохой,
Прабабки наши тут в межах рожали.
А мы глядим теперь через прицел
На вздыбленный, униженный и жалкий,
Распаханный фугасами надел –
Издревле наш, но ставший вдруг нейтралкой.
Не знать покоя нам, не спать ночей.
Чужую силу силой пересиля,
Вернуть ничью России из ничьей!
Не может быть н и ч ь е й земли в России.
«Отход»
Мы бросаем деревню. А сколько их отдано!..
Нас карает Россия дождями промозглыми.
С каждым шагом к востоку сжимается Родина.
Дождь сечёт нас холодными строгими розгами.
«Вершок на карте»
Приказа нет. И связи нет.
И видимо, не скоро будет.
Погиб комдив. В огне весь свет.
Нам отойти бы... Кто осудит?
И кто заметит наш отход –
Гудит вокруг свинцовый ветер.
Мы сотню верст прошли вперёд.
Ну, отойдём на километр...
Такая мысль исподтишка
Течёт сухим песком из горстки.
Всего-то полтора вершка
Тот километр на пятиверстке.
Но картой Родину не мерь.
Шаги назад длинней стократно.
Какими цифрами потерь
Измеришь их, идя обратно?
Погиб комдив, и связи нет.
И замутился белый свет.
И немец валит черной силой.
И черный дым над всей Россией.
Наполни этой гарью грудь.
Вдохни поглубже горький ветер.
Ещё вдохни – и позабудь
Про тот, что сзади, километр.
«Бой на околице»
Фашисты прикрылись горящими избами.
Но в три пулемёта сквозь пламя их рубим мы.
А ленты заряжены вражьими жизнями,
А ленты снаряжены вражьими судьбами.
Рушатся избы, сжираемы пламенем.
Искры столбами... Рушатся избы.
Какой нынче век? Это ж орды Мамаевы!
Который же век? Это орды Чингизовы!
У чертовой матери! К чертовой матери!
Горит не деревня – пылает Отечество.
Орду – под стволы! Под стволы – поджигателей!
...Лента за лентой – по бесчеловечности.
Исходит огнем пулемётная троиц,
Стелит пришельцам свинцовые скатерти.
С русской земли! С россиянской околицы –
К чертовой матери! К чертовой матери!
Больше огня! Чтоб паленою шерстью,
Как встарь от чингизов, как встарь от тевтонов...
Огонь по орде! Огонь по нашествию!
Несите патроны! Больше патронов!..
«Место в строю»
Двенадцать молча ушли с бугра:
Сила, мол, ломит силу...
Сказал тринадцатый: «Нет, не пора!»
И лег один к «максиму».
Он слово своё до конца сдержал,
Сдавая смертный экзамен.
Судьбою двенадцати стал трибунал.
Тринадцатый жив, хоть и ранен.
В боях человеку цена не одна.
Не все перед смертью братья.
...Хотел бы тринадцатым быть я всегда:
Маленькая, но гарантия!
«Стратегия местного значения»
В приказах войну называют – «Великая».
Великая – и не скажешь правильней.
А раз великая, то и многоликая:
В ней каждый воююет свою и тотальную.
В дефиле у озера, левым флангом к болоту,
Комбат положил в оборону роту.
Обещал усилить огневыми средствами
И, как мог, накачал об о с о б о й ответсвенности.
- Учти, подполковник на вас надеется.
Он сам отбирал роту для обороны...
Твой сектор – от той вон сосновой поленницы
До рыжей – видишь? – убитой коровы.
У тебя надежно прикрытые фланги.
Взвод ПТР выдвигай к оврагу:
Оттуда могут ударить танки...
Ну, будь здоров, и назад – н и ш а г у!
О том, чтооб «ни шагу», не мне волноваться:
Мы на плацдарме, мы за Наровой.
Не хочешь купаться, станешь держаться
Хоть за поленницей, хоть под коровой!
На планшете отметил дровишки и падаль.
Расчертил меж ними сектора обстрела.
Отползал на брюхе, где надо не надо,
Себя и людей измотав до предела.
Разметил фланкирующий и перекрестный,
Как велено, выдвинул ружья к оврагу.
Со взводными выкурил по папироске
И сам накачал их в разрезе «н и ш а г у!».
Патронные ленты жуют пулеметы,
По пристрелянным створам глядят бронебойки.
Мы готовы ко встрече с бронёй и пехотой.
Битте-дритте, господа разбойники!
Фронты против Гитлера – с востока и с запада.
А мы почему-то развернуты к северу...
Зато дефиле нами намертво заперто.
И мы до боя в победу уверовали.
Ни шагу назад! И ничто не изменится,
Какой бы на нас не валили прорвой.
Фашизм не пройдёт – меж развалюхой поленницей
И павшей в бою бедолагой коровой.
«Наркомовский паек»
Во встречном бою, в безнадежном бою,
Полк ночью испил свою чашу до дна.
И некому пить... И я нынче не пью.
Кому же он спирту привёз, старшина?
В бочонке привёз, как всегда, для полка.
А нас уцелело... На два котелка.
Товарищ маршал! Товарищ нарком!
К к о м у он с вашим сегодня пайком?
Кого он покличет: «К горилке, славяне,
Бывайте здоровы и пейте до дна!»?
Кого уличит в лихоимном обмане,
Чтоб вовсе не выдать ни капли вина?
Сегодня не сбиться старшинке со счёта.
Списала их ночь, шутников и пролаз.
Володька да я – вот и вся наша рота.
Не сбейся, старшинка, считаючи нас!
А он нам не верит. Не хочет нам верить.
Он верит в раскладку и в норму сполна...
Как будто войну можно чаркой промерить.
И он умоляет нас: «Пейте до дна!»
И что-то толкует о посошке.
Но в глотку не лезет его посошок.
...Мы ночью в огненном были мешке.
Полк грудью продрал этот смертный мешок.
Товарищ маршал! Скажу без прикрас,
Как вам доложил бы любой из ребят:
- Выполнен долг и исполнен приказ –
Полк умер, не сделав ни шагу назад!
Никто не сломился, не кинулся вспять.
Не дрогнул никто и не струсил.
Мы бились за жизнь. Мы шли побеждать.
И падали в сторону Пруссии.
И зря умоляет теперь старшина:
Мол, лейте с краями и пейте до дна!..
Но нынче весёлый паек мне не впрок.
И вряд ли он будт сегодня распит.
Может, привыкну? Но нынче – зарок!
Очень уж крепок наркомовский спирт.
«Один час войны»
Здесь нас ждали-заждались...
Только справа застава
Проволынила малость,
Правда, в рамках Устава.
Есть в Уставе параграф:
Напоролся – не мешкай!
Вызывай, хоть и храбрый,
Огневую поддержку.
Не стучаться же лбами,
Там, где могут «катюши»!
Им – заданье... А сами –
Околачивать груши.
А чтоб время недаром,
Мы без спешки, как дома,
За глухим крутояром –
По сто грамм за наркома!
Кстати и пообедали,
И тревоги не ведали.
Били немца «катюши»,
А мы били баклуши.
Мы себя берегли
По военной науке!
А других не смогли
Уберечь от порухи.
Кабы знать, так не ждали б.
Прямо с ходу и с маху –
До гранат и кинжалов! –
В лобовую атаку.
И глядеть бы не стали,
Что не так, как в Уставе.
Без тактических хитростей
Душу фрицам бы вытрясли!
А фашисты, те – спорые.
Час, как дар, восприемля,
Запалили подворья,
Расстреляли деревню.
И лежит население
У дымящих завалинок,
Словно чурки-поленья,
В зипунах и без валенок.
Старики и старухи,
Мелкота и девчонки...
Смерть скрестила им руки,
Разметала ручонки.
Вы три года молились,
Тщетно бога просили...
Мы на час припозднились.
Ты прости нам, Россия!
***
Вторая часть стихов, выбранных мной из того же сборника ("Слово о первом эшелоне"). Первая часть, кто не заметил, - была ниже. Выделение и комментарии - собственные автора.
«Хочется романтики»
Как старинные дублоны,
Как старинные дукаты,
Тускло светятся патроны
В магазине автомата.
Но не призрачное злато
В наших дисках, в наших лентах.
Для всамделишной расплаты
Эта звонкая монета.
Мы готовы без заминки,
Раскошелив магазины,
Рассыпать горстьми ефимки,
Луидоры и цехины.
А как славно было б в книжку
Перенесть сейчас парнишку.
Чтобы в сказочном сюжете
Промотать монеты эти!
Только я не юнга-мальчик
С Билли Бонсова корвета.
Мальчик-с-пальчик – автоматчик
Из реального сюжета.
Ждут сигнала батальоны
Для рывка в траншею вражью.
Тускло светятся патроны...
Мы готовы
к абордажу.
«Царскосельский Лицей» (Январь – 1944 год)
Здесь музы молчат... Здесь лишь бомбы да мины.
И вырубки там, где клубились куртины.
Здесь музы молчат. Здесь лишь мины да бомбы.
...Мы шли во дворец, а пришли в катакомбы.
Здесь Мекка поэтов. Мы помним об этоом.
Но нынче здесь всё перегружено толом.
И прежде чем стать здесь вторично поэтом,
Сам Пушкин бы стал тут сначала сапёром.
«Предусмотрительность»
Комбат наш предусмотрителен:
Приказ расписал, как по нотам,
Назначив меня заместителем,
Поскольку командую ротой.
Второй заместитель комбата –
Чего ещё, кажется, нужно мне!
Но... Не поздравляйте, ребята,
С таким продвиженьем по службе.
Командовать вами я стану
И быть приказу действительным,
Лишь если убьют к а п и т а н а
С п е р в ы м его заместителем.
А что до меня, то ни разу
Не видел у замов возможности
Живыми – согласно приказу –
Вступать в многославные должности.
Вакансии будут... И скоро!
Заступят их те, кто везучей.
...А я для себя дублера
назначу н а т о т ж е случай.
«Дождь после авианалёта»
Небо пробито!.. Сквозь звездочки-дырочки
Ливнями небо на нас пролилось.
Что ж вы наделали, братцы зенитчики?
Небо и то прострелили насквозь!
«Туман»
Разведку размыло в тумане дебелом.
И взвод провалился в туман, как в трясину.
Я снова ощупал локтём парабеллум,
Который отдать пожалел Константину.
А утром весь взвод, прославленный удалью,
Вместе со взводным был списан – «за убылью».
В дебелом тумане не видно просвета.
Стыдливо не прячь парабеллум в кармане.
А вдруг он отбился бы из пистолета?..
Повсюду туман.
И душа как в тумане.
«Выговор»
«Дум-дум» - разрывные пули, причинявшие особенно тяжелые ранения. Советские войска патронов с разрывными пулями, разумеется, не применяли.
Замполит под Выборгом
Разнес меня начисто –
Зачитал выговор.
За что? За варварство!
...Патроны трофейные,
Калибра пригодного.
Кем не велено?
Что незаконного?
Блестят патрончики,
Бьют без осечки.
- Давай, пулемётчики,
Набивай ленточки!
Надёжная марочка!
Мы их под Выборгом
По автоматчикам
Лент восемь выбили.
За лентой ленточка –
Хоть пой от радости!..
Ан нет – осечка:
Полковник в ярости!
В лицо мне – патронами:
О чем, мол, думали?
Противозаконные!
С «д у м – д у м а м и»!
Добро, хоть выговор.
Трибунал бы – запросто!..
...Как в дерьмо, под Выборгом
Вляпался в варварство.
«Баллада о закончившемся одиночестве»
Кто разгадать человека властен?
Кто избежит при оценке просчета?
Но даже самый неясный – ясен
Перед стволом пулемёта.
Он был одинок. Молчалив был и скрытен.
Он был одинок даже в ротном строю.
А бой... И в бою как-то мог выходить он
Один на один... В рукопашном бою.
Должно быть, единственный из батальона
На маршах не пел и не жался к костру.
Он весь каменел, увидав почтальона.
И прочь уходил от него за версту.
...Его отыскали мы – словно в насмешку –
В груде своих и чужих – вперемешку.
А он и убитый сжимал карабин,
Поскольку не вышло
один на один.
Мы в братской могиле дружков схоронили.
В средине шеренги
лежит он в могиле.
* * *
Вы слышали, как сыплется пшеница,
Перестояв отсроченный укос?
А мне, как видно, вечно будет сниться
И звон, и стон, и шорох хлебных слёз.
Мы шли в атаку... Шли, топча зерно,
Как в день страды, поднявшись спозаранку.
Мне с той поры поныне суждено
Винясь глядеть на каждую буханку.
«Баллада о резерве»
Нам резерв из Ленинграда
Под началом старшины...
Воинство не для парада!
Ну кому они нужны
И на что они годны
Здесь, на острие войны?
Мешковаты, староваты,
Жизнью тертые ребята,
Молью траченный народ.
И в придачу к автомату
Каждый притащил лопату.
Не лопатку, а л о п а т у –
Хоть сейчас на огород.
Некудышный выйдет взвод.
Видно будет замполиту
С ними дел невпроворот.
Вышло всё наоборот.
Нам резерв из Ленинграда,
Из погибельного места –
Землеройная команда
С Пискаревского разъезда.
К службе т а м уже не годных
Под началом старшины
Их их тыла – к нам на отдых,
На передний край войны.
Не под силу им, где – тихо.
Взвод истерзан тишиной.
Им теперь для передыха –
Хоть какой, но только – бой!
Без промешки, с ходу прямо,
Без накачки-подготовки,
Чтоб плечом к плечу – стеной!
Серафимовские ямы,
Котлованы Пискарёвки
У резерва за спиной.
На передний край войны
Под началом старшины
Прибыла из Ленинграда
Похоронная команда –
Отдохнуть от тишины.
Агитировать не надо
И подталкивать не надо.
Им всё ясно без доклада:
За спиной у них – блокада...
Нам резерв из Ленинграда.
И хоть с виду старики –
Только в бой!
В огонь!
В штыки!
«Воспоминание о дне рождения»
Праздники – они тоже разные:
Коллективные и одиночные,
И, как будни, бывают и праздные,
И весёлые, и не очень-то.
Об ином и помнить не хочется.
А такой вот всю жизнь будет помниться.
Этот снайпер был снайпером – асом.
Не встречал я снайпера выше классом.
Хоронился в камнях меж воронками
И крестил батальон похоронками.
У меня на каске вмятина.
Как всегда, он выцеливал тщательно.
А мы лезли пятеро – снять его.
И ударили вместе – пятеро.
В пять гранат словно залпом ухнули.
В пять гранат – всё смешали с грязью мы.
Мы его не просто стукнули,
Мы его по скале размазали.
А скалу раскрошили в щебенку.
А скалу раскатали в гальку.
За Мефодия Вороненка,
Братьев Зубовых и Витальку!
На беду нам, стрелял он метко,
И об этом на каске отметка.
Мне-то с каски соскреб лишь краску,
А другим – всё под каску, под каску...
Мы неделю его разведывали.
Мы следили за каждым выстрелом.
Стали вроде бы снайпероведами.
Но и сам он Витальку высмотрел.
Нет, не зря я с дружками полез на него.
Надо было кончать болезного.
Позарез надо было унять его.
А теперь вот – на каске вмятина.
Сукин сын! Ценил свою марку.
Только крепко молится мамочка!
Юбилейным быть бы подарку,
Как не шапочка б выручалочка.
Еле выполз назад, на исходные.
Голова под каской – как колокол!
Сам комбат и приятели-взводные
Подхватили, втащили волоком.
Нынче праздник на нашей улице:
Без потерь все вернулись-выползли.
Ну а фрицы – пусть ищут пуговицы
От стрелковой своей знаменитости!
Что ж, поздравьте нас с этой удачей,
Со счастливым поздравьте билетом.
Вышло так.
А могло быть иначе:
Пофартило мне с рикошетом!
За такой – к дню рожденья – подарочек
Наливайте, друзья, не жалея,
И себе, и отдельно пять чарочек
Соучастникам юбилея.
Впятером мы с утра-спозаранку
Разменяли судьбу на полтинники.
Мы по крупной сыграли в орлянку,
И все пятеро – именинники!
Праздник мой. Но я в нём лишь участник.
День рожденья – пустяк!
Перво-наперво
Наливайте за о б щ и й наш праздник:
Мы сегодня убили снайпера!
Из двух ругающихся глупее не тот кто начал, а тот кто ввязался.
