Телевидение и идеологическая борьба в современной России
Недавно два крупнейших телеканала закончили показ двух телесериалов, которые объединяет по крайней мере одно – в обоих действие разворачивается в советском прошлом. Это «Золотой теленок» и «В круге первом».
Остановимся сперва на явном художественном провале, на телеверсии «Золотого теленка», одноименной книги Ильфа и Петрова. Вообще странно, что современное российское телевидение обратилось к произведению, весь смысл которого – жестокое высмеивание прошлой, дореволюционной России или ее остатков в современной авторам книги Советской России. Книга, как и ее «приквел» «12 стульев», написана в оптимистических, бурлящих 20-х годах Советского Союза и хотя в этих книгах почти нет положительных героев, эти книги – исключительно позитивны и оптимистичны. Почему же эти книги обладают таким мощным, сохранявшимся на протяжении десятилетий, комическим эффектом? «Месседж» – говоря современным языком – книг Ильфа и Петрова это противопоставление растущей, развивающейся, полной надежд и ощущения своих возможностей новой советской России и каких-то уже странных и комичных для советского человека фигур из прошлого. Поп, предводитель дворянства («умереть со смеху! были и такие?!»), пикейные жилеты, множество чиновников и бюрократов и т.д., и т.п. – все они комичны именно потому, что живут по-старому в новых условиях (типичный ход, прием «комедии положений»).
Повторим, смысл книг Ильфа и Петрова – противопоставление старой, дореволюционной, царской и буржуазной России новому обществу, живущему совершенно по-другому, полному оптимизма и понимания своих небывалых прежде в истории возможностей. Конечно, мы прекрасно знаем, что не всем этим надеждам было суждено воплотиться, мы не идеализируем советское общество. Тем не менее, оно существовало, многого добилось и реально было другим и новым. Если бы в СССР не был создан новый тип общественных отношений, если бы между ним и его прошлым не было реального различия, то книги Ильфа и Петрова не обладали бы и долей своего комического эффекта, своей правдивости, жизненности (притом что в них действуют обобщенные, символические персонажи).
Сегодня, когда СССР, тем более его бурлящие новой жизнью 20-е годы, далеко в прошлом, утраченным оказывается и основное противопоставление «12 стульев» и «Золотого теленка» – противопоставление нового и старого. Мы опять в старом, буржуазном обществе (при всей внешней сенсационно-новаторской его внешности). Естественно, когда из нашей жизни ушло ощущение новизны социального опыта, переживаемого обществом, исчез – для современного читателя и зрителя – и комический эффект книг Ильфа и Петрова (при том что он хорошо ощущался вплоть до позднего брежневизма, когда был снят предыдущий сериал на этом же материале, пользовавшийся большой популярностью телефильм с Андреем Мироновым – Бендером).
Поэтому неудача «новейшего» телесериала – не только и не столько в бесталанности его создателей, а в изменившейся социальной реальности, субъекты которой уже не понимают реальности 20-х годов Советского Союза. Так что перед нами редкий случай, когда явственно видна непосредственная связь произведения искусства и породившей его социальной действительности.
Если современной буржуазной культурой как-то и может быть «переварено», «перепето на новый лад» творчество Ильфа и Петрова, то только в ироническом и циническом отношении уже к Советской России. Поскольку их книги это книги о «фриках», чудаках и уродцах досоветского прошлого в советском настоящем – так их справедливо видели Ильф и Петров и современный им читатель – можно представить, что «Золотой теленок» и «12 стульев» можно экранизировать (гипотетически) так: «Смотрите, из каких уродов состояло советское общество». В таком случае этот материал превратился бы в идеологическое культурное оружие, но его блеск и смех все равно были бы утеряны (вспомним сказу о мальчике, продавшем свой смех богатею-миллионеру). Но после оглушительной скуки неудавшегося телепроекта, скорее всего к советским авторам Ильфу и Петрову интерес буржуазной культуры будет просто утерян.
Теперь о телесериале «В круге первом» по роману Солженицына. Тут другой аспект сегодняшней идеологической и культурной борьбы нынешних теоретиков антикоммунизма. Тут все «прозрачно»: советское прошлое это только сталинизм, только лагеря, только ужас, только контраст между уничтожаемыми лагерниками и зажравшейся советской верхушкой.
Старая песня о главном для буржуазных идеологов: советская власть – это неизбежно диктатор и лагеря. Грубую ошибочность этого воззрения здесь не будем обсуждать, это предмет отдельной работы; она велась, ведется и будет вестись, пока жива теория и практика борьбы за коммунизм. Отметим только следующее. Один из героев романа/сериала замечает, что не все и всегда молчали в лагерях и покорно давали себя замучить, были люди, говорит он шепотом, которые боролись. Как известно, большинство попыток борьбы против мертвечины сталинизма были предприняты – как еще на воле, так и в лагерях – слева. Сажались, уничтожались, но и боролись против сталинизма прежде всего убежденные коммунисты, которые делали революцию и создавали советскую власть для того, чтобы возникло подлинно свободное общество, свободное от эксплуатации и принуждения, а не для того, чтобы немногие пользовались большинством.
Отсюда вытекает еще одно: преступления сталинизма – это не только преступления против человечности в целом. Невозможно и ненужно отрицать преступности неоправданных массовых репрессий против советского народа. Тем не менее, главное преступление сталинщины – это преступление как раз против Октябрьской революции, против советской власти, против коммунизма. Сделав ставку на власть «новой элиты», на бюрократию, на выхолащивание советской демократии, а потом и на массовые репрессии, те социальные слои, интересы которых выражал Сталин, создали общество, которое практически неизбежно пришло к своему поражению и к реставрации капитализма в СССР. А ведь левая оппозиция в партии большевиков еще в середине 20-х громко подняла свой голос в защиту того убеждения, что выбранный сталинистами путь движения СССР чреват огромной опасностью поражения и реставрации.
Поэтому не стоит забывать, почему и с какой ненавистью Сталин уничтожал оппозицию ему слева, уничтожал людей, делавших революцию и прекрасно знавших, для чего она делалась.
Но «В круге первом» не об этом. Всего этого убежденный антикоммунист Солженицын не понимает и не хочет понимать. Он вырывает преступления сталинщины из сложного исторического контекста, породившего ее, и отождествляет сталинизм с Октябрьской революцией и советской властью. И поэтому та правда, которая есть в романе о массовых репрессиях и преступлениях сталинизма, затемняется глобальной неправдой отождествления авторитаризма и коммунизма.
Вот пример такого помрачения, затемнения правды неправдой. Один из героев романа/сериала, советский дипломат, звонит в американское посольство с сообщением, что в Нью-Йорке скоро состоится передача материалов по атомному проекту США советскому агенту. Далее на всем протяжении действия этот дипломат уверяет себя, что, даже рискуя жизнью, он должен был сделать это, потому что «атомная бомба у Сталина» это третья мировая война и конец света, а он – не предатель, а борец за само существование человечества.
Все это звучит сегодня очень странно, почти абсурдно. Во-первых, обретение Советским союзом атомного оружия не привело к новой мировой войне – это просто исторический факт. Во-вторых, единственное, кажется, за что нынешние власти не проклинают СССР – так это за то, что от СССР им осталось в наследство ядерное оружие, едва ли не единственный фактор, позволяющий власть предержащим мнить себя хозяевами сверхдержавы и участвовать в мировой политике. Эту веру разделяет и значительная часть населения страны. Так что здесь Солженицын приходит в противоречие не только с историей, но и с актуальным состоянием умов. Но само по себе это противоречие ни о чем не говорит. Мало ли кто и по каким причинам не разделяет общие мнения. Важнее другое. Атомное оружие получил не Сталин, а Советский Союз, и это было одним из факторов паритета между ним и враждебным окружением. (Тем более в условиях наличия атомной бомбы в США и разработанных планов по ее применению против СССР.) Атомное оружие у СССР было тем, что способствовало предотвращению новой войны, а не ее спусковым крючком. Но, как видим, в своей ненависти к коммунизму Солженицын способен до сих пор верить в абсурд.
Еще одно надо отметить, говоря о сериале «В круге первом» – надо признать, что снят он на достаточно высоком художественном уровне. Как ни странно это может показаться на первый взгляд, это еще один из признаков расширения и углубления капиталистической реставрации в России. Попробуем объяснить почему.
Советский культурный проект, при всех его недостатках, был проектом универсальным. То есть он предполагал отсутствие значительных разрывов в уровне культуры различных слоев и частей советского общества. Это было продолжением и экономической политики. При всем различии уровня жизни простого рабочего и директора завода, это различие не идет ни в какое сравнение с различием в доходах и уровне жизни капиталиста и наемного работника. Здесь разница порядковая, качественная. (Эта принципиальная разница не устраняется, а только смягчается в современных европейских буржуазных демократиях. Притом что в условиях активного демонтажа «социального государства» в Европе эта разница снова будут расти.) Отсутствие принципиального качественного расслоения было характерно и для советской культуры.
Когда после конца СССР экономическая власть стала переходить в руки новой буржуазии, постепенно стал углубляться разрыв не только в доходах между этой новой буржуазией и «новыми неимущими классами», но и разрыв в уровне их культуры. Только на уровне надстройки (культуры) эти процессы идут с некоторым отставанием, временным логом.
Оглянемся. Буквально за 10-15 лет экономическое расслоение (разница между доходами самых бедных и самых богатых) выросло в десятки раз. Одновременно малиновые пиджаки и золотые цепи «с гимнастом» сменились шелковыми костюмами от лучших итальянских портных и – только один из бесчисленных примеров – резким ростом цен на билеты на концерты звезд классической музыки (эти цены доходят сегодня до сотен долларов). Конечно, пойти на концерт какого-нибудь «сопрано» (голоса, а не клана) это пока для новых богатых – чистый знак престижа, они там скучают. Но их дети там скучать уже не будут. Потому что высокая культура - это при капитализме один из предметов роскоши для немногих.
На другом полюсе, полюсе бедности, в сфере массовой культуры, идут те же процессы, но, так сказать, в другую сторону. Достаточно назвать резкое падение культурного уровня телевидения и резкий рост тиражей таблоидов и той литературы, которая называется хорошим русским словом «палп-фикшн». Как видим, на культурном уровне процессы точно, но с некоторым запаздывание повторяют процессы на экономическом уровне.
Теперь взглянем на сферу идеологии. В «период малиновых пиджаков» царил грубый, пещерный, физиологический антикоммунизм, с которым левым было относительно легко бороться. В ходе денационализации культуры, когда культура превращается в классовый признак, а буржуазия вслед за захватом экономических высот овладевает и культурными высотами, идеология антикоммунизма тоже приобретает более утонченные формы (что не отменяет, а предполагает ее функционирование и в примитивной форме для «массового потребителя»). То, что принципиальный, бескомпромиссный антикоммунизм может быть выражен и на достаточно высоком художественном уровне, мы и видим на примере «В круге первом».
И это еще не все. Творцы культуры, работающие в условиях западного капитализма, именно потому, что они творцы культуры и причастны истине, которую несет в себе искусство, вольно или невольно причастны и критике буржуазного строя жизни. Так или иначе, но в подлинном искусстве всегда есть жилы благородных металлов несогласия с обществом неравенства и эксплуатации, пассивной (в форме отрицания) или активной (в форме борьбы) критики этого общества. В этом причина левых симпатий значительной части западных интеллектуалов и людей искусства.
В сегодняшней России пресловутый «маятник» качнулся далеко вправо. Разочарование в советском прошлом, в опыте и итогах «перестройки», озлобление после хаоса первой половины 90-х – очень значительны. «Дикому капитализму» современной России соответствует дикое поправение многих деятелей культуры. Притом что культурное достояние СССР еще не растрачено и многие деятели культуры действительно талантливы, можно ожидать появления самых реакционных – но выраженных вполне художественно – фактов культуры и произведений искусства. То есть Россия в обозримом будущем может стать «культурным жандармом», как она была военно-политическим «жандармом Европы» при царизме и как она действует уже сейчас на постсоветском политическом поле новых независимых государств. Это тревожная тенденция, и ее надо видеть.
И все же будем оптимистами. Наряду с развитием капитализма в России («Развитие капитализма в России – II», скажем по-ленински), развивается и сопротивление ему; наряду с разочарованием в советском прошлом остается и память, что жить можно иначе. А чем сложнее задачи – тем интереснее их решать.
<<<
