|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
03.11.2005 22:31:12
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
Кому на Руси жить хорошо. Поэма-перифраз (*+)
http://www.sovross.ru/2005/145/145_6_1.htm
Кому на Руси жить хорошо
ПОЭМА-ПЕРИФРАЗ
В предыдущем выпуске <Стойла Совраски> был опубликован пролог к
оригинальному перефразу поэмы <Кому на Руси жить хорошо>, написанному
Николаем ПЕРЕЯСЛАВОМ. Наши читатели проявили заинтересованность: как
протекало нынешнее <путешествие> искателей счастливцев. Публикуем избранные
места из поэмы.
Шоссейная дороженька
бежит между кюветами,
машины дальнобойные
снуют туда-сюда.
По сторонам асфальтика
лежат поля широкие,
густой травой поросшие...
Когда бы хоть стада
по ним бродили тучные,
а то - лишь козы скучные
(и те, считай, поштучные!)
пасутся кое-где.
Ни трактора урчащего
не увидать за речкою,
ни пастуха веселого,
ни птицы в борозде.
(Забыли поле вороны -
и что им делать там,
где поржавели бороны,
валяясь по кустам?..)
На поле нет крестьянина.
Нет у земли хозяина.
Министрам стало выгодней
скупать зерно и хлеб
подальше за границею
(чтоб с этих сделок - долларов
урвать сколько получится
самим себе в карман...)
Идут-бредут, а солнышко
все выше поднимается,
в одно село зашли они -
не видно ни души,
вошли в деревню ближнюю -
и там пустые улицы...
Тут молвит бабка встречная:
<А все ушли в райцентр!
Там нынче будет ярмарка -
базар, товары всякие,
билеты лотерейные,
бесплатный рок-концерт.
Приедет группа модная -
<Вступило в ногу> кличется,
и комика Жабецкого
хвалились привезти.
Три дня гулять, не менее,
теперь народ весь будет там,
покуда до копеечки
все деньги не пропьет...>
<А далеко райцентр-то ваш?>
<Да... километра с три>.
<Айда и мы на ярмарку! -
вскричали братья Трубины,
Тарас и Святослав. -
Походим, поторгуемся,
посмотрим на Жабецкого,
рассказ певцов послушаем,
как ногу им свело?..>
<...Вот там и убедитесь вы,
что нет людей счастливее,
чем юморист смеющийся
над всем, что есть вокруг!> -
борясь за свое мнение,
напомнил всем Степан.
q q q
И вот уже их пригород
встречает частным сектором
с садами за заборами,
с собаками в пыли,
а там - хрущевки серые
сошлись к центральной улице,
витрины магазинчиков
свернуть к себе зовут...
Минули центр города,
где одиноко высился
на пьедестале-башенке
всклокоченный Ильич,
рукою дерзко вскинутой,
народу путь наметивший
в великое грядущее.
(А мы куда пошли?..)
С тоской взглянув на Ленина,
друзья прошли к окраине -
туда, где звуки музыки
гремели до небес,
и на огромной площади
вовсю кипело торжище -
там ярмарка районная
шумела и цвела!
(Как водится, <День города>
так нынче стали праздновать
на рыночной Руси -
с торговлей, фейерверками,
с московскими артистами,
с горячими хот-догами
и разгоняньем туч.)
И здесь все так же в точности
сегодня было сделано.
Пестрел базар товарами,
везде торговля шла...
(Но вот что удивительно -
за всеми сплошь прилавками
стояли чернолицые
с Кавказа торгаши.
Как будто не оттуда к нам
десятый год подряд уже
идут гробы свинцовые,
в которых парни русские,
на части расчлененные,
со службы возвращаются
к несчастным матерям!
Как будто не оттуда к нам,
укутав бедра узкие
шахидским жутким поясом,
чеченки пробираются, -
гадай, где вновь рванет!..
Как будто не оттуда к нам
везут гонцы Басаева
<подарки гексогенные>
и сеют в души страх!
Вот так и получается,
что, тратя деньги русские
на виноград иль яблоки
в Москве иль Костроме,
мы сами финансируем
бригады диверсантские,
как тараканы мерзкие,
ползущие на Русь...)
А между тем ребятушки
залезли в гущу самую
рядов торговых, требуя
подать им посмотреть
то боты итальянские,
то джинсы из Америки,
а то мобильник махонький,
пищащий, как сверчок.
Идут между палатками -
глаза аж разбегаются! -
такое изобилие,
ни в сказке описать.
Одно смущает душеньку -
что цены запредельные
и все вокруг заморское -
и вещи, и еда.
Коль пиво - то ,
коль сигареты - ,
коль телефон - то ,
коль телек - то .
Куда ни глянут странники -
нет ничего российского,
повсюду , ,
, , .
<А наша где ж промышленность? -
возник вопрос логический. -
Неужто ни заводика
не действует в стране?..>
<Мы все в угоду Западу, -
сказал Семен Семенович
(а он в райкоме партии
когда-то восседал!), -
закрыли, обанкротили,
за ваучеры отдали
Чубайсу, Абрамовичу
и прочей гайдарне...>
Идут печально странники,
глядят с тоской на ценники -
а там все цифры дикие
со множеством нулей!
Где заработать столько-то,
коль ты не зять Зурабова,
не сват премьера Кудрина,
не Дерипаскин брат?!
Вот так почти и все вокруг,
пришедшие на ярмарку, -
на что-нибудь нацелятся,
мечтая: <Вот бы мне!..>
А подойдут, приценятся -
и ликом переменятся,
погаснув, как костер.
Того, что заработано
трудом, а не украдено
из кассы государственной,
не хватит, чтоб купить
всех этих ярких прелестей,
всех гелей против прелостей,
всех шмоток, телевизоров
и печек волновых.
А потому народ простой
по большей части там стоит,
где вьется дым щекочущий
и пахнет шашлыком,
где льется в стопки водочка,
где пиво в кружки цедится
да разговоры тянутся
о гибели страны.
Ой, жажда православная,
куда ты велика!
Лишь окатить бы душеньку,
спустив все, что накоплено,
а там опять - паши,
горбатясь за копеечки
до нового <Дня города>,
чтоб все опять пропить...
Оставив лавку книжную,
друзья все ближе к музыке
подходят, продвигаются -
эстрада уж видна.
Пред ней толпа колышется,
аккордам в такт качается...
(А может, просто выпили
все пива и вина?)
По сцене нечто страшное
металось в рваном тельнике,
скакало, рожи корчило,
хрипело в микрофон.
Толпе все это нравилось -
она в ладоши хлопала,
махала зажигалками,
являя свой восторг.
Когда же песнь закончилась
(любой кошмар кончается),
на сцену вышел лысенький,
лоснящийся артист.
Глаза блудливо бегают,
слюна за губы брызгает,
раскрыл портфельчик кожаный
и стал читать с листа.
Назвал Россию стервою,
назвал всех бедных глупыми,
назвал всех русских дикими,
винил нас за Чечню.
Стоял, в паху почесывал,
брезгливо вдаль поглядывал,
толпа на все хихикала
и выкликала: <О-о-о!..>
<Ну, вот вам, православные,
ответ на все сомнения -
живая иллюстрация
того, кому сейчас
живется всех комфортнее,
сытнее да и радостней.
Смотрите, как над нами он
хихикает при всех!
А за эстрадой - видите? -
сверкая лаком черненьким,
приткнулся джип новехонький,
в котором он примчал,
чтоб тысяч пять зелененьких
американских долларов
сорвать с администрации
за хохмы за свои!> -
так, свою правду празднуя,
сказал Степан торжественно
и, возразить не зная как,
смолчали мужики...
q q q
...Ну, вот и город кончился.
Опять шоссе гудящее
с машинами транзитными
встречает мужиков.
Идут. Глядят - присесть бы где?..
Вдруг видят впереди -
стоит возле обочины,
ссутулившись, сгорбатившись,
артист Жабецкий, комик тот,
что давеча собой
смешил толпу на ярмарке,
смеясь над Русью нищею.
Теперь же, весь зареванный,
в слюне, слезах, соплях,
икая и рыдая, он
так излагает путникам
трагедию свою:
<Мол, только-только выехал
из города на трассу я,
как три мента молоденьких
возникли на пути.
Стоят и машут жезлами.
Тут как не остановишься?
Хотя супруга Сара мне, -
кивнул он на жену, -
велела мимо следовать,
не понижая скорости...
Послушал бы, дурак,
так не стоял бы здесь теперь
обобранный бандитами!
Поскольку не милиция
на деле то была,
а чистые грабители,
одетые в инспекторов -
забрали джип мой новенький,
сто тысяч баксов стоивший,
по заду Сару шлепнули
и дали в морду мне...
Плюс ко всему, осталась там
барсетка на сидении,
а в ней - за выступление...
шесть тысяч... гонорар...>, -
и, на плечо жены упав,
зашмыгал носом, бедненький.
Ну, где уж тут о счастье с ним
беседы затевать?
q q q
А кто еще готов открыть
нам кладь души заветную?
Кому живется счастливо
сегодня на Руси?..
<Меня спроси!> - послышалось
в толпе, под липу стекшейся.
И в круг мужчина сделал шаг
(видать, интеллигент:
под шеей галстук свесился
не самой первой свежести,
шляпчонка малость мятая
сидит на голове).
<Учитель я. В гимназии
преподаю историю,
ребят самосознанию
народному учу!
Такая радость видеть мне
их лица просвещенные,
когда про дело Рюрика
веду я свой рассказ
или читаю лекцию
по письмам князя Курбского,
про подвиг Солженицына
рассказываю им.
Должны познать всю правду вы! -
я говорю учащимся
и раскрываю тайны им
про Грозного царя
(что извращенством тешился),
про Николашку слабого
(внимавшего Распутину),
про сифилис Ульянова
(он сам о том писал).
Про душегуба Берию,
преступную Компартию,
про нищету колхозников
и сталинский ГУЛАГ...>
<И сколько лет ты трудишься,
уча детей истории?> -
спросили братья Трубины,
Тарас и Святослав.
<И много ли детей с тех пор
шагнуло в жизнь, как в плаванье,
осколки писем Курбского
в своей душе неся?> -
добавил, сев под липою,
вопрос ему Степан.
<И кем те дети сделались,
простившись с милой школою,
достиг ли в жизни кто-нибудь
из них каких вершин?> -
спросил Роман вослед ему,
тем довершив опрос.
<Я сорок лет работаю, -
сказал учитель с гордостью. -
Три тысячи учащихся
прошло через мой класс.
Петров сегодня в Лондоне,
в гражданской авиации
работает диспетчером,
купил машину, дом.
Никифоров во Франции,
в строительной компании
ведущим архитектором
считается давно.
Семенова в Италии -
звезда в модельном бизнесе!
Миронова в Испании -
та тоже топ-модель.
Коттеджи у обеих есть
на побережье солнечном,
машины, яхты, скутеры...
Девчонки - при деньгах!
А Сидоров - в Америке
десятый год командует
морскими пехотинцами
(в полковниках уже!).
А друг его Елабугин -
оркестром симфоническим
в Канзасе дирижирует
(во фраке каждый день!).
А Кузнецов - тот в Бельгии,
боксер в тяжелом весе он,
и в пятницу ближайшую
встречается с Кличко.
А Соловьев - художником
осел сегодня в Мюнхене,
успешно выставляется
(уж продал сто картин!).
А Дергачев...>
<...Довольно, друг! -
сказал Семен Семенович
(а он в райкоме партии
когда-то восседал!). -
Ты по каким учебникам
учил детей истории?
Небось, по книжкам Сороса
уроки проводил?
Вместо любви к Отечеству
ты их учил предательству.
Все убежали с Родины,
как прежде Курбский твой!
Их дети - это в будущем
солдаты армий натовских,
враги народа русского...
Ступай-ка вон ты с глаз!>
q q q
...К обеду, как условлено,
сошлись все вместе сызнова
у городка Разрухинска,
проехав 100 км.
Нашли в леске поляночку,
перекусили скромненько -
совсем не тронув водочку,
а выпив лишь пивка.
Потом пошли по улочкам,
здороваясь со встречными,
то с тем, то с тем беседуя
о жизни, о судьбе...
Идя какой-то улицей,
услышали стенания,
что за забором каменным
звучали на весь двор.
Там чудо-замок высился
с балконами и нимфами,
стояли за воротами
и .
<Какое горе, милые,
стряслось в дому богатом том, -
спросили братья Трубины,
прохожих повстречав. -
В таком дворце трехъярусном
должно с избытком счастья быть,
и, словно дети барские,
там в шоколаде все...>
<Все так и есть, родимые, -
им отвечали встречные, -
тут Мишки Хуторковского
родители живут,
не зная чувства голода,
не зная чувства холода,
диктуя всему городу
политику свою...
А началось все с малого,
когда - еще при Хмельцине -
сын Хуторковских, Мишка-то,
все ваучеры здесь
скупил у нас задешево,
потом еще по области,
не зная сна и отдыха,
дней десять колесил
и их скупил три вороха
у деревенских жителей.
Ну, кто тогда в бумажках тех
какой-то видел прок?
А он собрал их тысячи,
вложив копейки сущие,
и поменял на акции
компаний нефтяных.
Так в олигархи выбился
за два счастливых месяца
наш Хуторковский Мишка-то -
о нем в журнале <Форбс>
была статья написана -
Что двадцать миллиардов, мол,
американских долларов
теперь его доход!..>
<Но отчего же плач стоит
в дому его родителей? -
опять с недоумением
изрек вопрос Тарас. -
Быть может, поцарапал кто
блестящий бок ?
Или коту любимому
на лапу наступил?..>
<Все много хуже, странники, -
ответили с улыбкою
ему на то прохожие. -
Тут дело не в коте.
Как доказало следствие,
контора Хуторковского
налоги миллиардные
таила от казны!
А чтоб за махинации
за те его не трогали -
лез Михаил в политику,
пытаясь подкупить
всех депутатов-думовцев
с Советом Федерации...
За то - попал в Бутырку он
и ждет теперь суда>.
q q q
...Идут, Москвой любуются,
считают колоколенки,
на ножки на девчоночьи
бросают робкий взгляд.
Вдруг впереди - скопление
народа возбужденного.
Подходят...
Что случилось, мол?
Глядь - тело на земле.
Лежит мужик распластанный,
под головою - лужища кровавая расходится...
Милиция вокруг
стоит, фотографирует,
рулеткой что-то меряет...
А труп лежит средь улицы.
Ему уж - все равно.
Притихли наши странники.
Стоят в толпе потерянно.
(А рядом шепот ширится
и версии растут:
мужик-то, мол, не так себе -
Поморский губернатор был!
Он крабовыми квотами
и рыбой заправлял.
Пять миллиардов долларов
лежало в банках западных!
Но не делился с мафией,
и пуля - тут как тут).
<Ну, вот и губернатор мой, -
сказал Иван сконфуженно,
когда немного в сторону
они все отошли. -
Не очень он похож сейчас
на самого счастливого,
на самого веселого
из жителей Руси...>
q q q
...Решили: делать нечего
за город надо следовать,
вон - скоро солнце склонится
к закатной полосе.
На электричку сели все,
куда-то долго ехали,
(а может, полчаса всего -
никто не засекал!),
в окошко просто глянули -
а там так любо-зелено,
есть, где присесть с коробочкой
и скатерть расстелить.
Сошли на ближней станции
(то ль <Горки>, то ли <Горенки>),
туда-сюда потыкались,
к природе торопясь.
Лугами шли, лесочками,
плутали меж заборами,
едва не заблудись там,
коттеджи обходя,
как Кремль, краснокирпичные,
высокие, как мэрия,
с воротами железными
и стражей возле них.
Устали окончательно
упали под деревьями,
вдали забор виднеется,
а тут - трава, покой...
<А ну! - сказали ласково. -
Попотчуй нас, коробочка!..>
Едва разлили водочку,
лишь к колбасе притронулись -
как встала тень ужасная,
им солнце заслонив.
<А это кто позволил вам
здесь, понимаешь,
пьянствовать?! -
раздался рык пугающий
над головами их.
(Хотя и показалось всем,
что где-то уже слышали
они знакомый голос тот,
да позабыли - где...) -
Уселись, понимаешь, тут,
шумят, звенят бутылками,
мешают с документами
работать мне в тиши!
Ведь я для вас стараюсь же -
сижу над мемуарами
про то, как демократию
в России утверждал,
как против привилегий всех
боролся с коммуняками
и тридцать восемь снайперов
в Буденновск посылал!..>
<Так вы?.. - Семен Семенович
аж захлебнулся воздухом,
лицо Бориса Хмельцина
узнав перед собой. -
Вы - всенародно избранный
гарант наш Конституции?
Мы - выбирали сердцем вас...
Позвольте угостить?..> -
он шустро взял бутылочку,
плеснул в пустую рюмочку
и президенту бывшему
почтительно поднес.
<Мы тут не просто пьянствуем,
мы над вопросом думаем -
кому живется весело,
вольготно на Руси?
Роман сказал: политику,
Иван сказал: чиновнику,
Степан сказал: эстраднику,
а наши братаны -
про олигарха вспомнили,
что гонит нефть российскую
прочь из страны за доллары...
Олег же утверждал -
что сутенеры барствуют,
со шлюх сбирая подати,
да те, кто казино открыл
по нашим городам!
А я сказал товарищам,
что нет вольготней должности
во всей стране сегодняшней,
чем русский президент!
И вот, пройдя дорогами
верст триста или более,
во всем разочаровались мы -
нет счастья на Руси!
Из всех, кто был намеченный,
лишь президент -
не встреченный,
с того и неотвеченный
у нас о нем вопрос.
Но где уж нам до Путина
добраться без протекции?
Хоть вы бы нам ответили
со знаньем за него...>
Гарант дослушал речь его,
затем рукой трехпалою
легонько вскинул рюмочку
и вылил водку в рот.
Потом, со вкусом крякнувши,
присел рядком со скатертью,
взял огурец малюсенький
из банки и сказал:
<Так говоришь, вам надобно
узнать о том доподлинно,
кто в нашей Федерации
живет счастливей всех?..
Когда я был строителем
и строил, понимаешь ли,
дома многоэтажные
в Свердловске и в Москве,
я думал: нет счастливее
чем у генсека должности -
гуляй себе, сколь хочется,
и денег не плати!
А сел в Кремле и понял я,
что нет судьбы кошмарнее,
чем отвечать за Родину
пропащую свою:
промышленность - отсталая,
народ - необразованный,
куда-то деньги партии
девались в один миг!
Чубайс с Немцовым фыркают,
капиталисты шикают:
затормозишь с реформами -
не примем в ВТО.
А тут еще дудаевцы
полезли за свободою!
Тут Березовский с Лебедем
и прочая херня.
Блин Клинтон улыбается,
а сам глядит волчарою,
сожрет - и не подавится
(я ж вижу по глазам),
одни ботинки выплюнет,
и даже не заступятся
ни Жак Ширак из Франции,
ни друг мой Гельмут Коль.
Бывало, у окошка я
в Кремле порой замешкаюсь -
снаружи Русь священная,
златые купола,
душа поет от радости,
вот, думаю, величие,
нет в мире счастья большего,
чем видеть это все!..
Но вдруг - за Спасской башнею
гул нарастает яростный:
там чернь идет с плакатами
и требует, чтоб я
оставил пост законный свой,
ушел в отставку нынче же,
позволив коммунякам вновь
народом управлять!
Но разве ж я России - враг?
Ужель я ей верну ГУЛАГ?..
А потому мне красный флаг -
как тряпка для быка.
Понятно, я даю приказ,
чтобы ОМОН или спецназ,
иль кто там есть на этот час
намял им всем бока!
Затем тайком бутылочку
из сейфа тихо выну я,
залью тоску державную
армянским коньяком,
потом машину вызову
и мчу домой по улицам,
терзаясь: ну за что меня
не любит так народ?
Но нет и дома радости -
Наинка с Танькой ноют все:
дай зятю Домодедово,
а коммуняк прижми!
От ежедневных горестей
я стал скопленьем хворостей,
мне сердце все изрезали
ножом, как антрекот.
Устав от дел неслыханно,
я подыскал преемника,
решив, что будет смена мне,
а я - передохну...
Но допустил промашечку -
пригрел щенка за пазухой! -
тот, не успев освоиться,
стал нрав свой проявлять:
уволил всех друзей моих,
насел на Березинского,
взял Мишку Хуторковского,
Гусятского изгнал...>
...Он потянулся к рюмочке,
потом окинул гульбище
тоскливым взглядом ищущим
и, увидав стакан,
его придвинул живенько
и, всклень набулькав водочки,
зажал в ладонь широкую
и пред собой вознес.
<Вот, в чем душа единственно
находит каплю радости!..
Быть президентом - это вам
не взять и начихать.
He рвитесь в гости к Путину -
хотя и прыток юноша,
но и ему несладко ведь
народом управлять.
Народ - стихия сложная,
ему свободу голоса
даешь и демократию -
мол, богатей, дурак!
А он о прошлом тужит все,
все по колхозам плачется,
вернуть райкомы требует
и строить коммунизм!..>
Вздохнул гарант и, гривою
тряхнув седой, решительно
ко рту стакан приставил свой
и водку в три глотка
в себя, как в яму, выплеснул,
куснул редиску хрусткую,
издал мычанье хриплое
и - рухнул на траву...
Тут стало страшно странникам:
а вдруг телохранители
сейчас пойдут на розыски
и здесь найдут его -
немого, бездыханного,
в траве ничком лежащего?..
Свернули скатерть белую
ребята поскорей
и в лес подальше двинулись -
там, за кустами спрятавшись,
поели втихомолочку
и молча спать легли...
q q q
А рано-рано утречком
проснулись и без завтрака
вдоль <Горок> (или <Горенок>)
отправились домой,
решив, что хватит вдоволь с них
эксперимента глупого,
и нет в Руси сегодняшней
таких людей, каким
живется нынче весело,
беспечно и уверенно -
у всех проблемы водятся,
всем ныне тяжело!
Политику, чиновнику,
акционеру крупному,
хулителю истории,
путане, хохмачу,
лесов и недр грабителю,
порнухи сочинителю,
работнику милиции,
банкиру, стукачу,
газетчику продажному
или министру важному,
иль мэру с губернатором,
разграбившим свой край,
иль модельеру модному,
иль даже всенародному
Российской Федерации
законному главе -
кому из них завидовать?
У всех - глаза печальные.
У всех нет веры в завтрашний
ненаступивший день.
А вдруг там - революция
сметет их Конституцию,
сметет их демократию
и дачи отберет?
Нет счастья - ни народного,
ни даже элитарного:
одним болезни с голодом
срезают краткий век,
других стреляют киллеры,
воруют похитители,
гнобят разоблачители,
грабители страшат.
От Курска до Анадыря
пройди страну с вопросами -
и не узнаешь истины,
хоть всех переспроси,
о том, кому действительно
живется нынче весело,
живется нынче радостно
и сладко на Руси...
Николай ПЕРЕЯСЛАВ