“Мы, русские, - есть моральная аристократия мира, идущая на смену земельной и финансовой” (И.Л.Солоневич)
На формирование русского народа повлияли три основных фактора:
1) языческая природа славянских племен (генетический или этнический архетип);
2) воспитание и окультуривание народа Православием (культурный архетип);
3) уникально тяжёлые условия выживания, приспособление к которым требовало культивирования в себе определённых качеств.
Все разнонаправленные факторы и влияния формируют сложные противоречивые и, вместе с тем, цельные архетипы национального характера.
Более всего о характере народа свидетельствует его историческая судьба. И здесь следует повторить очевидные исторические факты, которые в силу господствующих предрассудков вовсе не очевидны для общественного мнения - и отечественного, и зарубежного. Ни один народ не выжил в подобных - невиданно суровых природных и геополитических условиях, освоив, при этом, наибольшие в истории пространства, сформировав самое большое государство, не уничтожив и не поработив ни одного народа, создав великую культуру. Совершенно очевидно, что народ, совершающий эти беспрецедентные деяния, обладает уникальными качествами.
Судя по всему, восточнославянские племена, способные освоить наиболее суровые на Евразийском материке пространства, изначально отличались характером динамичным и трудолюбивым, выносливым и упорным, храбрым и буйным. Русскому человеку генетически передались противоречивые свойства эпилептоидного типа характера (по определению Ксении Касьяновой) славянина. Эпилептоид в обычных ситуациях спокоен, терпелив, основателен и запаслив, но способен к срыву в раздражающей ситуации, если долго давить на него - он взрывоопасен. Он сам задаёт свой темп жизни и целеполагание, стремится действовать в собственном ритме и по своему плану. Ему присущи основательность, последовательность, упорство в достижении цели, могущее переходить в упрямство. Такой народ выделяет лидеров или вождей-организаторов, которые либо воспринимают общенациональные цели и с невероятным упорством стремятся к их достижению, либо маниакально навязывают народу свои индивидуальные цели. Эпилептоидному характеру свойственны замедленные реакции, некоторая “вязкость”, инерционность мышления и действий (Русский мужик задним умом крепок). В спокойных состояниях эпилептоидный тип склонен к легкой депрессии: вялости, апатии, плохим настроениям и пониженному тонусу деятельности, что нередко характеризовалась как русская лень. Переключение на другой вид деятельности происходит с трудом, а мобилизация сил для этого - замедленна, ибо требуется время для “раскачки”, привыкания к новым вызовам судьбы. Но в результате русский человек давал адекватный ответ этим вызовам, ибо от природы талантливый народ веками оттачивал свой ум и смекалку в труднейшей борьбе за выживание. Именно поэтому русский долго запрягает, но быстро едет. По сравнению с европейцами, русские более сдержанны в своих проявлениях, но и более постоянны в своих состояниях - как в спокойствии, так и в буйстве.
Доминирование эмоциональной сферы у эпилептоида чревато тем, что в аффективном состоянии у него отказывают предохранительные психические механизмы и нравственные барьеры. Буйная природа славянина укрощается православным воспитанием. Православные обряды, традиционные ритуалы, а также взыскующий государственный уклад компенсировали недостаток внутренней энергии в спокойных околодепрессивных состоявших или гасили избыток энергии в ситуациях эмоциональных перегрузок и срывов, выравнивали эмоциональные циклы, свойственные эпилептоиду, вовремя мобилизовывали или переключали энергию на актуальную сферу деятельности. Привычки-ритуалы “раскачивали” эпилептоида в состояниях “зависания”, экономили его силы, мягко переключали его на повседневную деятельность. Праздничные обряды украшали жизнь, выравнивали и укрепляли ее профилактической разрядкой, разгрузкой психики. Но при разрушении традиционного жизненного уклада, народ впадал в смуту и праздники заменялись непробудным пьянством и разгулом.
Может быть, только народ с подобным эпилептоидным характером мог приспособиться к суровым неустойчивым климатическим и геополитическим циклам Евразии. Но за счёт потерь и приобретений, за счёт усугубления некоторых трудностей характера. Слабости и болезненные качества компенсировались жизненным укладом: русский образ жизни является продолжением русского характера и наоборот. Но когда рушились традиции и связи с глубинными национальными жизненными ориентирами, - русский человек терял себя, деградировал, отдавался ложным авторитетам или утопиям. Ощущение бессмысленности жизни страшнее для русского человека любых испытаний. Но периоды смуты в русской жизни всегда вызывались разрушением государственности и попранием традиционных устоев со стороны правящих сословий.
Генетически русский человек склонен к индивидуализму и замкнутости. Но воспитание православной культурой привило народу ценностную мотивацию долга, в отличие от рациональной мотивации пользы, доминирующей на Западе. В нашем обществе поведение людей оценивается более не по результату, а соответствием принятым нормам, действия - не пользой, а правильностью. Это связано с сильным соборным самоощущением - своего единства с социальным и национальным целым и своего органичного места в нём. Поэтому соборные мотивы действий ради земли, мира, или во имя общего дела всегда оказывались доминирующими. Среди русских людей нередок тип, который стремится к самоотречению и даже героической жертвенности, которая не может принести индивидуальной выгоды. При этом он интуитивно убежден, что действия по справедливости соответствуют какой-то высшей выгоде. И действительно, только служение высшему долгу и способность самопожертвования, в конечном итоге, приносят обществу несравненно большую пользу, что может отозваться - рано или поздно - возвышенной выгодой и для самого действующего. Общественное мнение, как правило, высоко оценивает подвижников, ибо они будят присущие нам культурные религиозные архетипы. Ну а если не дастся здесь, то непременно воздается свыше. Эта метафизическая уверенность и духовное самоудовлетворение воспитаны Православием.
Необходимость самосохранения в суровых условиях и взыскательные религиозные идеалы воспитывали сдержанность, самоограничение, аскетизм, приоритет духа над плотью. Русская культура мало ориентирована на производство и накопление материальных благ. Русский человек, в отличие от европейцев, не способен все силы бросать на материальное процветание, на обустройство своего быта и поддержание стерильной чистоты. Для русского более характерно стремление разгрести природный хаос, усмирить стихии ровно настолько, чтобы самосохраниться и сохранить силы для главных вопросов жизни - проявляемых в разной форме на различных ступенях культуры, но неизменно духовных, небесных, вечных. Достижения в материальной области возможны для русского человека только в том случае, если они являются функцией более высоких целей: защиты Родины, освоения земных просторов, реализации социального идеала или индивидуальной самореализации. Русские больше склонны к поиску смысла жизни, но и больше страдают от утраты священного в жизни, от бессмысленности существования.
Вопреки расхожим мнениям о русской варварстве и жестокости - русская история добродетельнее европейской, а общественная мораль - взыскательнее. На Руси были невозможны индульгенции, инквизиция, скальпы, в православной жизни нельзя представить разврата, какой царил в монастырях католической Европы и в Ватикане, невозможно обнаружить такого падения нравов, какое было распространено в европейских городах эпохи Гуманизма, либо массовой кровавой бойни, как в Варфоломеевскую ночь во Франции, при Тридцатилетней войне в Германии, при сжигании ведьм по всей Европе. При этом русские летописи нелицеприятно называют зло -злом, европейцы же - при всех злодеяниях у себя в Европе и при истреблении аборигенов на всех материках - считали себя самьми цивилизованными в мире. Присоединяя огромные территории и множество народа, русские проявляли невиданную для Европы национальную и религиозную терпимость. Народ сильнейшей соборной природы веками воспринимал и ассимилировал многие культуры. Вместе с тем неизменно переваривал чужеродные архетипы, насаждаемые элитой, правящим слоем, глухо им сопротивляясь, приспосабливаясь, но сохраняя собственную духовную конституцию.
Русский народ обладает невиданной выживаемостью в труднейших условиях, а значит, умением приспосабливаться к ним через формирование себя, а не через разрушение окружающего мира. Такому народу свойственно невероятное упорство и несгибаемость в исполнении своей исторической миссии; Народ способен на невиданное долготерпение, но только если жизненные тяготы обоснованы высшими целями. Он может выдержать огромные лишения, но не выживет при потере смысла жизни. Русский человек мало отзывчив на всякого рода радикальные реформы: он любит хранить, а не разрушать. Более того, долготерпение кончается как раз тогда, когда долго насильственно рушатся традиционный образ жизни и попираются традиционные ценности.
Русскому народу свойственна сверхмобилизация в экстремальных и демобилизация в обыкновенных ситуациях, что тоже диктовалось необходимостью самосохранения в условиях, известных своей нестабильностью, резкой изменчивостью до противоположности. Периоды бездействия и необыкновенного терпения долговременной тяжкой ситуации могли внезапно смениться либо бурной деятельностью, либо бунтом. Русский человек мало способен мобилизоваться ради корыстных материальных целей, но он совершает сверхусилия во имя высоких идеалов: сохранения Родины и священных для него ценностей либо выполнения глобальной исторической миссии. Такой народ может терпеть многие мытарства и унижения от собственной власти, но при смертельной опасности извне - он непобедим. Но, будучи поверженным от внешнего врага - как при татаро-монгольском нашествии, или от врага внутреннего - при коммунизме, народ, понеся великие жертвы при сопротивлении, находил в себе силы самосохраниться, и “переварить” враждебную силу. По видимости приспосабливаясь к ней, а по существу постепенно меняя её природу и приспосабливая, в конце концов, к собственному национальному архетипу. Поэтому из всех катастроф Россия чудесным образом выходила более сильной, чем она была до катастрофы.
В каждом народе есть свои маргиналы и люмпен, но не они являются носителями национального характера, ибо свойства денационализированных и деклассированных элементов интернациональны. Пороки - схожи, добродетель - индивидуальна. Характер народа - это, прежде всего, его достоинства, продолжением которых могут быть и недостатки. Созидают национальный характер святость и творческий гений во всех областях жизни. Несет же достоинства национального характера консервативное большинство народа, на котором земля стоит.
Решение современных глобальных проблем в России требует учитывать специфику национального характера. Все характерные свойства русского народа говорят о том, что он не способен органично вписаться в современную потребительскую цивилизацию и массовую культуру - в эту бессердечную культуру (И.А.Ильин). Ибо русский человек не способен всецело вдохновиться идеалами обогащения и потребления, являющимися движителем современной цивилизации. Русские приговорены и суровыми условиями севера Евразии отставать в безумной потребительской гонке современности. У нас объективно заданы меньший по отношению к Западным странам прибавочный продукт и, в то же время, необходимость больших затрат национальных сил на самосохранение. Именно поэтому сельское хозяйство в нашей сельскохозяйственной стране никогда не может быть рентабельным и всегда будет нуждаться в государственной поддержке. Поэтому же и наша промышленность в целом заведомо менее рентабельна по отношению к западной.
Понятно, что для решения грандиозных задач, которые стоят перед страной, необходимо сверхусилие народа, которое он совершает только в том случае, если его возжигает сверхидеал. Да, русский человек не способен мобилизоваться ради потребительской гонки. Но сейчас настал момент глобального исторического вызова - быть или не быть России, русскому народу, российской цивилизации. Для самосохранения народ призван вдохновиться новой исторической миссией. Если армии для победы необходим боевой дух, то народ нуждается в пробуждении национального духа, что раскрепостит безмерные его таланты и откроет новые перспективы. Мы обречены не догонять и перегонять Запад, а идти своим путём, на котором способны компенсировать свои объективные трудности и недостатки. Не стремится соревноваться в том, что другие делают лучше нас, а задавать новые измерения человечеству, в которых наиболее проявляются наши достоинства.
