Действующая Конституция была создана как переходный регламент, но именно в этом качестве сыграла позитивную историческую роль. Она законсервировала страну в промежутке между двумя распадами: состоявшимся распадом СССР и возможным распадом РФ.
Но проблема была лишь законсервирована и отсрочена, а не решена.
Действующая Конституция – документ, который либо просто потеряет смысл в ходе политико-территориального распада, либо будет пересмотрен при учреждении полноценного государства исторической России.
Почему Российская Федерация не является таковым? Многие патриоты говорят в этой связи о размерах нынешней РФ, которые не соответствуют представлениям о естественных границах, сложившихся в ходе нашей истории. Дело не только и не столько в размерах. Сама РФ оформлена не как ядро тысячелетней государственности, а как осколок советской империи, который существует среди других таких же осколков, договорившихся о своей дальнейшей неделимости.
Это делает Россию неспособной различать центробежные и центростремительные процессы на постсоветском пространстве. Пример чему – позиция по «непризнанным государствам». Возможно, власти хотели бы решить проблему их признания, но конституционный дизайн самой РФ этому препятствует, т.к. единственным основанием её целостности на данный момент является круговая порука взаимного признания границ. Но гораздо страшнее другое. Определив себя как новое «государство-нацию», то есть отказавшись быть наследником Империи, РФ автоматически становится частью имперского наследства. А имперское наследство делят. И сегодня всё более очевидно, что этот делёж будет неизбежно идти не только вокруг, но и внутри государственных границ России.
Ощущая эту угрозу, руководители администрации президента адресуют обществу лозунги сохранения территориальной целостности и суверенитета страны.
Эти ценности несомненны, но главным их врагом является не мифическая революция, а официальная идеология РФ, базирующаяся на принципах незыблемости постимперских границ и идеалах интеграции в «цивилизованный мир». Территориальная целостность России невыводима из взаимного признания границ, поскольку в меняющемся миропорядке принцип статус-кво не может быть точкой опоры, а формальное международное признание никому ничего не гарантирует.
Суверенитет России несовместим с «интеграцией в мировое сообщество», поскольку последнее представляет собой не «клуб суверенов», как это было на протяжении нескольких столетий европейской истории, а иерархически организованную имперскую структуру, претендующую быть источником легитимности для всех «нижестоящих» центров силы.
Даже выполнение минимальной задачи сохранения государственности немыслимо без коренного пересмотра самой концепции государства – на основе принципов абсолютного суверенитета и ценностей исторического сознания.
Для решения этой задачи Институт национальной стратегии объединил экспертов, разработавших концепцию новой Конституции. Проект – лишь отправная точка для выработки российского цивилизационного стандарта в государственном праве. Поэтому основное внимание заострю на базовых «учредительных принципах», которые могли бы лечь в основу будущего конституционного строя.
Перед лицом будущих вызовов нам важно помнить, что Россия не может быть «распущена по свистку» и нас как государство объединяет не формальная общность «в существующих границах», а религиозный завет: стоять до последних времён.
1. Преемственное государство. На сомнительных правах самого большого осколка СССР Россия не сможет удержаться в истории. Чтобы обеспечить своё положение в пространстве, ей необходимо восстановить свою идентичность во времени. Отсюда закреплённый в проекте тезис об исторической преемственности по отношению к Союзу ССР, Российской империи и иным, более ранним формам существования России как страны и цивилизации. На этой основе вводится понятие об «историческом пространстве» России, в рамках которого Россия независимо от формальных границ гарантирует права своих коренных народов.
2. Абсолютный суверенитет. Неотчуждаемость и неделимость суверенитета – ключевое требование, на которое во многом замыкаются все остальные. Действующая Конституция создана в расчёте на возможную интеграцию в некий надгосударственный проект и предполагает отчуждаемость суверенитета, о чём свидетельствует не только принцип верховенства международного права над конституционным, но специальная статья, предусматривающая возможность передачи государством части полномочий в пользу межгосударственных объединений. В Конституции есть рецидивы договорного федерализма (ссылка на Федеративный договор и договоры между Федерацией и субъектами), что означает предпосылку делимости суверенитета.
Это не только политически недопустимо, но логически бессмысленно. Суверенитет неделим, т.к. он представляет собой не тип властного ресурса, а определённое качество государственной власти. А именно – её верховенство по отношению ко всем иным мыслимым типам власти. Это верховенство выражается в монополии государства на войну и военную мобилизацию, на создание права и легитимное насилие. В международно-политическом смысле принцип неотчуждаемого и неделимого суверенитета означает запрет на интеграцию во внешние надгосударственные структуры.
3. Многонародная нация. Смена «многонационального народа» действующей Конституции на «многонародную нацию» – это не пустая перестановка слов. В первом случае учредительным статусом наделяется этнически разнородное население, волею случая оказавшееся на данной территории в момент распада СССР. «Единое» здесь никак не возникает во «многом». Во втором случае точкой сборки «учредительного субъекта» служит не рамка административных границ, а общность исторического проекта.
Российская нация есть общность тех, кто причастен делу государственного и цивилизационного строительства России. Русский народ является ядром этой общности, а коренные народы, лояльные России, – её полноправными участниками.
Россия признаётся национальной территорией всех её коренных народов. Поэтому критерием лояльности с их стороны является отсутствие какой-либо иной государственности, кроме государственности России.
4. Органическая демократия. Вопреки либерально-демократической модели мы трактуем политическую нацию не как единство электорального корпуса, а как единство поколений. Нация как источник суверенитета включает в себя и прошлые, и будущие поколения, и, главное, символы совместной идентичности. Поэтому волеизъявление ныне живущих граждан – не прямой эквивалент народной воли, а лишь один из несовершенных способов её проявления. Отсюда возможность многообразия демократических форм и их творческого развития на основе традиций.
Мы предлагаем закрепить особое положение трёх «корпораций», исторически (несмотря на все перемены) выступающих носителями ценностей российской цивилизации и гарантами доверия в обществе. Это армейский офицерский корпус, духовенство традиционных конфессий и университетско-академическая элита, образующие Высший совет национального единства.
5. Некоронованный монарх. Уже сегодня президентская власть, по сути, стоит над разделением властей. Необходимо провести эту тенденцию более последовательно, чтобы создать более устойчивую политическую конструкцию.
Президент как носитель верховной власти не должен быть главным исполнителем социально-экономических программ, в противном случае его роль гаранта доверия нивелируется (что, к сожалению, мы и наблюдаем сегодня).
В основе политической системы должен лежать принцип разделения власти и управления. На практике он предполагает подотчётность правительства парламенту (в том числе на региональном уровне) при соблюдении верховенства президентской власти.
Президент как гарант Конституции и единства власти обладает возможностями роспуска Госдумы и региональных парламентов. Как «лицо суверенитета» – безусловным контролем над вооружёнными силами, силовым блоком правительства, правом введения чрезвычайного и военного положения. Как носитель патриотического консенсуса определяет базовые направления государственной политики и осуществляет арбитраж по программным вопросам (в том числе посредством референдума). Как гарант справедливости формирует основную часть судебного корпуса и контролирует систему юстиции.
6. Государственная религиозность. Фиксация государствообразующего статуса Православия и публичного статуса других традиционных для России вероисповеданий означает пересмотр концепции светского государства при сохранении принципов свободы вероисповедания и взаимной организационной автономии государства и Церкви. Мотивы этого пересмотра не сводятся к проблемам господдержки традиционных конфессий, скорее, наоборот. Сегодня не столько государство нужно Церкви для создания тех или иных преференций, сколько Церковь нужна государству. Для чего?
Во-первых, – для оформления его идентичности в истории. В конечном счёте именно религиозная картина мира задаёт ту систему координат, в которой возможен абсолютный суверенитет государства-цивилизации. Во-вторых, – для легитимации власти. Суверенная власть – это и власть над жизнью и смертью. Чтобы действовать, она должна считаться праведной с точки зрения вероисповедных традиций данного общества. В-третьих, – для социализации граждан. Социальные институты традиционных религий восполняют вакуум доверия в обществе, дефицит первичных социальных связей и поведенческих эталонов.
7. Патерналистское государство. Вопрос о социальных обязанностях государства является частью проблемы его легитимности. Категория «социального государства» в действующей Конституции выглядит сугубо декларативной. На наш взгляд, базовой для России является модель «патерналистского», или «обязательственного», государства, основанная не на абстрактном гуманизме, а на конституционно закреплённой категории национального достояния.
Собственность, особенно государственная, определяется в первую очередь через обязанности, а не через права. Государство – опекун всего национального достояния и исключительный собственник огромной его части (недра, стратегические инфраструктурные объекты и т.д.). Де-факто оно держит контрольный пакет ресурсов развития общества. И уровень его системных обязательств должен соответствовать этому факту.
Государственный патернализм в России имеет основания не в каких-то особенностях менталитета, а в существовании огромного общенационального наследства, переходящего из поколения в поколение и служащего ресурсом развития.
8. Гражданская свобода. Принцип верховенства «прав человека» как важнейший элемент западного цивилизационного стандарта должен быть пересмотрен. Концепция «прав человека» не просто требует соблюдения определённого набора личных прав, а определяет государство как их производную. В этой логике государство Россия не может обосновать смысл своего существования и свою целостность. Кроме того, «права человека» создают лишь некий минимум личной автономии, пространство «негативной свободы», «свободы от угнетения», которая необходима, но недостаточна.
Полноценной, положительной свободой человек обладает, лишь будучи членом государственного сообщества – гражданином. Поэтому базовым носителем прав является для нас не абстрактный человек, а гражданин своей страны. Преимущество понятия гражданина в том, что оно включает в себя не только индивидуальную свободу, но и коллективную солидарность. Базисом гражданской свободы является суверенитет государства. Не являются свободными граждане тех государств, которые не суверенны и режимы коих не вполне легитимны.
9. Государство-убежище. Эта идея изначально касалась Израиля как страны, обеспечивающей транстерриториальную защиту и репатриацию для евреев со всего мира. Россия должна последовательно проводить подобную политику в отношении русских и коренных народов России. Это не означает, что мы начинаем примеривать на себя роль исторически «гонимых». Речь о другом: быть русскими, т.е. оставаться собой, мы можем, только живя в России или, по крайней мере, сохраняя причастность её исторической судьбе. Государство должно обеспечить эту причастность на основе института гражданства и социально-экономических программ репатриации. Репатриация должна стать одним из важнейших национальных проектов для России.
10. При угрозе независимости. Верховная власть – олицетворение суверенитета. Но последним гарантом суверенитета являются граждане. Потенциально – каждый гражданин России. И в случае утраты верховенства государственной власти России на всей территории или её части (например, в случае добровольного вступления, целиком или по частям, в ЕС или в случае мирной оккупации той или иной международной коалицией) в России включается особый режим государственности: режим самовосстановления. Состояние ограниченного суверенитета может фактически наступить, но никем не может быть признано законным от имени России.
В случае наступления такого состояния каждый гражданин России признаётся абсолютно свободным в выборе средств восстановления государства. «При угрозе утраты независимости России, верховенства её власти и законов, граждане России обязаны восстановить полноту государственного суверенитета России любой ценой».
Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии
Литературная газета
