Из истории коммунарства
[оказывается, коммунары - это тоже солидаристы, сторонники общинного устройства]
http://www.apress.ru/pages/chernykh/ecos/kitezh/kitezh4.htm
А.Шубин
На пути к общине будущего
Современная духовная (интеллектуальная) община, создаваемая в Китеже, является этапом длительного развития ощественной мысли и социальной практики. Ее основы формировались в духовных общинах и монастырях древности и средневековья. Однако монастырь - обитель людей, во многом отрешившихся от мира ради служения Богу, носитель аскезы и подчинения церковной традиции. Уделом людей, оставшихся в миру, была обычная традиционная община или жесткие правила конкурентного мира. Крестьянские общины жили в условиях стабильно низкого уровня грамотности, однообразного цикла жизни, часто - на грани физического вымирания в условиях постоянного тяжелейшего труда. В то же время они были носителями народных этических норм, низовой демократии и социального вспомоществования. Покинув общину ради лучшей доли, человек как правило погружался в жестокий мир борьбы на уничтожение. Разрушение общины вело к социальным катастрофам, результатом которых стали современные индустриальные цивилизации - общества отчуждения, психологической изоляции людей, тотальной управляемости и манипуляции сознанием, моральной и экологической деградации. Но и сохранение старой общины, равно как и воспроизводство ее в промышленных "коллективах" вело к застою в развитии, воспроизводству нищеты и круговой поруки. Страны и народы оказались перед альтернативой: кошмарный конец или кошмар без конца.
Преодоление этой альтернативы лучшие умы человечества искали на пути синтеза достижений духовной, интеллектуальной и гражданской культуры с общинными формами самоуправления, поддержания социального и экологического баланса, этических и культурных традиций. Светская община, ориентированная на духовный и культурных рост, использование современных технологий и гражданскую активность может стать выходом для цивилизации. К такому выводу уже в XIX веке пришли отечественные мыслители народнического направления.
Российские мыслители о будущем России.
Становление капиталистического общества, сопровождавшееся катастрофическими потрясениями и ростом нищеты, поставил перед общественностью России проблему: возможно ли преодоление отсталости страны иным путем, нежели на Западе. Можно ли использовать традиционные народные институты не только для сохранения существующих в стране порядков, но для качественного изменения их на благо большинства жителей. Положительно на этот вопрос ответил А.Герцен, положивший начало народническому течению общественной мысли. Будучи социалистом, Герцен считал, что общественный идеал должен идти “от земли и крестьянского быта..., от общинного владения и общинного управления”1. Община - это не просто экономическая форма. Это, по словам Герцена, “нравственная личность”2. Она противостоит пауперизации. Она автономна в своих внутренних делах и потому представляет собой зачаток демократии. Но “в общине слишком мало движения”, она подчиняется самодержавной администрации, “насильственно насажденной и совершенно не имеющей корней в народе”3. По мысли народников, община должна была обновиться, чтобы найти путь в будущее, ибо “нет ничего устойчивого без свободы личности”4. Народническая мысль искала пути совмещения общинной солидарности и индивидуальной свободы.
Эту мысль продолжал и развивал известный публицист Н.Чернышевский: “Скоро и мы, может быть, вовлечемся в сферу полного действия закона конкуренции... В настоящее время мы владеем спасительным учреждением, в осуществлении которого западные племена начинают видеть избавление своих земледельческих классов от бедности и бездомности... Да не дерзнем мы посягнуть на общинное пользование землями”5. И сегодня, когда община разрушена, а страна в полной мере вкусила плодов “закона конкуренции”, интерес к общинной традиции остается актуальным. Но Чернышевский понимал, что “идеалы будущего осуществляются развитием цивилизации, а не бесплодным хвастовством остатками исчезающего давно прошедшего”6. Недостаточно сохранить (либо восстановить) общинные формы. Необходимо наполнить их новым содержанием, сделать основой свободного труда для себя и своих детей.
Несмотря на многочисленные разногласия, такие идеологи народничества, как П.Лавров, М.Бакунин, Н.Михайловский и другие считали, что община может стать основой нового общественного устройства только в сочетании со значительным культурным ростом населения и последовательной демократией. Народничество выдвинуло концепцию не просто освобождения общинного крестьянства от гнета эксплуататоров и авторитарного режима, но и глубокой интеллектуализации общинной жизни. И крестьяне поддержали народнический взгляд на перспективы развития страны, проголосовав за Партию социалистов-революционеров на выборах 1917 г. Но большевистский переворот и начавшаяся в стране гражданская война не позволили этой альтернативе реализоваться. Община с оружием в руках защищались от белых и красных в ходе крестьянских войн 1918-1921 гг. и 1928-1932 гг. Партия большевиков неоднократно вынуждена была идти на уступки крестьянскому населению7. Но тоталитаризм не мог сосуществовать с общинным самоуправлением, и в конечном итоге оно было разрушено в ходе коллективизации и массового переселения жителей деревень в города. Но традиции общинного самоуправления оказались сильнее радикальных доктрин. В 40-80-е гг. ХХ в. постепенно восстановились низовые формы согласования человеческих интересов на производстве и по месту жительства. В то же время сверхиндустриальное общество, максимально отчуждающее человека от средств производства и его многогранной человеческой сущности, не позволяло этой тенденции развиться достаточно полно. А попытки энтузиастов возобновить общинное и даже коммунальное общежитие как правило подавлялось властями несмотря на близость лозунга создания коммун официальной доктрине. Многочисленные коммуны, создававшиеся в 20-30-е гг. толстовцами, социалистами и коммунистами, были либо подавлены, либо превращены в обычные колхозы. Для возрождения общинного (коммунального) самоуправления необходим был гораздо больший уровень свободы в обществе, а также более высокий уровень демократической культуры. Если первый фактор мог стать результатом только революционных преобразований, то второй мог возникать эволюционно благодаря развитию неформального движения, прежде всего педагогического.
В поисках гуманистической педагогики
Уже в конце XIX - начале ХХ в. с революционным процессом переплеталось зарождавшееся педагогическое движение. Социальные катастрофы первой половины века не привели к крушению второго, так как педагоги не ставили (по крайней мере открыто) политических целей. Несмотря на то, что во время торжества тоталитаризма в 30-е гг., коммунистическому режиму удалось практически полностью подчинить своему контролю общественно-педагогические инициативы, связанные с именами таких педагогов, как А.Шацкий и А.Макаренко, в 50-е гг. началось возрождение этого движения.
Структура советской школы, в основных чертах скопированная с дореволюционной гимназии, соответствовала мировым стандартам середины ХХ века. Тем не менее на пороге научно-технической революции уже не могла удовлетворить требованиям времени. Но не только эта проблема с неизбежностью порождала неформальное педагогическое движение в стране. Индустриальное образование, стандартизирующее и атомизирующее человека, противоречило гуманистическим традициям отечественной культуры, которые в коммунистическую эпоху трансформировались в лозунг формирования "разносторонне развитой личности". Эта задача, превратившаяся в пропагандистский штамп, в случае своей реализации, могла привести к качественному изменению общества. Поэтому государство как могло блокировало стремление педагогов-энтузиастов продвигаться в этом направлении, но не могло объявить им открытую борьбу как диссидентам, поскольку "водители детей" действовали строго в рамках официально провозглашаемых догматов, доставшихся власти в наследство от гуманистической традиции социалистического движения. На протяжении всей советской истории появлялись педагоги, которые с риском для карьеры пытались экспериментировать, искать новые формы преподавания и воспитания, соответствовавшие вечному идеалу гармоничной, гуманной и высокообразованной личности. Такая личность была нужна для системы, но в небольших количествах, ибо в массовых масштабах гармоничные, гуманные и образованные люди разрушают индустриальное общество. Особенно, если перечисленные качества встречаются порознь, что типично для результатов педагогических экспериментов.
Возрождение неформальной педагогики после паузы 30-50-х гг., как и других неформальных движений, произошло в 50-60-е гг. В 1956 г. по инициативе И.П.Иванова началось движение коммунаров. "Иванов был человеком очень трезвым, - вспоминает Р.Соколов, - он реалистично смотрел на современное ему общество... Он был инакомыслящим, но смотрел на власть "слева". Иванов был "большим католиком, чем Папа Римский", он был коммунистом и марксистом больше, чем руководство страны. Он хотел идти не к прошлому или к Западу, а к реальному коммунизму. Он мечтал о том, что когда в созданной им педагогической коммуне вырастут коммунары, они изменят общество"8. Однако социальная стратегия оставалась достоянием частных разговоров, а на первый план коммунарского движения вышла педагогическая технология, прежде всего "коллективные творческие дела" - мозговой штурм подростков и преподавателей, направленный на некий непредсказуемый творческий результат. "Закручивал цейтнот, - вспоминает К.Сумнительный, участвовавший в "постановке" "коллективных творческих дел" в начале 80-х гг., - Надо было в короткий срок выдать что-то, какой-то "номер", за который не было бы стыдно... За нами ездили педагоги, которые записывали наши действия, нашу методику в деталях. И это было бессмысленно, потому что мы импровизировали. Несмотря на то, что импровизация и технологические заготовки сочетались, попытка копировать "коллективные творческие дела" "старших товарищей" могла вести только к вырождению"9.
В 1962 г., благодаря журналистcкой поддержке С.Соловейчика в "Комсомольской правде", движение стало стремительно распространяться по стране. Но уже во второй половине 60-х гг. его кризис начал прогрессировать. Причины этого заключались в противоречии между коммунарством как педагогической технологией и коммунарством как социальным движением. Первоначально рассчитанное на социальную экспансию, на воздействие "вовне", движение создавало психологически комфортную среду, из которой не хотелось выходить в "застойный" мир. "Коммунары представляли собой команду, которой, конечно, было внутри себя хорошо, но на внешнее окружение, его изменение, оно не работало"10, - вспоминает К.Сумнительный. Коммунары "раскручивали" подростков, увлекали их своими "коллективными творческими делами", но затем либо интегрировали в свою среду, либо оставляли наедине со "скукой брежневских времен". Ситуация, характерная и для иных неформальных движений того времени. Социального действия требовало активное меньшинство. Может быть, его генерирование, творческая чужеродность официальным структурам и представляло для последних главную опасность. "ЦК предложил нам "выбор", - рассказывает Р.Соколов, - мы можем унифицироваться по тому или иному образцу. Но унифицироваться обязательно - единая форма, единая методика и т.п. Иначе ЦК не мог взять на себя ответственность за нас перед партией. Мы отказались. Комсомольские функционеры пожали плечами и предложили решать свои проблемы на местном уровне. А там началось удушение. Не везде сразу. Но постепенно самостоятельным коммунарским группам пришлось уйти в подполье"11. Официальным структурам, прежде всего ВЛКСМ, удалось взять на вооружение "технологию", аккумулировав часть движения в систему "школ комсомольского актива", придавив на местах неконтролируемые группы, отказавшиеся от унификации под эгидой ЦК ВЛКСМ.
Коммунарское движение сохранялось в качестве несколько уменьшившейся в объеме субкультуры, проводя свои слеты, продуцируя активное меньшинство, которое, даже уходя из групп, "заражало" коммунарскими коллективистскими традициями другие общественные течения: экологическое, песенное, более поздние формы педагогического, а позднее - и политический неформалитет.
"Миссионерское" коммунарство вылилось далее в движение педагогических отрядов. Социально-активные коммунары, обрастая "новичками" из студенческой среды, в 1971 г. занялась созданием групп педагогов, приступивших к работе с социально-"трудными" группами детей. Предтечей педотрядов стала созданная неутомимым И.Ивановым студенческая Коммуна им. Макаренко. В 1971 г. в Москве возник педагогический Форпост культуры им. Шацкого - районная организация, занимавшаяся внешкольной работой с детьми. От коммунаров педотряды унаследовали педагогическую технологию и организационную структуру (сборы, советы комиссаров). Но они пошли дальше. Около 10 коммунарских групп в 1972 г. объединились в Коммунарское макаренковское содружество, а затем, чтобы нормализовать отношения с ВЛКСМ, курировавшем эту сферу, - в Содружество макаренковских комсомольских педагогических отрядов.
Педотряды получили поддержку со стороны газеты "Комсомольская правда", которая стала выпускать приложение "Алый парус", посвященное энтузиастам-педагогам. Вокруг "Алого паруса" сложился круг педагогов-журналистов (В.Хилтонен, Б.Минаев, В.Юмашев (в будущем - руководитель администрации президента), О.Мариничева и др.), для которых социальный аспект неформальной педагогики был важнее технологии, что вызывало трения этой группы с последователями Иванова.
Низовое движение педотрядов, состоявшее из педагогов-энтузиастов, стало заниматься внешкольным воспитанием и образованием вне контроля партии, ВЛКСМ и школьных администраций. В 1975 г. на слете двух десятков педотрядов на Волге был даже создан устав содружества как самостоятельной организации, но под давлением умеренного крыла движения от его принятия отказались. Ко второй половине 70-х гг. движение педотрядов "заметил" ЦК ВЛКСМ, который признал эту форму работы полезной и решил возглавить движение, проводя попутно его реорганизацию.
Под эгидой комсомола движение "продержалось" до начала 80-х гг. К этому времени выяснилось, что созданные ВЛКСМ педотряды неэффективны, что признали и комсомольские руководители. "Официальные" педотряды постепенно распадались, а неформальная часть движения в конце 70-х гг. эволюционировала в семейно-педагогические клубы - ведь организаторы общественно-педагогического движения уже обзавелись семьями. Активное участие в их создании принимали семьи Хилтоненов, Соколовых, Никитиных и других неформальных педагогов.
Поскольку в школе возможность применения новых методик была ограничена консервативным контролем администрации, все большее количество родителей начинало брать дело образования в свои руки. Несмотря на то, что новое движение не было чисто коммунарским по составу, коммунары имели большой опыт самоорганизации, и новые клубы оказались под их значительным влиянием. Клубы создавались в Москве, Пущино, Ленинграде и других местах. В Северной столице клубы объединяли до тысячи человек12.
Проходили межгородские встречи. Клубы культивировали здоровый образ жизни - большую популярность в их среде приобрели методы закаливания, проповедуемые Б. и Е.Никитиными, другими энтузиастами, возрождавшими традицию единения с природой, заложенную еще П.Ивановым. Закаливание влекло за собой изменение других сторон жизни семьи. Н.Чаплина пишет об этом: "Раздел ребенка, обеспечь ему возможность растрачивать энергию, двигаться, возиться. Как это сделать в малогабаритной квартире?"13 Родители выходили из положения с помощью хитроумных физкультурных приспособлений, но этот образ жизни "задыхался" в урбанистической среде. В результате увлечение педагогикой тесно переплеталось с коммуналистским движением - восстановлением общинной традиции самоуправления и взаимопомощи по месту жительства. В Ленинграде даже была предпринята попытка образовать семейную коммуну с общим жительством и воспитанием детей. Предпринимались попытки создать педагогическую общину в сельской местности, но дальше летнего отдыха дело не пошло. По мере "вырастания" детей и усиления в начале 80-х гг. давления на клубы со стороны партийных организаций и Педагогического общества СССР, лидеры движения вернулись к идее обновления школы. Школа представляла для педагогов-общественников неблагоприятную среду из-за сильного контроля администрации и "фабричного" внутреннего устройства. Однако здесь у неформалов была своя "пятая колонна" - педагоги-новаторы. Их движение было весьма разнообразно: мастер ораторских приемов Е.Ильин и автор идеи опережающего обучения С.Лысенкова; с одной стороны - технократическая методика учителя математики В.Шаталова, пытавшегося максимально оптимизировать учебный процесс в его деталях, с другой стороны - направление, представленное прежде всего преподавателем музыки, а затем директором школы (точнее - школ, так как время от времени приходилось менять место работы) М.Щетининым и другими инициаторами "целостной" педагогики (позднее - "педагогики сотрудничества"). Продолжая на советской почве традицию Р.Штайнера, Щетинин стремился путем эстетизации педагогического процесса преодолеть характерное для ХХ в. отчуждение личности от ее многогранной человеческой сущности. "Целостность личности ребенка - целостность окружающего мира - такова взаимосвязь двух главных начал, на которых базируется исповедуемая мной и моими единомышленниками концепция школы... Мир познания превращен в изолированные друг от друга "коридоры" так, что ученику порой даже трудно поверить, что это пласты единого целого. А искусство как раз сильно тем, что синтезирует разрозненные явления, дает целостное образование и воспитание, воспитывает целостное мировоззрение... Мы формируем умение человека ввести себя в этот целостный мир с самого раннего возраста. Человека с детских лет надо растить от его корней, от его сущности. А сущность человека - это человечность"14. Из этих тезисов вытекали и относительный демократизм отношений учителя и ученика, и метод "погружения", то есть комплексного и длительного обучения одному предмету, но в постоянной связи с другими, и стремление к взаимоувязке различных отраслей знания между собой. Несмотря на то, что нетрадиционные педагогические методики не были официально одобрены, они широко расходились в учительском самиздате. Между новаторами устанавливались разветвленные контакты. Они активно взаимодействовали с педотрядами.
Общественно-педагогическое движение контактировало с движением Молодежных жилищных комплексов (МЖК), возникшем в это же время в Калининграде и Свердловске. "Бойцы" МЖК с одобрения властей должны были решить жилищную проблему, построив бесплатно для себя дом с помощью государственной техники и материалов. Дом предстояло строить не обычный, а приспособленный для общения соседей между собой. Городское жилье в СССР изолировало людей друг от друга и способствовало ситуации, когда большинство соседей просто не знало друг друга. Конечно, дело было не только в структуре жилья, но и в общих тенденциях развития индустриального общества, во всем мире приводящего к атомизации населения, отчуждению их друг от друга. Но во всем мире люди пытаются сопротивляться этим процессам, и удобнее это делать в соответствующем жилье.
МЖК-овцы писали о себе: "Глубоко символичен постулат свердловчан: "Мы строим дом, и дом строит нас"... Имея четкую, детально продуманную социальную программу, они начали планомерно воплощать ее, своими руками сооружая одновременно и жилые дома, и объекты соцкультбыта. Таким образом был создан совершенно новый тип социалистического общежития, основанного на принципах самоуправления, добрососедства, взаимопомощи, где в атмосфере подлинного коллективизма появилась возможность совместно воспитывать детей, иметь больше свободного времени, которое можно тратить на свои увлечения"15. Коммунитарные инициативы были тесно связаны с педагогическими идеями. Но впоследствии выяснилось, что городская среда плохо приспособлена для существования целостной общины. Занятые на разных производствах, “растворенные” в социальных проблемах большого города, многие МЖКовцы “забывали” о коммунитарных идеях, двигавших ими первоначально. По окончании Перестройки большинство МЖК превратились в органы коммунального самоуправления, не более (что, впрочем, тоже не мало).
Возрождение общинной идеи
Начавшиеся в 80-е гг. общественные преобразования позволили вновь начать открытое обсуждение возможности возрождения общины на новой основе. Из предыдущего изложения становится понятно, что эти идеи наиболее активно должны были генерироваться на пересечении педагогического движения и антиавторитарного социализма. В 1985-1986 г. группой студентов Московского педагогического института была сформулирована концепция “общинного социализма”, который в 1987-1988 гг. лег в основу идеологии клуба “Община” и одноименного журнала (позднее его издатели объявили о преемственности с народническим журналом “Община”, выходившем в 1877-1878 гг.). Постепенно вокруг журнала объединились десятки неформальных групп, выступавших за “общинный социализм” под разными лозунгами (социалисты-федералисты, неонародники, анархо-синдикалисты). В 1988-1990 гг. это движение вело активную уличную агитацию за самоуправление, создание общества, основанного на сочетании ценностей свободы и солидарности с российской общинной традицией.
Рассуждая о чертах нового идеала, Л.Наумов, например, писал: “не исходят ли они из одного корня: патриархального идеала русского крестьянства о народе, как одной семье, идеале, который развивался вместе с народом на всех этапах истории и сохранился (хотя и сильно деформированным) в период сталинизма”16. Такой взгляд отрицает представление о русской идее как авторитарной, исходящей от сильной власти к народу. Напротив, на первый план выдвигаются солидарные, демократические (исходящие снизу) черты отечественной культурной традиции. Большое внимание идеологи этого направления уделяли “реабилитации” общины, защите ее от обвинений со стороны как коммунистических, так и либеральных авторов: “Местное самоуправление. Община. Мы привыкли видеть в ней только консервативные стороны, забывая о том потенциале демократической культуры, который накопили крестьяне к началу ХХ в. Люди умели самостоятельно решать множество вопросов в рамках компетенции общины всем миром, не спрашивая разрешения у начальства. Взаимозависимость людей, которая часто трактуется как подавление личности коллективом, чем дальше, тем больше компенсировалась участием человека в принятии общих решений” - говорилось в одной из статей журнала “Община” на историческую тему17. Собравшись в мае 1989 г. на съезд своей организации, которая в это время в связи с общей радикализацией общественного движения была названа вызывающе - Конфедерация анархо-синдикалистов, сторонники этого направления провозгласили задачу создания федерации автономных самоуправляющихся общин. Но это означало не возвращения к патриархальной общине, а продвижение по пути постиндустриального информационного общества, основанного на локальных сообществах, связанных между собой передовыми технологиями и коммуникациями:
"В передовых странах мира начинает размываться важнейшее разделение труда на умственный и физический. Компьютерная революция создает принципиально более совершенные средства коммуникации, согласования различных социальных интересов, окончательно делает ненужным иерархический аппарат чиновников, созданный для накопления и переработки информации. Разрушение ведомственных информационных ячеек расширяет сферу свободы... информации, втягивая все новые слои населения в сферу творческого труда". Перечисляя основные черты своего общественного идеала, анархо-синдикалисты утверждали, что в этом обществе осуществляется "развитие по пути децентрализованного гибкого производства, основанное на экологически чистых технологиях и бережном отношении к природным ресурсам"18. Активисты КАС предприняли попытки возрождения общин. Так, в 1988-1989 гг. возникла община Сахрай на Северном Кавказе. Однако бытовые проблемы и эволюция взглядов участников привели к их постепенному растворению среди окрестных жителей, в значительной степени равнодушных к общинным идеям. Но в середине 90-х гг. проект Сахрай возродился и расширился в виде неформальной группы “Атши”.19
По мере преодоления радикализма движения сторонников “общинного социализма” они продолжали действовать в экологическом и профсоюзном движении, оказав заметное влияние на его идеологию.
Параллельно и в контакте с неонародничеством развивалось “Движение за коммуны”, возникшее в 1988 г. (с 1992 г. называется “Движение за коммуны и общины”). В большинстве своем его участники придерживались идей строительства коммунистического общества снизу, через создание коммун, в которых будет преодолено отчуждение человека от средств производства. Участники движения рассматривали коммуны как первые ростки коммунизма. В программе движения, принятой в 1989 г. говорилось: “в правильно организованной коммунах за короткое время достигается коммунистическое сознание и поведение в коллективе, причем в коммунах, в которые с самого начала входили далеко не идеальные люди”20. К сожалению, коммунистические принципы организации коммун часто приводили к тому, что коммунистическое сознание достигалось не только за короткое время, но и на короткое время. При участии движения предпринималось более 10 попыток создания общин, но большинство из них прекратили свое существование либо фактически законсервировались. Этому способствовали и трудности “экономических реформ”. Тем не менее сам процесс создания духовных общин и коммун в России с перестройкой не закончился. Более того, крушение коммунистического режима создало известную степень свободы, в которой общины могли развиваться на свой страх и риск. Интересно, что одним из проектов, выработанных в рамках движения, стала идея организации коммуны на базе детского дома21. Несмотря на то, что этот проект был впервые опубликован в Калуге, он не оказал влияние на создание детского дома “Китеж”. Тем не менее направление поиска идеологов общинного движения показательно.
Идеология “Общины” оказалась более жизнеспособной. Ее идеи распространились в профсоюзном движении (как в традиционных профсоюзах ФНПР, идеолог которой А.Исаев был одним из лидеров КАС, так и в альтернативных профсоюзах, где работают анархо-синдикалисты). Экологическое движение также оказалось восприимчивым к идеям “общинного социализма”. Они легли в основу программы Российской партии Зеленых, оказала влияние на взгляды участников Социально-экологического союза, “Хранителей радуги” и других экологических организаций.22 Сегодня “зеленые” активно сотрудничают с “Китежем” и подобными ему проектами (в России существует около десятка альтернативных поселений меньшего размера, чем “Китеж” - некоторые в стадии становления).
1. Герцен А.И. Собр. соч. в 30-ти т. М., 1960. Т.19., С.193.
2. Герцен А.И. Россия. // Утопический социализм в России. М., 1985. С.129.
3. Там же, С.130-131.
4. Там же, С.131.
5. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. М., 1948. Т.4., С.742-745.
6. Там же, Т.7., С.662.
7. См. Тоталитаризм...
8. Соколов Р. Беседа с автором 17 сентября 1996 г.
9. Сумнительный К. Беседа с автором 1 октября 1996 г.
10. Сумнительный К. Беседа с автором.
11. Соколов Р.В. Беседа с автором.
12. Чаплина Н. Колокола детства. М., 1985. С.39.
13. Там же. С.33.
14. Щетинин М.П. На пути к человеку. Педагогика наших дней. Краснодар, 1989. С.381-382, 385.
15. Рачевская М.И., Дмитриев А.Г. Строим МЖК. М., 1989. С.6.
16. Наумов Л. “Рождение нового идеала или гадкий утенок” // “Община” N 39. 1990 г. С. 32.
17. Шубин А. Махновское движение: идеи и люди. // “Община”. N 33. 1989 г. С. 4.
18. "Община". I Учредительный съезд Конфедерации анархо-синдикалистов. 1989. С.2, 4. Проект документа составили А.Исаев и А.Шубин. На формулировки экологических положений большое влияние оказал В.Дамье.
19. См. “Великий отказ”. N 7, 1998.
20. Программа движения за коммуны. // За коммуны. Сборник 2. Димитровград. 1992. С.20.
21. Старостин В.А. Проект организации коммуны на базе детского дома. // За коммуны. Сборник N 1. Калуга, 1988. С.107.
22. См. Шубин А.В. Социальная стратегия “зеленого движения” в России. // Вестник фонда “Российский общественно-политический центр” N2, 1996.
http://www.ug.ru/00.43/t22.htm
Подпольщики с Новой площади
Беседа с заместителем председателя Международной Федерации детских организаций доктором педагогических наук Алексеем Волоховым
Леша, в дни десятилетнего юбилея вашей организации давай начнем разговор с темы "Бойцы вспоминают минувшие дни". Ведь и ты, и я работаем в нашем общем деле, в организации детского и юношеского движения, уже больше трех десятилетий. Так сказать, товарищи по партии.
Хотя мы сами, конечно, никакой партией тогда себя не считали. Замысел наших "отцов-идеологов" был тогда, в начале 60-х, всего лишь в создании новой юношеской организации взамен комсомола - на основе творческой, демократической модели жизни, созданной во Фрунзенской коммуне Ленинграда и через Всероссийский лагерь "Орленок" с помощью "Комсомолки" перенесенной во множество областей Советского Союза. Во что это вылилось, ты прекрасно помнишь. Разгон коммунаров в "Орленке", запреты и разгромы наших клубов по всей стране... Так мы ушли в подполье, замаскировавшись кто под пионерские и комсомольские штабы, кто под школы учебы комсомольского и пионерского актива, кто под педагогические отряды... Многие наши старшие друзья сгинули навеки, пройдя сквозь тюрьмы и психушки, но само явление не погибло, мощный всплеск творчества "шестидесятников" в педагогике не захлебнулся и был продолжен в разных формах и в 70-е, и в 80-е, и в 90-е, и в наши дни.
Помню, в середине семидесятых собрались в "Комсомолке" наши уцелевшие "старики" из разных регионов, и Гамаюнов, создатель легендарной горловской коммуны в Донбассе, а на то время руководитель местных профсоюзов, заявил нам: "Вы только киньте клич, мы все опять поднимемся". Но я уже прекрасно сознавала, в каком мы времени находимся, и потому недоумевала: какой клич? Куда поднимемся? На площади мы больше не вышли в отличие от первых коммунаров. Ведь за нами шли дети, и мы прежде всего педагоги, детские работники, а не революционеры и политики.
И вот я вспоминаю нашу первую встречу с тобой в Воронеже, когда я сразу приметила: наш человек, тоже "подпольщик". Ты тогда был старшим комиссаром областного педагогического отряда "Искра" и зам. зав. школьным отделом обкома комсомола. Напомни, пожалуйста, свою предысторию.
- Впервые я во всю эту творческую стихию попал в 1966 году, когда, будучи секретарем школьной комсомольской организации, поехал в наш областной лагерь "Искра". В его ядре были ребята, побывавшие в "Орленке" на коммунарских сменах, оттуда они привезли и песни, и коллективизм, и коллективную творческую деятельность. А в 1968 году меня направили в "Орленок", но за нами в области уже стояли взрослые, подготовленные люди, понимающие потенциал детских и юношеских объединений, - старшие вожатые школ, яркие педагоги, комсомольские работники.
Потом - учеба на специальном факультете, помнишь, тогда под коммунарскую методику в педвузах открывали историко-педагогические факультеты? Потом армия, работа в школе, затем в обкоме комсомола. Здесь и зародился наш педагогический отряд из молодых людей разных профессий, работающих с ребятами не только в лагере "Искра" на каникулах, но и весь учебный год.
Что же касается коммунарства как явления и, шире, самого "хождения в детство" множества ярчайших организаторов детских сообществ, то все-таки это прежде всего просто соответствует нашему российскому менталитету. Вечной тяге к соборности, общинности, духовной чистоте. В нас это все было заложено изначально.
Так что наше отечественное детское и юношеское движение питается глубинными истоками российской духовной культуры, а не просто придумано и запущено в жизнь по чьим-то схемам. Просто все удачно совпало тогда, в 60-е: множество ярчайших личностей в разных городах страны - Иванов, Шапиро, Шмаков, Уманский, Лутошкин, множество их авторских открытий в работе с детьми, общий подъем активности, и все это легло на благодатную, органичную почву.
- Я была потрясена, когда в опыте Тубельского и Штейнберга, бывших московских вожатых 60-х годов, обнаружила практически те же формы работы, что и у нас в коммунарстве, но в иной модификации, под другими названиями - они изобрели их независимо от "Орленка", от опыта Фрунзенской коммуны, что еще раз доказывает объективность фундаментальных законов и открытий не только в точных науках, но и в человековедении, педагогике.
- Это естественные законы, на которые интуитивно выходит каждый нормальный педагог: прожил день с детьми, давайте подведем итог. У одних это "свечка", у других - "огонек", у третьих - релаксация или просто разбор дня... Главное, все время держать в уме сверхзадачу: зачем мы собрались? Зачем мы вместе? Не просто нанизывать одну за другой игровые формы жизни.
- Но тут есть очень опасный тупик, в который скатывались многие известные мне коммунарские объединения, просто творческие коллективы, включая и мой собственный клуб при "Комсомолке" в середине 70-х годов. Это когда в очень свободной, раскованной, неформализованной жизни детей и взрослых вдруг куда-то теряется жизненный смысл всей этой жизни, и получается по большому счету творчество ради творчества. Коллектив - ради самого коллектива. Самоопределение - ради самого самоопределения.
- Что касается подлинного самоопределения, то у него внутри есть еще и очень хороший деловой смысл: самореализация. Если ты самоопределился, выбрал себя свободно в той или иной ситуации, это еще почти ничего не значит. Смог ли ты реализовать, воплотить себя и в текущей, и в длительной перспективе? Если мы не поможем ребенку реализоваться в жизни, то все наши свободы воли и прочее будут очередной демагогией, только теперь уже демократической, либеральной. Он будет самоопределяться всю жизнь вне какого-то внятного, ощутимого результата. И сам же он в итоге будет несчастен.
- Вот именно: сегодня уже мало создать яркие, творческие системы жизни ребят, которые прежде были как бы самодостаточны, когда вокруг повсюду царили давиловка и казенная мертвечина. Нынче у нас уже достаточно опыта и зрелости, чтобы у наших выпускников была успешная, победная, красивая жизнь в социуме, а не только в наших оазисах.
- А здесь без изначального целеполагания не обойтись. В отличие от школы как учебного процесса наша работа заключается в создании моделей самой жизни, и потому эта жизнь должна быть естественной, гибкой, переменчивой, иначе мы породим догматиков, неспособных меняться и уж тем более изменять к лучшему доставшуюся им реальность.
- Нынешнее поколение вообще очень прагматично: они всюду ищут прежде всего комфорт, а в итоге тянутся к наркотикам и всяким заморочкам, чтобы избежать скуки этой самой комфортной жизни.
- И еще у них общее заблуждение, что можно изменить жизнь, просто влияя на другого человека. А это невозможно. Не надо друг на друга влиять, друг на друга давить. Мы должны заранее договориться, и детская организация эти возможности дает, что надо менять жизнь. Тогда и человек будет меняться.
- Кстати, удивительная эта категория: детские работники. Не школьный учитель, не кружковод, а организатор детской жизни. Это профи в своем деле высокого класса, хотя нынешнее общество эту категорию практически не знает, не замечает. А ведь это - особая позиция в отношении к детству, к жизни вообще:
- Но дается эта позиция с большим трудом. От многого в себе приходится отречься. Вот приходит новое и опять новое поколение, а у тебя за плечами уже столько смен этих поколений, что ты наперед знаешь, что будет вот с этим и вот с тем парнишкой, и можешь упредить, застраховать, внушить наперед ему это знание буквально за несколько часов плотного общения. И он тебя выслушает, примет, и все будет нормально. Но именно со своими десятками лет опыта ты знаешь, что как раз этого-то делать и не надо. И потому весь свой опыт, все свои возможности ты так распихиваешь по годам и десятилетиям, чтоб он в течение этих дней и десятилетий сам понял то, что ты мог сказать ему с самого начала.
Ведь ни формулу жизни, ни книжку по жизневедению, ни пересказ своего опыта мы ему дать не можем, в отличие от школьного учителя. Просто "учебный материал" у нас другой, его невозможно преподать, передать, как книжное знание, его можно только прожить.
И в этом - совершенно иная, чем у учителя, стилистика общения. Нет ни строгости, ни требований, ни диктата. Потому что в детские объединения, в отличие от урока, ребята приходят сами, добровольно, часто сами не понимая, с какой целью, может, просто удовлетворить свое чувство коллективизма или избавиться от одиночества. И потому никакой диктат невозможен: так, пришел, значит, завтра сделать то-то и то-то!
- Теперь давай поговорим о вашем конкретном сообществе, живущем вот здесь, на двух этажах здания на Новой площади, дом 6. Это ведь совершенно уникальное место: все, что осталось от партийно-комсомольской верхушки, от бывших ЦК партии и комсомола. Когда вся система рухнула и в бывшее здание ЦК въехали совсем другие люди и структуры, эти два этажа уцелели: бывший школьный отдел ЦК комсомола и бывший центральный совет Всесоюзной пионерской организации. Все, кто работал в те годы в этих кабинетах, в них же и остались. Просто "вывеска" изменилась. Не знаю в подробностях, как это вам удалось, знаю лишь одно: иначе поступить вы просто не могли, не имели права. Ведь в ваших руках были судьбы детских объединений и наш золотой фонд: методисты, вожатые, руководители профильных отрядов. Их утрата, распыление были бы невосполнимы. Таким образом, вы - единственная структура в государстве и обществе, которая перевела "подведомственный" вам участок жизни из одной системы в другую, из одного режима в другой плавно, без катастрофических обвалов. Вы на самих себе выдержали и пережили все эти обвалы, но не покинули свой пост.
- Семидесятые - это как раз был взлет, расцвет детского движения в стране.
- А дальше, в годы перестройки, уже взрослые не заметили мощных сдвигов в детском сообществе: революцию в "Артеке", например. Еще до XIX партконференции, до съездов народных депутатов, до Сахарова на трибуне первыми опрокинули все привычные регламенты и сценарии всевозможных форумов и съездов именно дети. На своей революционной линейке X слета пионеров, взбунтовавшись против навязываемых им решений и в одну ночь опрокинув и все эти решения, и само руководство пионерской организации.
- Это единственная организация в стране, которая сама о себе позаботилась, сами дети решили: нас нынешняя пионерская организация не устраивает, давайте перестраиваться, давайте думать, как жить по-другому. Там же, в "Артеке", впервые в стране шли альтернативные выборы, и тогда же сами ребята избрали вместо Никитина из многих кандидатов Елену Чепурных, которая с тех пор и является председателем нашей Федерации детских организаций.
А это, конечно, прецедент, которого так и не заметили, не оценили ни историки, ни аналитики: детская организация, которой "руководил комсомол и направляла партия", сама нашла в себе силы сбросить этот диктат без крови и баррикад.
- Надо сказать, что взрослые в нашей организации были готовы и практически и духовно к работе с ребятами в новых условиях демократии, свободы. И потому так важно было сохранить эту преемственность кадров и в постперестроечный период. Текучки у нас практически нет, хотя люди работают на износ, на мизерной зарплате. Но мы все остались, просто потому что сознавали: мы делаем свое дело так, как надо его делать. А ведь нам уже по пятьдесят лет, а то и больше.
Но только сейчас, когда ситуация понемногу стабилизируется, когда и органы государства все чаще начинают понимать, что такое детские объединения и зачем они нужны, когда отдельные руководители из самых верхов поворачиваются к нам лицом - вот только сейчас мы можем немного вздохнуть, и приходит понимание: да, нам скоро пора уходить... По большому счету мы сделали то, что были должны сделать: взамен единой, массовой, обязательной и единообразной организации теперь существует многообразие детских объединений, где наряду с пионерскими есть и те, которые вообще не переносят слова "пионер". Бога ради. Где и внутри объединений всех не стригут под общую гребенку, и для этого есть множество наших программ с учетом самого широкого спектра интересов - от морского дела до золотого шитья.
Разные программы, разные варианты, разные методы - все десять лет мы это исповедуем.
- Но знаешь, Леша, что мне еще важно: в ваших кабинетах все время толкутся дети или их руководители. Все это круг самоотверженных и, в общем-то, бедных по нынешним меркам людей. Вы с ними - ровня, вы не стали "крутыми" начальниками. Ваши этажи - это не номенклатурные кабинеты, а просто место работы людей.
- Это просто наша позиция. Она начинается с того, что дети не должны быть вовлечены в политическую деятельность. Любую, под любыми знаменами. Мы могли бы уже не с одной партией безбедно сосуществовать, сотрудничать. Но если бы мы пошли на это - с чем бы мы сегодня остались? Вспомни, сколько партий за это время поменялось, сколько идеологий, платформ? А так у нас нет врагов просто потому, что мы занимаемся другим, не партийным делом. И мы хотели бы, чтобы это дело признавало государство в целом. Мы что, не готовим детей к жизни, к труду, не учим их уважать старших, государство? Совсем наоборот. А главное, мы их учим быть людьми. А дальше, по закону, после 14 лет - пожалуйста, сам выбирай какую хочешь партию.
И, во-вторых, мы не работаем на сравнение. Это я постоянно и своим сотрудникам, и во всех инстанциях объясняю: не надо сравнивать, кто лучше, кто хуже. Если в нашей организации собрались наши дети, они любят нас - значит они хорошие. А не наши дети что, плохие? Пусть они любят Сидорова - и на здоровье. Этот их выбор надо уважать. Но все это очень сложно объяснить "вышестоящим товарищам" на всех уровнях, с детства усвоившим совсем иной опыт: как это, без единой на всех цели? Как это, без единой организации? Как это, не стремиться к массовости, чтоб все вошли?
Ольга МАРИНИЧЕВА
