Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	04.05.2005 23:13:33
	Рубрики	Прочее; Ссылки; Тексты;

Л. Парфенов: "Этим Бовин и брал - ну, кого особо волновали Мальдивы-Фолкленды?" (*+)

http://www.izvestia.ru/life/article1703522

ПОСЛЕДНИЙ УЧИТЕЛЬ

15:44 29.04.05

Этот момент я установил с точностью до минуты. Аргентинский губернатор южноатлантического архипелага сел на место английского
губернатора 7 апреля 1982 года, в среду. Стало быть, момент этот: воскресенье, 11 апреля, 18 часов - время начала "Международной
панорамы". Место - квартира моих родителей в Череповце, я сижу на диване перед телевизором "Ладога-203". На экране возникает
единственный советский телеведущий без галстука и произносит:

- На этой неделе мир узнал, что есть на свете Фолклендские острова.

Тон, которым это было сказано, допускал далее: вот ведь, парень, какая штука. Но этого телеведущий не добавил, а стал объяснять, что
если честь по чести, то острова, конечно, должны принадлежать англичанам. Уже четыре дня Центральное телевидение именовало острова
Мальдивскими (аргентинское название) [Мальвинские??????? - Георгий] , вещая про "былые владения британских неоимпериалистов,
которые они пытались удерживать в тысячах миль от берегов Альбиона". Так что безгалстучный ведущий нес неслыханные дерзости.
Но мне хватило бы и тона - он-то был самым неслыханным. Телевизор говорил с тобой по-свойски. Этим Бовин и брал - ну, кого особо
волновали Мальдивы-Фолкленды? И кого особо впечатляли отклонения от мидовской позиции? Это все "журналистика для журналистов", на
ней телезвездами не становятся.
Бовин миллионам людей был интересен сам по себе. Прошло много воскресений после "фолклендского", и в избе пожилого агронома,
кажется, под Великим Устюгом, я попросил хозяина включить телевизор. Увидев, что я смотрю, агроном одобрил выбор: "А я тоже люблю
слушать, как этот толстяк выступает!" - и уселся внимать комментарию про филиппинские заботы Корасон Акино.

* * *

Первый раз я увидел Бовина воочию за самым легендарным его занятием вне эфира: распитием шампанского в ресторане Домжура. Я учился в
институте повышения квалификации и в ресторан зашел с нашей преподавательницей, которая раньше работала в "Известиях". Галина
Никулина, серьезный доцент, с порога воскликнула: "Ой, Саша!", знаменитость ответствовала: "А, старуха!", тут же призвав еще две
бутылки и каких-то фирменных тарталеток.
Шампанское наливалось "с горкой", так что его надо было отхлебывать как чай из блюдца. Поглощая бокал за бокалом, "Саша" мочил края
усов в пене, кажется, используя шампанское и в качестве фиксатора. Я пить не смел, но со столбняком справился и пролепетал: "А вот,
может быть, вы согласитесь дать интервью областной газете "Вологодский комсомолец"? Бовин ответил одной фразой: "Завтра, в
двенадцать, "Известия", кабинет 640, телефон 2996136, с утра позвоните, я вам пропуск закажу".

* * *

Cамыми привилегированными советскими журналистами, конечно, считались международники: валюта, поездки и прочее. Вскоре после
знакомства Бовин спросил - мол, не мечтаю ли и я? - И в мыслях нет, - говорю. Но, подозревая, что выгодная карьера всех прельщает,
классик-международник еще долго потом переспрашивал: -У тебя какой язык?

- Да, в общем, никакого, Александр Евгеньич.

- Это в общем, а в частности?

- Ну, плохонький немецкий.

- А... Ты только там не пиши: "текут мутные воды Рейна".

Однажды он расширил правило (может, подумал, что я какой-нибудь язык все же выучу?):

- Ну, или там, "воды Сены". Или "воды Темзы".

* * *

К "убранству" бовинского кабинета я так и не привык. Фото Андропова и картинка с крокодилом, стягивающим трусики с девочки. В
какой-то год висел огромный календарь с корейскими красавицами.
По аппарату АТС-2 политобозреватель звонил строго официально: здравствуйте, можно товарища...Там-самиздат с неперевернутыми
корешками (обычно даже дома такие книжки на полках ставили чтоб не видно было названий). Чай в стаканах с подстаканниками. Бовина я
часто заставал в продранной на локтях зеленой кофте - вид она имела женский, даже старушечий. Вообще, хозяин кабинета как-то
гармонизировал собой всю эту разношерстность - от санатория старых большевиков до общежития дальнобойщиков.
Однажды ходили обедать в ресторан "Центральный". Была зима, и вполне морозная. Политобозреватель облачился в советский плащ-дождевик
с крапчатой изнанкой - в деревне в таких за грибами ходят. Квартал по тогдашней улице Горького Бовин прошагал, по-моему, не замечая,
как все прохожие перед ним расступаются, замедляя шаг и улыбаясь. Потом я такое видел только на прогулках с Пугачевой - но она-то
замечала.

На двадцать лет знакомство с Бовиным продлилось оттого, что, прощаясь после интервью, я сказал - конечно, совершенно ритуально:

- Приезжайте как-нибудь в наши края.

- А вы пригласите, и я приеду! - Бовин прямо обрадовался. - Вы вот можете меня в монастыри эти ваши свозить? Я там никогда не был, и
никто меня не приглашал, - он уже почти обиделся, что вот и я просто так брякнул, а не приглашу.

Зачем ему требовалось какое-то "приглашение" в Кириллов и Ферапонтово, да еще от меня?

Маршрут составили тут же.

***

Поездку тов. Бовина А.Е. по Вологодской области осложняли несколько обстоятельств.
Во-первых, деятель номенклатуры Политбюро - то есть ранга первого секретаря обкома - по приглашению репортера областного телевидения
не ездит. Прознав про визит, вмешался тот же обком и программу сильно оказёнил. Но от посещения передовых предприятий гость
отказался, сопровождающих отшивал и даже не стал обедать в гостинице обкома, велев: туда пойдем, где ты сам ешь.
Во-вторых, официально Бовин поехал на встречи с читателями "Известий", и я боялся провала этих белозерских гастролей. Дело в том,
что Бовин на встречах никакой вводной лекции не произносил, предлагал сразу задавать вопросы, а с ходу расспрашивать столичную
звезду о международном положении - не в северном характере.
Забитый до отказа зал встретил Бовина не аплодисментами, а пробегающим шепотом "ух ты!" - людям просто не верилось. По дороге я
пытался втолковать: Александр Евгеньич, это Бе-ло-зерск, вы хоть что-то для начала скажите, ведь надо "размять" аудиторию. - Да
ну, - отмахивался гастролер, - все проще! На сцену Бовин не поднимался, встал перед первым рядом.

- Здрасьте. Ну, задавайте вопросы.

Тишина. Что же делать-то? Ведь никто ничего-таки не спросит. Бовин прошелся, заложив руки за спиной. Тишина. Бовин остановился и
вдруг выбросил обе руки вперед, к какой-то тетке в цветастом платье:

- Ну, вот вы, дама!

Господи, он бы ее еще "сударыней" назвал! Теперь точно будут молчать! К моему изумлению, "дама" поднялась, одернула платье и бодро
спросила про "наши разногласия с Румынией" - вот уж такой вопрос ей точно не могли посоветовать в агитпропотделе.

***

У Бовина и по нынешним меркам была великолепная экранная внешность: тучный, редеющая грива зачесана назад, какие-то воинственные
кайзеровские усы. Раз увидишь - в другой раз не спутаешь. В тексте к 60-летию классика я завернул пассаж типа "он так похож на
Бальзака, этот в прямом и переносном смысле слова Толстой нашей международной журналистики". Бовин этого, к счастью, не видел.
Среди всех цековцев, мидовцев, цетэшников он был единственным усачом, да еще в лучшие годы он усы отращивал подлиннее и закручивал
кверху. Единственный с такими длинными волосами - точно дьяк. И совсем-совсем единственный без галстука (и потом, когда служил
послом). Но это все было совершенно естественно, о производимом эффекте он не задумывался.
Отчего так подробно про внешность - я познакомился с Бовиным бородатым, а потом, когда переехал в Москву, бороду сбрил. Бовин
посчитал это суетливой заботой об "имидже" (слово только-только появилось) или о карьере (бородачи-ведущие тогда не
приветствовались, но я работать в кадре и не собирался, а когда собрался - никаких ограничений уже не существовало, и я в эфир
выходил с трехдневной щетиной). Нехитрое вроде дело - побриться, но Бовин долго переспрашивал: зачем это я и не собираюсь ли
отрастить снова? И долго при каждом телефонном разговоре, представившись, я слышал в ответ разделенное на восклицания и вопросы: "с!
бородой? или бэз?!"

***

Середина 80-х - последнее и самое яркое время существования "партийных либералов" и "партийных консерваторов".

Цековских реформаторов называли "неисправимыми кремлевскими мечтателями". Бовин среди них был самым веселым и, по-моему, сильнее
всех привязанным к идеалам "Пражской весны". Собственно, незаконченность чехословацкого эксперимента 1968 года и давала им надежду
на другой социализм - с тем самым "человеческим лицом". Была еще такая формулировка: "а без человеческого лица - это не социализм".
Я-то уже сильно подозревал, что наоборот - как только проявится человеческое лицо, так уже и не социализм, но споры были невозможны
из-за невнятности определения: что, собственно, считать социализмом? Идеал полагали не достигнутым (но достижимым), а не
устраивающую нас повседневность договорились называть "реальным социализмом".
На мои расспросы - изменяет ли все-таки форма собственности политический строй? - один либерал-экономист тогда выпалил: а способ
производства вообще непринципиален, важна цель производства! То есть пусть завод и частный, важно, чтобы он не служил обогащению
частника.
В 88-м году я снял трехсерийный видеофильм "Дети XX съезда" - именно про стремление к очищенному социализму. Бовина там больше всех:
он говорил "телегенично" - рассказывал истории. Это, может, вообще его лучшая съемка. Вспоминал про встречу Брежнева, Дубчека и двух
Политбюро в вагоне на границе накануне вторжения в 68-м, про своих чехословацких друзей-"ревизионистов". "Судьба социализма" была
для него личной политической практикой, гармонизирующих прошлое с будущим теорий он городил все-таки меньше других коллег своего
поколения.

***

Разговоры про бороду были прологом к будущим почти спорам о форме и содержании в журналистике. Тут Бовин от большинства ровесников
не отличался: серьезная, важная тема - главное, она искупает все. С тем, что должно быть еще и "интересно", - соглашался, но никакие
специальные усилия для этого не считал нужными. Доводы: вот у вас самого-то живо и интересно, а у других - неинтересно, значит "как"
тоже важно, а не только "что" - относил к пустым комплиментам.
20 лет проработав в газете, к заголовкам был совершенно равнодушен. Названия его сборников статей: "Мир 70-х", "Мир 80-х". Один
деятель документального кино ему сказал: "у вас нет экранного ви?дения!" Бовин с досадой это не раз повторял. Но "экранного
ви?дения" у Бовина действительно не было. Правда, и "экранное видение" деятеля я бы таковым не назвал.
После возвращения из Израиля Бовин собирался сотрудничать с НТВ. Не вышло, думаю, в том числе из-за моих рьяных попыток придумать
для него какую-то новую форму ведения программы. Я был тогда главным продюсером, мы встречались: сперва втроем с Добродеевым (ныне
глава ВГТРК), потом втроем с Файфманом (ныне генеральный продюсер "Первого канала") - как с режиссером-постановщиком, потом еще
две-три мои отдельные встречи с Александром Евгеньевичем, наконец, к нему, как его будущий редактор, приехала Наташа Мальцева (ныне
автор и ведущая программы "Квартирный вопрос"). А потом Бовин мне позвонил и решительно отказался. Наверное, в походе на ТВЦ в конце
90-х были и политические мотивы. Года два мы даже не созванивались.

***

Еще в поездке по Вологодской области я впервые услышал про ошибочное советское отношение к Израилю.
Тогда в очередной раз буйно цвел патриотический антисемитизм, и писатели-деревенщики с вологжанами во главе всерьез уверяли: от
евреев всё зло нашему народу. "Всё" - значило любое отклонение от заветов "отчич и дедич", и я, как нахватавшийся завирального
либерализма, слыл среди пишущих земляков "жидовствующим". В общем, у меня на родине тема звучала особенно жгуче.
Обычного в таких случаях вопроса Бовину: а вы еврей? - я не задавал, но как-то все же спросил про причину столь заинтересованного
личного отношения к проблеме. Будущий первый посол России в Израиле объяснил прагматически: Ближний Восток - самая горячая точка
мира, без учета интересов евреев она не остынет и никакого "урегулирования" ни у нас, ни у других не получится. Да еще там "на
четверть бывший наш народ", а мы всё без дипотношений.
Потом бывали и более эмоциональные речи: про подвиг восстановления языка, про переправу тысяч людей (Бовин мне даже давал почитать
"Эксодус" - книжку про переселение), про то, какими евреи оказались сильными вояками. Бовин часто восхищался итальянцами или
нахваливал Нью-Йорк - и это было не диво, но про Израиль я тогда ни от кого, кроме самих израильтян, такого не слыхал. Не знаю,
хорошим ли Бовин был послом, но то, что восстановление отношений с Израилем он воспринимал как "личный проект", - это точно и в
назначении на пост "Чрезвычайного и Полномочного" сказалась какая-то редкая справедливость.

***

Со своей книжкой про Израиль - "5 лет среди евреев" (потом прибавилось "и мидовцев" - стало быть, в МИДе евреев не бывает) Бовин
стоял на углу у "Известий": договорились, что я за ним заеду и мы поужинаем. Намерения ужинать были самые серьезные - свою машину он
предусмотрительно оставил дома. Естественность бовинского поведения в новых условиях опять радовала: научился компьютеру, сам двумя
пальцами книжку настукал, нет больше служебного авто - ездит сам, купил машину, какая ему по карману, - "Оку", без комплексов,
непонятно только, как он в ней помещается.
Мы встретились первый раз после его неприхода на НТВ. Книжку он мне отдал, едва сел в машину, я сразу раскрыл: "Лёне, сердечно" -
ну, и слава богу, два года назад он отказывался от сотрудничества раздраженно, на "вы" и по имени-отчеству. Я давно искал повод
возобновить знакомство, потом позвонил без повода - просто пригласил в ресторан.
Как когда-то в "Центральный" - всего квартал пути от "Известий", только в другую сторону: в "Марриотт". Перед входом в зал обращаю
внимание Бовина на название (он иначе бы не заметил): "Гранд-Александр" - вот, специально под вас выбрал место. Гранд Александр
Евгеньевич, конечно, обругал "вечное выдумывание всяких штучек".

***

Ко времени очного знакомства с Бовиным я читал или слушал по "голосам" и изгнанных диссидентов, и оставшихся. Меня все восхищали:
Солженицын, Аксенов, Сахаров, Сева Новгородцев. Но всё это было или немыслимым подвигом здесь или немыслимым "отвязом" в безопасном
месте. И советскую беспросветность ничуть не разгоняло.
Больше ободряли случаи, когда "живу душу" умудрялись сохранить среди нашей жизни. Высоцкий, рок-музыка, Пугачева - она работала
очень истово, Жванецкий, Бовин - вот и весь список. Вольный "масс-культ", который в каждом доме, из каждого магнитофона, из каждого
телевизора, разряжал воздух, хоть чем-то давал дышать.
А во всем, кроме "экранного ви?дения", лично для меня Бовин был единственным профессиональным учителем. Куски, вырезанные в
"Международной панораме" из комментария про Афганистан, он отдал в "Аргументы и факты", и за это его отлучили от эфира. Ну, как
всегда.

***

В последние год-два мы виделись всего несколько раз. Бовин преподавал в РГГУ и позвал провести семинар с его студентами. Встретил у
входа в учебный корпус и, пока шли до аудитории, ворчал: почему твое имя теперь произносят как "кока-кола"? Во второй книжке
мемуаров он поместил нашу фотографию на Вологодском телевидении 20 лет назад, подписав "С будущим Леонидом Парфеновым" - это про
теперешнюю подачу имени ведущего как бренда.
Иногда я посылал к Бовину корреспондентов - записать какое-то его мнение (про Ближний Восток, обычно), однажды он сам приходил ко
мне в студию - гости в программе "Намедни" вообще-то были редкость. Сидели вместе в гримерке, и он сказал серьезно:

- Чувствуется, ты в передаче стараешься. И всякие штучки эти твои... Хотя можно было бы и без них.

Скосил глаз:

- Ну, почему не споришь, что нельзя?

***

Проезжая по Пироговке, я каждый раз загадывал: "стоит или не стоит" - и, завидев у дома, где салон "Лаванда", синюю "Оку", считал,
что выиграл

Александр Бовин

Прежде чем стать знаменитым международником и дипломатом, о чем Александр Бовин мечтал с детства, он в 1953 году окончил юрфак
Ростовского госуниверситета и десять лет проработал в Краснодарском крае сначала судьей, пропагандистом в райкоме партии,
замдиректора Хадыженского леспромхоза. В 1963 году он стал консультантом отдела ЦК КПСС, где писал речи для генсека Леонида
Брежнева. В 1968 году после того, как Бовин высказал свое несогласие в связи с событиями в Чехословакии, его перевели в политический
отдел "Известий". В это же время появилась и телепрограмма "Международная панорама", в которой Александр Бовин позволял себе не
только не надевать галстук, но и высказывать отличную от официальной точку зрения. В 1991 году Бовин стал послом СССР, а потом и
России в Израиле. Через шесть лет он вернулся в "Известия" политобозревателем, где проработал до октября 2000 года. Параллельно вел
на телеканале ТВЦ "Разговор по существу", а на "Радио России" - программу "Мир за неделю", публиковался в журнале "Итоги" и
заведовал кафедрой журналистики РГГУ.

Леонид Парфенов

На факультете журналистики Ленинградского госуниверситета им. А.А. Жданова Леонид Парфенов учился на газетчика и ни разу не
переступил порог телекафедры, поэтому в 1982 году он вернулся в родную Вологодскую область, где работал в газетах. В конце
восьмидесятых перебирается в Москву в молодежную редакцию ЦТ, потом - в созданную телекомпанию АТВ, где начинает делать первый
вариант "Намедни" - еженедельный выпуск неполитических новостей. В 1993 году Парфенов становится ежедневным политическим
интервьюером в "Герое дня" на НТВ, затем продюсирует первые и вторые "Старые песни о главном" для ОРТ. В 1997 году занимает пост
генпродюсера НТВ, где выпускает авторские циклы "Намедни 1961-1991", "Живой Пушкин", "Века Набокова", "Российская империя" и другие.
В 2001 году создает третью версию "Намедни" как итоговой аналитической программы, после скандального закрытия которой в 2004 году
теряет возможность работать на телевидении и принимает предложение возглавить русскую версию журнала Newsweek.