От Георгий Ответить на сообщение
К Георгий Ответить по почте
Дата 20.04.2005 23:32:53 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Ссылки; Тексты; Версия для печати

"Сравнение сталинизма и нацизма оскорбляет жертв нацизма; но мнение, что их сравнение невозможно, оскорбляет жертв сталинизма" (

http://www.inosmi.ru/translation/218997.html

От поджога Рейхстага до 11 сентября ("Die Welt", Германия)
Не лучше ли было умереть при Сталине? Потсдамская конференция на тему 'Открытые раны. Размышления о нацизме, коммунизме и о 20
столетии'


Мариам Лау (Mariam Lau), 19 апреля 2005


Тот, кто сравнивает сталинизм и нацизм, - оскорбляет жертв нацизма; тот, кто считает их сравнение невозможным, - оскорбляет жертв
сталинизма. Такая краткая, но образная формулировка выносит на конференцию в рамках 'Симпозиума Эйнштейна' в Потсдаме тему,
собравшую для обсуждения историков, философов и, в лице бывшего главы спецслужбы ГДР Маркуса Вольфа (Mаrkus Wolf) и Ганса Отто
Бройтигама (Hans Otto Brautigam), последних 'постоянных представителей' ГДР в Федеративной Республике Германия, а также ведущих
современных историков.

Разумеется, конференцию 'Открытые раны. Размышления о нацизме, коммунизме и о 20 столетии', можно было бы легко превратить в одну из
бесплодных встреч экспертов, варящихся в своем собственном соку и, поразительным образом, постоянно поднимающих и данную тему.
Причиной, почему они этого не сделали, является не только то, что до 8 мая, годовщины окончания войны, остается совсем немного
времени. Дело заключалось, прежде всего, в готовности историков, начиная с Карла Шлогеля (Karl Schlogel) и кончая Яном Гроссом (Jan
Gross), вызвавшим вновь в Польше своим исследованием 'Соседи' дискуссию о коллаборационизме, дать публике представление о своих
соображениях и опыте.

Восточная Европа представала в их изложении чем-то большим, чем просто темным континентом, у жителей которого совсем не было иного
выбора, кроме, как сравнивать две системы. Как показывает сравнение между оккупантами из нацистской Германии и Советского Союза, в
определенные периоды Второй мировой войны вопрос для самых различных групп польского населения стоял о жизни и смерти. Гросс
описывает сцену с двумя автобусами, набитыми беженцами, пути которых пересеклись в 1941 году между двумя зонами оккупации. Когда
автобусы поравнялись, пассажиры стучали себе по лбу, пытаясь показать, что едущие в противоположном направлении не в своем уме: как
вы можете делать выбор в пользу немцев/русских; разве вы не знаете, что это ваша погибель?

То, что поляки с запада Украины, где существовало националистическое, антипольское движение, считали, в отличие от своих
соотечественников в Польше, нацистское господство меньшим злом, было характерным явлением вплоть до нынешней 'Оранжевой революции'.
Гросс и его коллега Тимоти Снайдер (Timothy Snyder) из Йеля указали на то смущающее обстоятельство, что национал-социализм перед
войной представлялся многим панъевропейским проектом, рождавшим надежду на европейское согласие. Поскольку в Лемберге, Кенигсберге
или Вильнюсе жители мирно уживались с немцами, то многие люди до начала Холокоста были полны ошибочных представлений по поводу того,
что же следовало ждать от немецкого господства.

'Неожиданно Бетховен (Beethoven) и Кант (Kant) утонули в море крови, которая смыла также и всякое видение Европы'. Часто цитируют
замечание Хорхе Семпруна (Jorge Semprun), который не смог приехать, о том, что в условиях нацизма еще можно было выжить - 'это, как
раз другая сторона дела', - но опыт сталинизма 'лишил меня моих идеалов'. Можно ли было приписывать сталинизму исключительно 'добрые
намерения', как это сделал Раймонд Арон (Raymond Aron), а весь проект нацистов считать злонамеренным? Этот спорный вопрос наложил
отпечаток на всю конференцию. Можно ли ликвидацию буржуазии, антииндивидуализм все еще действительно считать хорошей идеей, которая,
к сожалению, была всего лишь плохо реализована?

Этот вопрос как призрак маячил во время выступления Маркуса Вольфа, который, видимо, обращаясь к своему детству - он был ребенком из
семьи евреев-интеллигентов, бежавших из Третьего рейха в Москву, чтобы вернуться в 1945 году в качестве помощников системы СЕПГ, -
делает акцент как раз на этой разнице: 'Социализм был неудавшейся попыткой осуществления идей коммунизма'. Эрик Хобсбаум (Eric
Hobsbawm) мог с ним лишь согласиться. И не следует ли в связи с обстановкой в сегодняшней России задаться вопросом, а было ли людям
не будь Советского Союза действительно лучше?

Философ Сюзанн Найман (Susan Neiman), руководительница 'Симпозиума Эйнштейна', интерес к теме формулирует в своей философской
истории 'Злые думают', на которую ее вдохновила Ханна Арендт (Hannah Arendt), следующим образом: какую роль играет намерение,
понятие, служившее нам со времен Просвещения всегда в качестве признака, позволяющего отличать удар судьбы от злого поступка, если
есть Эйхман (Eichmann), не нуждающийся в намерении, чтобы творить зло? И тот, кто приходит к выводу, что 'хорошие намерения'
коммунизма как раз и вели прямо в ад, обязан ли он навсегда проститься с тезисом о добрых намерениях и примириться с данностью?
'Тот, кто занят поиском сходства между нацизмом и сталинизмом, может ли он кончить чем-либо иным, кроме, как торизмом Исайи Берлина
(Isaiah Berlin)? - задается вопросом Найман. - Если враг моего врага - мой друг, то есть ли у меня какой-то иной выбор, кроме
рыночного индивидуализма, который презирают тоталитарные государства? Все это может вылиться к призыву к безропотному пессимизму'.

При наличии такой позиции вспоминаешь порой сочинение Михаэля Вальцера (Michael Walzer) 'Есть ли порядочные левые?', описавшего, как
многие, смущаясь тем, что являются выходцами из богатой, могущественной и плюралистической страны, прятались за самобичеванием
Америки или Израиля. Ни Найман, ни Тони Джадт (Tony Judt) - еще один организатор конференции - не выразили протеста, когда
нью-йоркский социолог Роберт Пэкстон (Robert Paxton) сравнил 11 сентября с поджогом рейхстага, в конце концов, и то, и другое
событие дало соответствующим правительствам предлог для существенного демонтажа гражданских прав и преследований. Вместе с
Абу-Грейбом администрация Буша (Bush) преступила черту, отделяющую 'ненависть' от 'зла', считает Найман. В этом она полностью
согласна с британцем Эриком Хобсбаумом, считающим 20 столетие веком возрастающего варварства, с одной пикантной деталью, что своего
апогея оно достигло не в Освенциме или ГУЛАГе, а лишь в ходе нынешней подготовки американских солдат, которых обучают пыткам.

Немцем, разделившим эту позицию обычного космополитизма, стал историк из Йены Норберт Фрай (Norbert Frei), испытывавший к вопросу о
преодолении прошлого со стороны немцев один лишь сарказм (наш 'основной экспортный товар').

С этой точки зрения была понятна меланхолия, с которой говорил от лица либеральных антикоммунистов 'холодной войны' Малахи Хакоэн
(Malachi Hacohen): многие из вас евреи-эмигранты, вернувшиеся на старый континент под защитой союзников, при поддержке ЦРУ, чтобы
там снова бороться против культурной политики Советского Союза и за космополитическую Европу. Со скепсисом, иронией и воодушевлением
по поводу свободного мышления они агитировали - при поддержке таких политиков, как Вилли Брандт (Willy Brandt) или Бруно Крайский
(Bruno Kreisky) - в журналах, подобных "Der Monat", за трансатлантическое обновление. 'Мне не хватает их', - признался Малахи
Хакоэн. Кто решился бы поставить ему это в вину.