|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
05.02.2005 18:56:59
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Л. Зыкина: "Для артиста политика есть жалкая трата времени" (*+)
====================
http://www.politjournal.ru/index.php?POLITSID=2e07539511f167c044f106de5d62616f&action=Articles&dirid=55&tek=2860&issue=87
Людмила ЗЫКИНА: <Для артиста политика есть жалкая трата времени>
Мы слушаем ее песни уже не одно десятилетие - и <Утушку луговую>, и <Оренбургский платок>, и <Что было, то было>, и, конечно же,
<Течет река Волга>. Народная артистка СССР Людмила Зыкина по праву является царицей русской народной песни. Для нее писали и пишут
композиторы Туликов, Кутузов, Новиков, Пахмутова... В январе православная Россия праздновала 10-летие возрождения храма Христа
Спасителя. Во время торжественного концерта Людмила Зыкина исполнила в храме хорал <Хождение Богородицы по мукам>, что стало главным
культурным событием празднеств...
- Людмила Георгиевна, в роду Зыкиных вы единственная певица?
- В общем, да. Но голоса у нас в семье были. Дома у нас пели и папа, и мама. А уж когда к нам на Канатчикову дачу родные приезжали,
то душу отводили все. У нас комнатка была - шесть метров, в ней и бабушка жила, и мамины сестры наезжали. Мне, маленькой,
доставалось спать под столом. Перед войной бабушка сказала: <Хватит жить в клоповнике, давайте рыть землянку>. В этой землянке и
жили до самой войны. Еще у нас сарай был - по весне перебирались туда, и становилось просторнее. Тогда так жили многие, но зла и
зависти ни к кому не испытывали. У меня даже своя голубятня водилась...
- Вам, наверное, довелось столько наслушаться о себе народных пересудов, апокрифов, слухов:
- За долгую жизнь в искусстве я наслушалась о себе несчетного числа всяких мифов, сплетен, легенд и небылиц, от которых могут
завянуть уши. Судачили досужие кумушки и о моих якобы дружеских отношениях с Никитой Хрущевым. А всего-то лишь только один раз
виделась с ним на его юбилее в Георгиевском зале Кремля. Я пела в сопровождении Шалаева и Крылова <Течет Волга> и в конце песни,
обратившись к нему, пропела: <А вам семнадцать лет>. На что Хрущев, повернувшись к окружающим с довольной улыбкой на лице, заметил:
<Вот Зыкина сказала, что мне семнадцать лет, и можно еще работать и работать вместе со всеми вами!> Правда, не удалось ему
поработать <вместе со всеми> - вскоре его сняли, о чем я и услышала, будучи на гастролях в Америке.
- Вам доводилось выступать перед Сталиным?
- В 1949 году хору имени Пятницкого, где я уже была запевалой, присудили Государственную премию за программу <За околицей>. И вот
после песенного представления Сталин захотел сфотографироваться с хором, и получилось так, что во время съемок Сталин оказался около
меня. После статичного позирования для камеры он повернулся ко мне, хитро улыбнувшись, дернул за правую косу и сказал: <Далеко
пойдешь!> Я ответила: <Буду стараться!..> Я хорошо помню март 1953-го, когда не стало Сталина. Приехавшая из деревни дальняя
родственница бабушки, работавшая в колхозе со дня его основания, удивлялась: <Чего реветь-то коровами? Хужей не будет. Куда ж ишо
хужей?!> Ее мужа отправили за лагерную колючую проволоку без суда и следствия. Он как-то на возгласы секретаря партячейки,
призывавшего ответить на смерть товарища Кирова высоким урожаем зерновых, не к месту обронил: <А как товарищ Киров в гробу узнает о
нашем урожае?> Еще четверых дядьев по материнской линии расстреляли, да и мои родители избежали высылки как раскулаченные, только
уехав из родных рязанских мест в Москву, где растворились в массе людей.
- Как вы относитесь к мифам, которые ходят о вас?
- Чего я только не наслушалась о себе: то Зыкина чуть ли не враг русской песни; то ее <из партии (в которой никогда не состояла)
выгнали по семейным обстоятельствам>; то <певица Людмила Зыкина скупила пол-Берлина во время вывода Западной группы войск из
Германии>; то <Зыкина готовится открыть собственный ресторан в Москве... на свои средства>; то <хлестала с Фурцевой водку в
бане...>. Вранье продолжается до сих пор. А за несуществовавшую <любовь> к Косыгину мне перемывали косточки несколько лет подряд. А
истина такова: на дне рождения у знаменитого конферансье Бориса Брунова я познакомилась с дочерью Косыгина Люсей и ее мужем. Мы
потом довольно часто с ней встречались на всевозможных торжествах и по праздникам. На одном из таких вечеров Косыгин, подняв бокал с
шампанским, произнес: <У нас в гостях Людмила Зыкина. Я очень люблю ее песни. Давайте выпьем за нее, за ее замечательный голос, за
ее творческие успехи>. Вскоре умерла жена Алексея Николаевича, я была на похоронах, принесла цветы. Тем временем слухи об особом
внимании Косыгина к моей персоне уже поползли, разрастаясь вглубь и вширь. На приеме в честь Жоржа Помпиду Брунов, между прочим,
сказал Косыгину, что молва считает Зыкину его, Косыгина, тайной женой. <Ну что же, - ответил Алексей Николаевич, - молва - плохой
гонец и еще худший судья. Хорошо еще, что подобрала мне молодую, да еще Зыкину...> А когда проходил мимо меня, вдруг спросил: <Ну,
как успехи, невеста?> - <Грех жаловаться>. - <Вас не шокируют сплетни?> - <Нет, что вы. Наоборот>. Через несколько дней я уехала на
гастроли в Чехословакию. На вокзале меня встречали огромными букетами цветов, как принцессу или знаменитость первой величины.
Внимание и почести мне оказывали повсюду на протяжении всех четырех недель моего турне. И подарков понадарили уйму. Провожая в
Москву, кто-то из руководителей страны приветливо, с улыбкой напутствовал: <Передайте привет Алексею Николаевичу!> - <Какому Алексею
Николаевичу?> - <Как какому? Косыгину...> - <Обязательно передам, если увижу>. - <А как это вы его не увидите?> - <Очень просто. Мы
встречаемся редко. Я же не член правительства, а всего лишь артистка>. - <А разве вы не его жена?> - <Нет, не жена>. По-моему, я
многих тогда огорчила и расстроила. Когда вернулась домой, стала продавать привезенные подарки, что позволило мне расплатиться за
первую в жизни дачу. Ходила такая счастливая. Наконец-то есть дача! В Опалихе, недалеко от железной дороги, и подъезд хороший, и
климат там сухой, и яблоньки в саду молодые...
- Сейчас много спорят о том, кем же была Фурцева - лучшим советским министром культуры или недостаточно образованной для этой
должности...
- С Фурцевой нас тоже соединяли и разъединяли по всякому поводу и без повода. Боже мой, сколько же грязи вылито на покойного
министра культуры СССР! Какими только унизительными и оскорбительными эпитетами не награждали ее иные авторы статей, вышедших после
ее смерти: и наркоманка, и неграмотная дура-баба, и пьяница, и психопатка, и еще не знаю какая - словом, лидер <уничтоженной,
порабощенной культуры>, как утверждает один из нынешних театральных критиков. Поразительные успехи в культуре пришлись как раз на
время 60-х - начало 70-х годов, когда Фурцева занимала пост министра. Только по злому умыслу или из конъюнктурных, шкурных
соображений люди могут осквернять память о Фурцевой - мне ужасно горько, что теперь о покойниках на Руси говорят все, что
заблагорассудится...
- Когда вы познакомились с Фурцевой?
- С Екатериной Алексеевной я познакомилась в начале 60-х на декаде искусств России в Казахстане, куда она прилетела во главе
делегации. Помню, сидели мы где-то за столом - и после того, как я спела <Ивушку>, Фурцева воскликнула: <Так вот вы какая, Людмила
Зыкина!> Когда мы летели обратно, она поинтересовалась, как я буду добираться из аэропорта домой, есть ли у меня машина. Я ответила,
что есть, хотя в те годы у меня ничего еще не было, и от предложения подвезти отказалась - не хотелось чем-то утруждать министра...
Я много раз выходила из ее кабинета в слезах, но довольная. Чувствовала: относится ко мне она с большим уважением. А только любящий
человек может сказать правду в глаза. Потому что хочет добра.
Вспоминаю такой случай: я долгое время получала ставку 16 рублей за концерт. В один прекрасный момент в дирекции Москонцерта мне
предложили написать заявление на имя директора с обоснованием повышения ставки. Директор написал письмо замминистра культуры
Кухарскому с перечнем фамилий артистов, которым следовало повысить зарплату. При встрече со мной замминистра удивился: <Как? У тебя
столько всего за плечами, и ты получаешь 16 рублей без всяких надбавок?> <Совершенно верно!> - отвечала я... Когда Фурцева узнала о
нашем разговоре, она с обидой спросила: <Неужели вы, Люда, не могли ко мне обратиться?> - <Не могла. С моей стороны такая просьба
выглядела бы бестактной>... Фурцева могла убедить кого угодно. Однажды Леня Коган подвозил меня на своем новеньком <пежо>. Пошлина
на иномарки тогда составляла двести процентов, и, чтобы ее не платить, требовалось разрешение Министерства культуры. Накопив денег,
я пошла к Фурцевой. <Я уже столько лет работаю, - говорю ей. - Может быть, разрешите купить мне заграничную машину?> - <Какую
машину?> - <Да вот <пежо> мне приглянулся>. - <Вы что, Люда, в <Волге> уже разочаровались? Вам наша <Волга> уже тесная стала, не
нравится?> - <Нравится, но просто все стали ездить на иномарках>. - <А я не хочу вас видеть в заграничной машине. Вы - русская
певица, русская женщина. Не подводите нас, русских. Лучше купите себе другую <Волгу>...> Фурцева была умна, у нее было логическое и
аналитичное мышление, при этом внешне она была очень женственна и красива. В часы отдыха любила порыбачить, попариться в бане,
понимала в этом толк. Судьбе было так угодно, что и последняя наша встреча, накануне ее смерти 24 октября 1974 года, состоялась в
бане. В половине седьмого разошлись. Я пошла домой, готовиться к поездке в Горький, там мне предстояло выступать в концерте на
открытии пленума Союза композиторов России. Екатерина Алексеевна в этот вечер должна была присутствовать на банкете в честь юбилея
Малого театра. После банкета Фурцева мне позвонила, голос такой тихий, усталый. <Люда, - говорит, - я вам вот почему звоню: вы же
сами за рулем поедете. Пожалуйста, осторожней!> Узнав о том, что ее муж Фирюбин еще остался в Малом, я спросила, не приехать ли мне
к ней. <Нет-нет, я сейчас ложусь спать>, - ответила она. На этом наш разговор окончился. В пять утра я уехала в Горький, а днем мне
сообщили о ее смерти. Я тут же вернулась. До моего сознания случившееся не доходило, и спрашивать ни о чем я не стала. Мне сказали,
что у нее что-то с сердцем: Я знала о том, что у Екатерины Алексеевны с мужем были какие-то нелады, в последнее время они вечно
ссорились. Но то, что может произойти такое, я даже не предполагала. У гроба я пела песню-плач: <Ох, не по реченьке лебедушка все
плывет:> Все плакали: Ведь Екатерина Алексеевна была нам близким и очень дорогим человеком.
- Вам уже, наверное, надоели с этим вопросом, и все-таки зададим его: состояли ли вы в партии?
- Все очень удивлялись, что я беспартийная. Да просто не верили... Дескать, как же так, известная певица, участница всех главных
партийных торжеств, лауреат Ленинской премии - не член КПСС? Не может быть, тут что-то не то, скрывает Зыкина правду: Меня на самом
деле раз пять или шесть приглашали в высокие инстанции, чтобы я подумала над заявлением о приеме в партию, буквально уговаривали
<вступить в ряды>. Но мне было не до партии - я считала членство в ней вовсе не обязательным для деятелей культуры. В один из
моментов я уже было согласилась, уговорили, но муж возразил: <Зачем тебе вступать в партию? Ты что, будешь лучше петь с партбилетом
в косметичке? Или таланта прибавится, ума, славы, аплодисментов? Другое дело, если заниматься политикой всерьез. Но и это занятие
для художника, писателя, артиста есть жалкая трата времени и, как верно заметил когда-то Золя, плутовская мистификация, удел невежд
и мошенников>. Возразить мне было нечего, и с тех пор я уже никогда не возвращалась к этой теме. Решила - как отрезала.
Беседовали Александр ЩУПЛОВ и Владимир ПЕТИЕВ