Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	05.02.2005 18:55:07
	Рубрики	Тексты;

"Вадим Кожинов в новой книге останется властителем дум не только сегодня, но и навсегда" (*+)

http://sovross.ru/2005/12/12_6_1.htm

MАСШТАБ МЫСЛИ И ЛИЧНОСТИ

Вадим Кожинов в новой книге останется властителем дум не только сегодня, но и навсегда

Как оценить выпуск издательством <Алгоритм> книги <Вадим Кожинов в интервью, беседах, диалогах и воспоминаниях современников>?
По-моему, как очень большое событие нашей общественной жизни. Выдающийся литературовед и знаток отечественной культуры, ставший в
последнее время и выдающимся историком, Вадим Валерианович Кожинов ушел из земной жизни четыре года назад, оставив нам богатейшее
интеллектуальное наследство. Многие его книги давно стали настольными для миллионов читателей, но многое из написанного им и
записанного с его слов еще предстоит издать.
В этом смысле книга, о которой идет речь, - значительный шаг, замечательное свершение издательства и его главного редактора Павла
Ульяшова (к сожалению, ныне тоже ушедшего). Для <Алгоритма> это восьмая по счету книга В.Кожинова, но необычная. Она - и его, и о
нем. Павел Сергеевич Ульяшов затратил немало труда, чтобы собрать разбросанные по разным изданиям интервью, беседы, диалоги Вадима
Валериановича, а также организовать и подготовить к печати посвященные ему воспоминания современников. Надо отметить, что наибольшее
число вошедших в книгу диалогов и бесед, - это беседы с Вадимом Кожиновым, опубликованные в свое время на страницах <Советской
России>.
Тогда, сразу после появления в газете, каждая из этих публикаций вызывала заинтересованный читательский отклик. И вот теперь
перечитываю то, что он мне говорил несколько лет назад. Перечитываю <Необоримость Руси> и <Пречистый лик Победы>, <Патриотическая
идея социализму не противостоит> и <Солженицын против Солженицына>, <Кто и почему нагнетает тему антисемитизма?> и <Поможет ли нашей
Родине чувство достоинства?>, <Загадку 37-го> и <Загадку космополитов>.
Вы чувствуете, насколько злободневно звучат уже сами заголовки, называющие темы этих бесед? А содержание их, как и других вошедших в
книгу материалов, делает совершенно очевидным: со временем ничуть они не утратили своей значимости и актуальности.
Наоборот, их значимость для читателей еще более возросла! Потому что всё, над чем билась мысль Вадима Кожинова, - это
основополагающие вопросы нашей давней и недавней истории, без понимания которых невозможно вполне понять сегодняшний день и
прогнозировать варианты будущего.
Да, конечно, соглашусь с одним из авторов включенных в книгу воспоминаний, который написал: <Кожинов - современник митрополита
Илариона, Гостомысла, Дмитрия Донского, Нила Сорского, Сергия Радонежского...> Но при этом, что не менее важно, он наш современник,
всегда, до последнего дыхания предельно остро живший самыми насущными проблемами своего Отечества именно сегодня. И его интерес к
истории, поглотивший в конце концов львиную долю занятий, почти не оставив времени на первую профессию - литературоведа, был вызван
не стремлением уйти от насущных проблем современности, а, наоборот, желанием как можно глубже их разъяснить. Себе и другим.

Начал он как историк с обращения к <загадочным страницам> нашего прошлого. Наверное, сказалось, что работы эти были предназначены
для журнала: они одна за другой печатались в <Нашем современнике>, и автор учитывал интерес массового читателя ко всякого рода
<загадкам>. Интерес этот он удовлетворял вполне. Но ни в малейшей степени не собирался снижать планку своих исследований, потрафляя,
как говорится, дешевому вкусу во имя большей популярности. Вот уж чего не было, того не было!
Этого нет и в беседах, вошедших в новую книгу, которые стали продолжением, развитием и авторским комментированием известных его
исторических трудов. А если точнее - историософских, то есть не просто содержащих какую-то фактографию, но посвященных философии
истории, ее осмыслению. Сам себя в наших многочисленных разговорах он не раз называл историософом, вспоминая традицию таких
выдающихся отечественных мыслителей, как И.Киреевский, братья И. и К.Аксаковы, А.Хомяков, П.Чаадаев, Н.Данилевский. Собственно,
прежде всего он видел величайших философов истории в Пушкине и Гоголе, Достоевском и Тютчеве. На них опирался, обосновывая особый, в
отличие от Запада, путь развития русской культуры и цивилизации в целом, что нынешние правители России хотят абсолютно сбросить со
счета.
И как умел самое сложное сделать максимально для всех доступным и увлекательно интересным! Приведу пример из беседы, где речь как
раз о достаточно сложной философской материи. Но надо ли тут после Кожинова что-либо и кому-либо дополнительно растолковывать?
<Страны Запада можно определить прежде всего как страны номократические (от греческого <номос> - закон и <кратос> - власть). В них
власть принадлежит закону. А страны Востока - страны этократические (от греческого <этос> - обычай). Там господствуют определенные
обычаи. Россия же - страна идеократическая, где главную роль играет власть идей. При этом я подчеркну сразу, что это власть не
какой-либо одной идеи - господствующие идеи на территории России не раз менялись... Россия - страна идеократическая, на комплексе
идей у нас держится все остальное: все государственные институты, вся хозяйственная жизнь. Они для нас или одухотворены некоей
идеей - или мертвы и подлежат безусловному уничтожению. Надо специально отметить, что идеократичность - гораздо менее надежный и
гораздо более рискованный принцип, нежели власть законов или обычаев. Но в то же время я берусь утверждать, что именно эта
идеократичность обеспечила самые великие победы России...>
И он убедительно доказывал это! Он не сомневался: благодаря своей великой идее Россия в форме Советского Союза несла многие годы
<мировое лидерство>. А вот ее последующее ослабление и распад стали результатом отказа от идеи коммунизма как общества социальной
справедливости.
Может ли ее заменить идея либеральная, которую насильственно внедряют, насаждают, прививают нам вот уже почти два десятилетия? Нет!
Категорически нет - таков ответ его. Она противоречит всему строю русской жизни, а потому ничего хорошего ждать от нее не
приходится. Послушаем, как он это мотивирует:
<Попытки переделать Россию по образу и подобию Запада, которые и сейчас продолжаются..., бесплодны, и вовсе не потому, что Запад -
какое-то зло, а Россия - добро, нет. Зла у нас не меньше, а в чем-то больше, чем на Западе, но оно - другое. И попытки исправить
наше зло чужим добром приводили и приводят только к обратному результату>.

Мы, может быть, не лучше Запада, но ни в коем случае не хуже его. Мы - другие.

Мысль эта настоятельно повторяется им в беседах, причем он хочет, чтобы она дошла до каждого не просто как готовая формула, а через
исторические и нынешние реалии, с которыми нельзя не считаться. Собеседников и читателей ведет тернистыми путями своей мысли, делая,
можно сказать, ее соавторами.
Суть в том, что он сам ничего не воспринимал в готовом виде и раз навсегда. До всего доходил, докапывался, доискивался. Но тем
большей становилась убежденность в итоге. И сильнее всего, пожалуй, это проявилось в отношении к Революции и к созданному после нее
социализму в нашей стране.
Революцию пишу с большой буквы, как писал он в своих трудах последнего пятнадцатилетия, во многом изменив прежний взгляд на нее. Вот
главный его вывод:
<Революция так или иначе была делом России в целом... и потому проклинать ее - значит, в конечном счете проклинать свою страну
вообще. Впрочем, многие вполне откровенно так и делают, - вот, мол, проклятая страна, где оказалось возможным нечто подобное;
достаточно часто при этом с легкостью переходят к обличению и других эпох истории России или ее истории вообще.
Признаюсь со всей определенностью, что в свое время и сам я безоговорочно <отрицал> все то, что совершалось в России с 1917 года. Но
это было около четырех десятилетий назад - как раз в разгар хрущевского правления, а к середине 1960-х годов сравнительно краткий
период моего радикальнейшего <диссидентства> закончился, и я более трезво и взвешенно судил об истории Революции>.
Он не стесняется признать свои серьезные заблуждения и ошибки, свою <детскую болезнь> и запальчивое легкомыслие, что порождалось,
может быть, и свойственным ему чувством противоречия. Но каков же теперь его взгляд? К чему он пришел в результате пристальных
исследований и фундаментальных самостоятельных размышлений?
<...Необходимо со всей определенностью сказать, что 75 лет, жизнь трех поколений, невозможно выбросить из истории, объявив их (это в
1990-х годах делали многие) <черной дырой>. Те, кто усматривает цель в <возврате> в дореволюционное прошлое (особенно если учитывать
всю его отдаленность во времени), не более правы, чем те, кто до 1990-х годов считали своего рода началом истории страны 1917 год.
Истинная цель в том, чтобы срастить времена, а не в том, чтобы еще раз - хоть и с иной <оценкой> - противопоставить историю до
1917-го и после него>.
Почитать бы это да подумать как следует тем, которые вознамерились отменить праздник 7 Ноября!
<Нельзя отменить того, что произошло в стране с 1917 года, - подчеркивает В.Кожинов. - Нельзя произвольно изменить ход истории>.
<Кроме того, проклинающие ныне послереволюционную эпоху авторы и ораторы совершенно безосновательно объявляют ее временем
бессмысленной массовой гибели и страданий людей. Если считать время от времени взрывавшиеся в самых различных странах мира революции
бессмыслицей, следует уж тогда объявить бессмысленным бытие человечества вообще>.
Вот так! А ведь спекуляции на гибели и страданиях, всевозможные манипуляции раздуваемыми цифрами жертв репрессий продолжаются.
Причем на телеэкране какая-нибудь <Московская сага> или <Дети Арбата> по-прежнему внедряют в сознание людей абсурдность
происходившего тогда и зависевшего якобы не от чего иного, как от злой воли жестокого Сталина. Не слишком ли примитивно?
А Кожинов в своих исследованиях обращается к Великой французской революции. Сопоставляет и анализирует цифры понесенных населением
потерь. И потом заключает:
<Итак, французская буржуазная революция, если сделать поправки на значительно меньшее население страны и гораздо менее развитую
технику (например, отсутствие пулеметов) тех времен, по масштабам гибели людей вполне сопоставима с русской социалистической
революцией (погиб каждый шестой француз; для России это означало бы гибель 25 - 30 млн. человек). Поэтому современные причитания и
вопли о <проклятой России> или <проклятом социализме> (эти два феномена любят сливать воедино, рассуждая о чудовищном именно
российском социализме), которые, мол, и породили весь этот ужас, несерьезны и несостоятельны>.
Что же касается собственно 1937 года, ставшего в глазах многих неким жупелом, я всех адресую к беседе с Вадимом Валериановичем на
эту тему - она в книгу включена. По-моему, никто лучше, понятнее, убедительнее все происходившее тогда не объяснил. Кстати, как и
происходившее после войны, в годы так называемой борьбы с космополитизмом - читайте беседу <Загадка космополитов>. Прочтёте и
поймёте: вовсе не было ничего странного и тем более абсурдного, скажем, в том, что репрессированной оказалась среди прочих не
кто-нибудь, а жена Молотова - казалось бы, ближайшего к Сталину человека. Но если поймёте, почему такое произошло, изумление или
недоумение перед этим фактом само собой отпадет.

В предисловии к вышедшей книге ее составитель П.Ульяшов замечает, что В.Кожинов любил срывать всяческие ярлыки, <приклеенные
историческим фигурам или событиям в силу временных идеологических догм>. И, отметив это, Павел Сергеевич попытался хотя бы бегло
кое-что перечислить. Из разных исторических времен.
Например, Кожинов <реабилитировал> так называемых черносотенцев, <на что требовалось немалое мужество>. Совершенно оригинальна его
трактовка Куликовской битвы как отпора одной из первых серьезных <цивилизационных> попыток Запада подчинить себе Русь. На основании
противоречий и несовпадений в летописных датах предположил существование еще одного киевского князя - Олега II, что вызвало
благосклонную оценку видных ученых-историков. Поставил вопрос о признании именно Олега Вещего основателем единого государства Руси.
Очень интересно рассматривал борьбу Руси с Хазарским каганатом. Доказал, что утверждения об особой жестокости русских и совершенно
исключительных зверствах Ивана Грозного не более чем миф - в сравнении с Западом. Процитирую об этом из беседы с Вадимом
Валериановичем:
<Ну те потоки крови, благодаря которым создавалась нынешняя западная цивилизация, многие даже представить себе не в состоянии. Если
уж Ивана Грозного, за 28 лет правления которого погибло около четырех тысяч человек, в чем он, царь, прилюдно покаялся, на Западе
считают кровавым тираном именно по причине такого покаяния. В те же примерно годы английский король Генрих VIII уничтожил в двадцать
раз больше своих подданных, французский Карл IX устроил Варфоломеевскую ночь с тем же результатом - и ничего. Причем три тысячи
убитых Иваном Грозным - это новгородцы, которых заподозрили в измене. Скрынников, один из ведущих исследователей эпохи Ивана
Грозного и Смутного времени, установил, что царю была подброшена сочиненная в Литве грамота, написанная будто бы от лица
новгородского боярства, где содержалась просьба <перейти под Литву>. После чего начался поход на Новгород и массовые казни. Но это
имеет хоть какие-то объяснения. А вот то, что при Генрихе VIII 72 тысячи человек были повешены за бродяжничество, то есть за то, что
их согнали с земли, - это в порядке вещей, потому что их вешали по закону, принятому парламентом>.
Как тут не задуматься о законах, принимаемых нынешним российским парламентом, а также о двойных стандартах Запада, которые как были
там с давних времен, так до сих пор и остаются.
Составитель книги в предисловии немало перечислил из того, что удалось сделать Вадиму Кожинову. Но все-таки далеко не все! Скажем,
нельзя забывать, насколько интересно он подошел к исследованию периода Второй мировой войны и Великой Отечественной, о чем мы
говорили с ним в беседе <Пречистый лик Победы>. Именно ею тогда я заключил рубрику <Размышления на исходе века>, которую вел в
<Советской России> около четырех лет.
Был рубеж 2000 года и 2001-го. XX век переходил в XXI. Позади оставалось 55-летие Победы, что и послужило поводом для этой нашей
беседы, оказавшейся, увы, последней. Через три недели Вадима Валериановича не станет, и незавершенной останется его книга <Великая
война>, о работе над которой он мне рассказывал.
Горько, обидно! Был бы жив, наверное, вышла бы к победному 60-летию.
<Новых его трудов уже не будет, - написал в замечательной статье о нем товарищ и коллега по Институту мировой литературы имени А.М.
Горького Сергей Небольсин. - Но, конечно, надо сделать всё, чтобы были изданы и с умом прочитаны все старые, включая оставшиеся в
рукописи>.
Представляемая книга, вышедшая в серии <Властители дум>, становится началом осуществления этой крайне нужной, важной и такой
благородной задачи. Пусть продолжение следует!

Виктор КОЖЕМЯКО.

--------------------------------------------------------------------------------

В оглавление номера