Вы усматриваете противоречие между освободительным пафосом учения Маркса и его запретом борьбы против наступления капитализма. Иначе говоря, незапрещение такой борьбы есть поощрение БОРЬБЫ ЗА КОНСЕРВАЦИЮ СУЩЕСТВУЮЩЕГО. Но такая консервация в принципе невозможна, т.к. природная среда, в которой существует человек, изменяется как под действием его текущей хозяйственной деятельности, так и по независящим от человека причинам. На такой вызов природы надо как-то отвечать. И не только природы, но и «соседей». Реформы 1861 были не в последнюю очередь обусловлены поражением в Крымской войне. В одном из своих постов я уже формулировал прогресс как способность разрешать вновь возникающие задачи. Гипертрофировано можно сказать, что борьба против наступления капитализма в УСЛОВИЯХ АНГЛИИ (Зап. Европы) аналогична борьбе с заходом (восходом) солнца.
1.Уничтожая мелкого собственника как социальный слой капитализм организует КРУПНОЕ производство с принципиально меньшей ресурсной избыточностью («паразитизмом»), т.е. с тем же количеством используемых ресурсов добивается БОЛЬШЕГО РЕЗУЛЬТАТА. И это не зависит от субъективных отношений. КРУПНОЕ плантационное хозяйство на Юге США, основанное на труде ВЫВЕЗЕННЫХ из Африки рабов, было более производительным, чем хозяйство мелкого белого фермера. Гражданская война в США ликвидировала рабство, т.е. в итоге крупное хозяйство, и на столетие ввергла Юг в хозяйственный кризис.
Примеры со смертью ткачей НАУЧНО некорректны (но корректны с точки зрения ПРОПАГАНДЫ), т.к. крупное производство позволило выделить больше средств на улучшение медико-гигиенических условий ВСЕГО населения. Если за 40 лет с 1760 по 1800 год население Англии и Уэльса увеличивалось с темпом в 0,79%/год, то в «манчестерский» период (1800-1840гг.) – с темпом в 1,37%/год. Это в условиях интенсивной эмиграции за океан.
Выпячивание этих смертей нашими современниками как бы говорит о том, что до капитализации было лучше. Нет ничего более далекого от действительности. «Ужасы капиталистической эксплуатации» есть в основном пропагандистско-эмоциональный пафос для ОБОСНОВАНИЯ последующей ее ОБЩЕСТВЕННОЙ экспроприации.
[Сто лет назад интенсивность труда русского рабочего была примерно в два раза выше средней интенсивности труда русского крестьянина, также как и уровень его материальной жизни. Но связано это не только, и не столько со «зверским характером» капитализма, сколько с аграрным перенаселением русской деревни – примерно в 2 раза.]
2.Концепиция Маркса о развитии общества имеет философские, т.е. УМОЗРИТЕЛЬНЫЕ корни. Это законы «отрицания отрицания» и «перехода количества в качество». При том недостаточном уровне знания фактического материала, каким обладал Маркс и его эпоха, иные истоки такой диалектики были бы неверными. Это сейчас мы сильны задним умом. Но это совсем не говорит о том, что Маркс был не прав. Его теория есть некий ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ, как обычно бывает во всех естественных науках.
3. Община в России была двуедина – общинная собственность на землю (с/х угодья) и на кое-что еще и ЧАСТНАЯ (главы семьи) собственность на средства труда (рабочий и продуктивный скот, с/х инвентарь, хозстроения и т.д.). Стоимость таких средств в среднем составляла ок. 80% от стоимости всего движимого и недвижимого имущества. 1/3 безлошадных хозяйств – свидетельство разложения (деградации, упадка, уничтожения и т.д.) общины. Так что в этом случае надо «крепко почесать в затылке», чтобы сказать что-то определенное. ПРАКТИКА социализации русской деревни эту двойственность только подтвердила. И дело здесь не в «перегибах коллективизации».
4. Лично я усматриваю ограниченность (но непротиворечивость) теории Маркса в том, что он не видел ИНЫХ путей к концентрации ИЗБЫТОЧНОСТИ, создаваемой в традиционном хозяйстве, кроме капиталистической экспроприации. Но есть и другой способ такой концентрации – государственный. В России он впервые был применен Петром. Капиталистическая индустриализация России также проводилась при деятельном, если не решающем, участии государства. Модернизация Японии после «революции Мейдзи» (создание промышленно-транспортной инфраструктуры) также осуществлялась государством. Это наиболее распространенный и успешный способ осуществления опережающей модернизации общества [есть высказывание В.И.Ульянова (Ленина) о некапиталистическом развитии «отсталых» народов].
Второй момент ограниченности теории Маркса – в субъективной роли пролетариата, источнике его революционности. Маркс определил его в «уровне развития производительных сил», т.е. очень расплывчато, неопределенно, очень по-философски. Однако практика ВСЕХ революций, в т.ч. и буржуазных, показывает, что источником («движущими силами», участниками революционных преобразований) является маргинализация, т.е. невстроенность (неспособность встроиться по разным причинам, выброшенность) в СУЩЕСТВУЮЩЕЕ общество существенно большого числа индивидов. Таковыми были русские большевики, среди которых после Февраля 17 года большинство составляли выходцы из крестьян (аграрное перенаселение!), таковыми были китайские и прочие коммунисты из Восточной Азии, таковыми были японские самураи-ронины – движущая сила «революции Мейдзи». Движущая сила первой буржуазной революции – «гезы», т.е. оборванцы, которых только по этому признаку уж никак нельзя было назвать «встроенными в систему». Таковыми же были и итальянские фашисты и немецкие национал-социалисты. Можно продолжить и по другим успешным революциям, а также сделать некий вывод для настоящей России.
[Расплывчатость марксовой формулировки позволяет трактовать «уровень развития производительных сил» как образование в обществе достаточно большого количества маргиналов, но это возможно и при регрессе: революционизирующее воздействие различных хозяйственно-экономических кризисов очевидно практически.]
