>Если бы не «торгашеско-спекулятивная мафия», то экономика СССР загнулась бы из-за отсутствия посредников в товарообмене (планы играли не столько роль посредничества в организации технологических цепочек, сколько роль налогообложения, задающего параметры поставки государству натуральной продукции).
Странное утверждение. То есть эдак с миллион наименований изделий необходимых для постройки бомбардировщика Ту-160 собирали воедино не плановые органы, а "торгашеско-спекулятивная мафия"? И строила необходимые заводы да разрабатывала недостающие технологии тоже она?
Вот тут у меня набросок введения в мат. аппарат этого дела "для чайников" https://vif2ne.org/nvz/forum/files/As691454/Introduction.zip
Этим занималась какая-то мафия?
И нафиг государству "натуральная продукция"? Государственное планирование как раз обеспечивало скелет народного хозяйства. Частное предпринимательство заводилось в порах, обеспечивая интенсификацию и гибкость в мелочах, не в ущерб целому. Чувство целого, общенародного дела, полномочия руководить которым переданы наверх было впитано с молоком матери и делало невозможным "неизбежное" с точки зрения гуревичей "тотальное воровство". И эту народную волю невозможно интерпретировать как "пульсирующую ментальность раба":
"Казалось бы, можно ли интересоваться тем, чего не знаешь, можно ли сочувствовать войне, понимать ее значение, когда не знаешь, что такое Царьград?
А между тем, неся все тягости войны, которых не может чувствовать мужик, слыша всюду толки о победах, о поражениях, находясь, посредством писем, в тесной связи, со сражающимися под Плевной, Карсом" своими детьми и братьями, может ли мужик оставаться равнодушным ко всему этому? Его неподвижность, безучастие мы принимаем за равнодушие к делу... но не кажущееся ли это равнодушие?
Подумайте! Возможно ли, чтобы эта неподвижная, серая масса не имела никаких представлений о том, что так близко касается ее непосредственных интересов? Возможно ли, чтобы все делалось так, как оно делается, если бы не было сочувствия к делу, или, лучше сказать, сознания необходимости сделать что-то?
Каждая отдельная личность как будто совершенно равнодушна, как будто совершенно безучастна, не имеет никакого представления о деле, повинуется только приказанию нести деньги, сушить капусту, вести в город сына или мужа...
Брат Фоки, Дмитрок, солдат, находящийся где-то там, около Шипки, просит прислать денег; "Трудно без денег, - пишет он, - потому что иной раз сухарей не подвезут и голодать приходится, а будь деньги, купил бы у болгарина хлебец!". Но у Фоки ничего нет. Он еле прокармливает свое семейство в нынешний год, когда и в "кусочках" плохо подают. Узнав о письме, деревня сама, по собственной инициативе, без всякого побуж-дения со стороны начальства, решила имеющиеся у нее общественные день-ги, три рубля, предназначавшиеся на выпивку, послать от мира Дмитроку.
На днях крестьянин Иван Кадет пришел просить Семеныча (молодой человек, обучавшийся в земледельческом училище, теперь изучающий у меня практическое хозяйство в качестве работника) 18 написать Дмитроку письмо.
- Напишите ему поклон от братца Фоки Леонтьевича с супругой... и т. д. и т. д. все поклоны... Мир посылает ему поклон.
- Написать, что мир кланяется?
- Мир посылает поклон и три рубля денег от мира: от всех домохозяинов, значит.
Прислушайтесь к рассуждениям отдельных лиц - ничего не поймете. Высказываются самые, по-видимому, бессмысленные вещи, смешные даже:
Китай за нас подымется. Царь Китаю не верит, боится, чтоб не обманул, говорит ему: ты, Китай, свой берег Черного моря, стереги, а я, говорит, буду свой стеречь. Она от себя железную дорогу подземную в Плевну сделала и по ней турку войско и харч доставляла, а он-то, Черняев, ан-гличанкину дорогу сейчас увидал и засыпать приказал. Ну, сейчас тогда Плевну и взяли, и т. д.
Но масса в общей сложности имеет совершенно определенные убеждения.
Турок надоел до смерти, все из-за его бунтов выходит. Но отношение к турку какое-то незлобливое, как к ребенку: несостоятельный, значит, чело-век, все бунтует. Нужно его усмирить, он отдышится, опять бунтовать станет, опять будет война, опять потребуют лошадей, подводы, холсты, опять капусту выбирать станут. Нужно с ним покончить раз и навсегда. В тот мо-мент, когда одни газеты говорят о необходимости мира, другие - робко заявляют о необходимости движения в Царьград, какой-нибудь мужик-коробочник, объясняющий, что это турецкое знамя, потому что на нем орел на-писан, а на русском был бы крест, с полным убеждением говорит, что нужно "конец положить". Говорит: "Оно там, что Бог даст, а нужно до Костиполя дойти". "И дойдем, - говорит, - только бы кто другой не вчепился." http://situation-rus.narod.ru/lib/engelgar/engelgar47.htm#par1438
