|
|
От
|
Чингис
|
|
|
К
|
Iva
|
|
|
Дата
|
17.12.2004 15:57:14
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
Сталин
Иосиф Сталин
СОЦИАЛИЗМ И РАВЕНСТВО
За XVII съездом ВКП(б) в отечественной исторической науке
закрепилось наименование "съезда победителей", в годы "перестройки"
и "реформ" дополненное параллельным наименованием "съезд
расстрелянных": мол, большинство делегатов этого съезда оказались
репрессированы в ходе "Великой Чистки" 1937-1938 годов, проведенной
Сталиным ради установления режима личной власти. Эта концепция,
которую вдалбливают в общественное сознание страны почти полвека,
весьма далека от действительности. Ведь уже к 1934 году стало ясно,
что выходом из глубочайшего системного кризиса капитализма может
стать только новая мировая война — и приход к власти в Германии
Гитлера, и вторжение милитаристской Японии в Китай свидетельствовали
об этом со всей очевидностью. Очевидным было и то, что первая в мире
страна социализма не сможет остаться в стороне от этой войны, что
главный удар будет нанесен именно по Советскому Союзу, — вопрос
заключался только в том, когда и в каком "формате" это произойдёт.
Поэтому "съезд победителей", по сути, решал задачу перехода страны
на военное положение, что требовало не только ускоренного роста, но
и полной управляемости экономики, политики (включая армию) и
идеологии. Именно эту задачу — с разных сторон — решали и
стахановское движение, и пресловутые "репрессии", и множество других
инструментов управления, задействованных в СССР второй половины 30-х
годов. В противном случае "41-й год" мог наступить для нашей страны
гораздо раньше, а "45-й" — не наступить совсем.
"Съезд победителей" действительно заложил фундамент будущей
Победы, на нем была поставлена и затем решена важнейшая для того
времени задача превращения страны в мощный монолит, способный
отразить любую агрессию. Сегодня, когда Путин продолжает сдавать
сталинское наследство: хоть на Дальнем Востоке, хоть в Абхазии, хоть
на Украине, — в стремлении удержаться у власти, когда заявленная им
борьба с бедностью оказывается на поверку войной против бедных, а
съезды патриотов вместо реальной политической работы занимаются в
основном бессмысленным сведением личных и групповых счетов и
сотрясением воздуха, сталинское время всё отчётливее видится
торжеством реального исторического творчества и социальной
справедливости. Конечно, от нынешних "хозяев Кремля" и их
сторонников не приходится ждать воплощения этих принципов на
практике: там давно признали, что политика — исключительно "грязное
дело", а "мыться" политикам вообще противопоказано. Но нам
необходимо хотя бы знать, что иная политика возможна и осуществима.
Из политического отчёта Центрального Комитета XVII Съезду ВКП(б), 26
января 1934 года
Партию нельзя рассматривать, как нечто оторванное от окружающих
людей. Она живет и подвизается внутри окружающей ее среды.
Неудивительно, что в партию проникают нередко извне нездоровые
настроения. А почва для таких настроений, несомненно, имеется в
нашей стране хотя бы потому, что у нас всё ещё существуют некоторые
промежуточные слои населения как в городе, так и в деревне,
представляющие питательную среду для таких настроений.
XVII конференция нашей партии сказала, что одна из основных
политических задач при осуществлении второй пятилетки состоит в
"преодолении пережитков капитализма в экономике и сознании людей".
Это совершенно правильная мысль. Но можно ли сказать, что мы уже
преодолели все пережитки капитализма в экономике? Нет, нельзя этого
сказать. Тем более нельзя сказать, что мы преодолели пережитки
капитализма в сознании людей. Нельзя этого сказать не только потому,
что сознание людей в его развитии отстает от их экономического
положения, но и потому, что всё ещё существует капиталистическое
окружение, которое старается оживлять и поддерживать пережитки
капитализма в экономике и сознании людей в СССР и против которого
мы, большевики, должны всё время держать порох сухим.
Понятно, что эти пережитки не могут не являться благоприятной
почвой для оживления идеологии разбитых антиленинских групп в
головах отдельных членов нашей партии. Добавьте к этому не очень
высокий теоретический уровень большинства членов нашей партии,
слабую идеологическую работу партийных органов, загруженность наших
партийных работников чисто практической работой, отнимающей у них
возможность пополнить свой теоретический багаж, — и вы поймёте,
откуда берется та путаница по ряду вопросов ленинизма в головах
отдельных членов партии, которая нередко проникает в нашу печать и
которая облегчает дело оживления остатков идеологии разбитых
антиленинских групп.
Вот почему нельзя говорить, что борьба кончена и нет больше
необходимости в политике наступления социализма.
Можно было бы взять ряд вопросов ленинизма и продемонстрировать
на них, насколько еще живучи среди некоторых членов партии остатки
идеологии разбитых антиленинских групп.
Взять, например, вопрос о построении бесклассового
социалистического общества. XVII конференция партии сказала, что мы
идем к созданию бесклассового, социалистического общества. Понятно,
что бесклассовое общество не может прийти в порядке, так сказать,
самотёка. Его надо завоевать и построить усилиями всех трудящихся —
путем усиления органов диктатуры пролетариата, путем развертывания
классовой борьбы, путем уничтожения классов, путем ликвидации
остатков капиталистических классов, в боях с врагами как
внутренними, так и внешними.
Дело, кажется, ясное.
А между тем, кому не известно, что провозглашение этого ясного
и элементарного тезиса ленинизма породило немалую путаницу в головах
и нездоровые настроения среди одной части членов партии? Тезис о
нашем продвижении к бесклассовому обществу, данный, как лозунг, они
поняли, как стихийный процесс. И они прикидывали: ежели бесклассовое
общество, то значит можно ослабить классовую борьбу, можно ослабить
диктатуру пролетариата и вообще покончить с государством, которое
всё равно должно отмереть в ближайшее время. И они приходили в
телячий восторг в ожидании того, что скоро не будет никаких классов,
— значит, не будет классовой борьбы, значит, не будет забот и
треволнений, значит, можно сложить оружие и пойти на боковую — спать
в ожидании пришествия бесклассового общества.
Не может быть сомнения, что эта путаница в головах и эти
настроения как две капли воды похожи на известные взгляды правых
уклонистов, в силу которых старое должно самотеком врасти в новое, и
в один прекрасный день мы незаметно должны оказаться в
социалистическом обществе.
Как видите, остатки идеологии разбитых антиленинских групп
вполне способны к оживлению и далеко еще не потеряли своей
живучести.
Понятно, что, если бы эта путаница во взглядах и эти
небольшевистские настроения овладели большинством нашей партии,
партия оказалась бы демобилизованной и разоружённой.
Возьмем далее вопрос о сельскохозяйственной артели и
сельскохозяйственной коммуне. Теперь все признают, что артель
является при нынешних условиях единственно правильной формой
колхозного движения. И это вполне понятно: а) артель правильно
сочетает личные, бытовые интересы колхозников с их общественными
интересами; б) артель удачно приспособляет личные, бытовые интересы
к общественным интересам, облегчая тем самым воспитание вчерашних
единоличников в духе коллективизма.
В отличие от артели, где обобществлены только средства
производства, в коммунах до последнего времени были обобществлены не
только средства производства, но и быт каждого члена коммуны, т.е.
члены коммуны в отличие от членов артели не имели в личном владении
домашнюю птицу, мелкий скот, корову, зерно, приусадебную землю. Это
значит, что в коммунах личные, бытовые интересы членов не столько
учитывались и сочетались с интересами общественными, сколько
заглушались последними в интересах мелкобуржуазной уравниловки.
Понятно, что это обстоятельство является самой слабой стороной
коммун. Этим, собственно, и объясняется, что коммуны не имеют
большого распространения и попадаются лишь единицами и десятками. По
этой же причине коммуны, чтобы отстоять свое существование и не
развалиться, оказались вынужденными отказаться от обобществления
быта, начинают работать по трудодням, стали выдавать зерно на дом,
допускают личное владение домашней птицей, мелким скотом, коровой и
т.д., но из этого следует, что коммуны фактически перешли на
положение артелей. И в этом нет ничего плохого, ибо этого требуют
интересы здорового развития массового колхозного движения.
Это не значит, конечно, что коммуна вообще не нужна, что она не
является больше высшей формой колхозного движения. Нет, коммуна
нужна, и она, конечно, является высшей формой колхозного движения,
но не нынешняя коммуна, которая возникла на базе неразвитой техники
и недостатка продуктов и которая сама переходит на положение артели,
а — будущая коммуна, которая возникает на базе более развитой
техники и обилия продуктов. Нынешняя сельскохозяйственная коммуна
возникла на основе малоразвитой техники и недостатка продуктов.
Этим, собственно, и объясняется, что она практиковала уравниловку и
мало считалась с личными, бытовыми интересами своих членов, ввиду
чего она вынуждена теперь перейти на положение артели, где разумно
сочетаются личные и общественные интересы колхозников. Будущая
коммуна вырастет из развитой и зажиточной артели. Будущая
сельскохозяйственная коммуна возникнет тогда, когда на полях и в
фермах артели будет обилие зерна, скота, птицы, овощей и всяких
других продуктов, когда при артелях заведутся механизированные
прачечные, современные кухни-столовые, хлебозаводы и т.д., когда
колхозник увидит, что ему выгоднее получать мясо и молоко с фермы,
чем заводить свою корову и мелкий скот, когда колхозница увидит, что
ей выгоднее обедать в столовой, брать хлеб с хлебозавода и получать
стираное белье из общественной прачечной, чем самой заниматься этим
делом. Будущая коммуна возникнет на базе более развитой техники и
более развитой артели, на базе обилия продуктов. Когда это будет?
Конечно, не скоро. Но это будет. Было бы преступлением искусственно
ускорять процесс перерастания артели в будущую коммуну. Это спутало
бы все карты и облегчило бы дело наших врагов. Процесс перерастания
артели в будущую коммуну должен происходить постепенно, по мере того
как все колхозники будут убеждаться в необходимости такого
перерастания.
Так обстоит дело с вопросом об артели и коммуне.
Дело, казалось бы, ясное и почти что элементарное.
А между тем среди одной части членов партии имеется изрядная
путаница по этому вопросу. Считают, что, объявив артель основной
формой колхозного движения, партия отдалилась от социализма,
отступила назад от коммуны, от высшей формы колхозного движения — к
низшей. Почему, спрашивается? Потому, оказывается, что в артели нет
равенства, так как там сохраняется разница в потребностях и в личном
быту членов артели, тогда как в коммуне есть равенство, так как там
уравнены и потребности и личное бытовое положение ее членов. Но,
во-первых, у нас нет больше таких коммун, где бы существовали
поравнение, уравниловка в области потребностей и личного быта.
Практика показала, что коммуны наверняка погибли бы, если бы они не
отказались от уравниловки и не перешли на деле на положение артели.
Стало быть, нечего ссылаться на то, чего нет уже в природе.
Во-вторых, всякому ленинцу известно, если он только настоящий
ленинец, что уравниловка в области потребностей и личного быта есть
реакционная мелкобуржуазная нелепость, достойная какой-нибудь
первобытной секты аскетов, но не социалистического общества,
организованного по-марксистски, ибо нельзя требовать, чтобы у всех
людей были одинаковые потребности и вкусы, чтобы все люди в своем
личном быту жили по одному образцу. И наконец: разве среди рабочих
не сохраняется разница как в потребностях, так и в их личном быту?
Значит ли это, что рабочие стоят дальше от социализма, чем члены
сельскохозяйственных коммун?
Эти люди, очевидно, думают, что социализм требует уравниловки,
уравнения, нивелировки потребностей и личного быта членов общества.
Нечего и говорить, что такое предположение не имеет ничего общего с
марксизмом, ленинизмом. Под равенством марксизм понимает не
уравниловку в области личных потребностей и быта, а уничтожение
классов, т. с. а) равное освобождение всех трудящихся от
эксплуатации после того, как капиталисты свергнуты и
экспроприированы; б) равную отмену для всех частной собственности на
средства производства после того, как они переданы в собственность
всего общества; в) равную обязанность всех трудиться по своим
способностям и равное право всех трудящихся получать за это по их
труду (социалистическое общество); г) равную обязанность всех
трудиться по своим способностям и равное право всех трудящихся
получать за это по их потребностям (коммунистическое общество). При
этом марксизм исходит из того, что вкусы и потребности людей не
бывают и не могут быть одинаковыми и равными по качеству или по
количеству ни в период социализма, ни в период коммунизма.
Вот вам марксистское понимание равенства.
Никакого другого равенства марксизм не признавал и не признает.
Делать отсюда вывод, что социализм требует уравниловки,
уравнения, нивелировки потребностей членов общества, нивелировки их
вкусов и личного быта, что по плану марксистов все должны ходить в
одинаковых костюмах и есть одни и те же блюда, в одном и том же
количестве, — значит, говорить пошлости и клеветать на марксизм.
Пора усвоить, что марксизм является врагом уравниловки. Еще в
"Манифесте Коммунистической партии" бичевали Маркс и Энгельс
примитивный утопический социализм, называя его реакционным за его
проповедь "всеобщего аскетизма и грубой уравнительности". Энгельс в
своем "Анти-Дюринге" посвятил целую главу бичующей критике
"радикального уравнительного социализма", выдвинутого Дюрингом, как
противовес против марксистского социализма.
"Реальное содержание пролетарского требования равенства, —
говорил Энгельс, — сводится к требованию уничтожения классов. Всякое
требование равенства, идущее дальше этого, неизбежно приводит к
нелепости".
То же самое говорит Ленин: "Энгельс был тысячу раз прав, когда
писал: понятие равенства помимо уничтожения классов есть глупейший и
вздорный предрассудок. Буржуазные профессора за понятие равенства
пытались нас изобличить в том, будто мы хотим одного человека
сделать равным другим. В этой бессмыслице, которую они сами
придумали, они пытались обвинить социалистов. Но они не знали по
своему невежеству, что социалисты — и именно основатели современного
научного социализма Маркс и Энгельс — говорили: равенство есть
пустая фраза, если под равенством не понимать уничтожения классов.
Классы мы хотим уничтожить, в этом отношении мы стоим за равенство.
Но претендовать на то, что мы сделаем всех людей равными друг другу,
это пустейшая фраза и глупая выдумка интеллигента". (Речь Ленина "Об
обмане народа лозунгами свободы и равенства", т. XXIV, стр.
293-294.)
Кажется, ясно.
Буржуазные писатели охотно изображают марксистский социализм,
как старую царскую казарму, где всё подчинено "принципу"
уравниловки. Но марксисты не могут быть ответственными за невежество
и тупость буржуазных писателей.
Не может быть сомнения, что эта путаница во взглядах у
отдельных членов партии насчет марксистского социализма и увлечение
уравниловскими тенденциями сельскохозяйственных коммун похожи, как
две капли воды, на мелкобуржуазные взгляды наших левацких
головотяпов, у которых идеализация сельскохозяйственных коммун
доходила одно время до того, что они пытались насадить коммуны даже
на заводах и фабриках, где квалифицированные и неквалифицированные
рабочие, работая каждый по своей профессии, должны были отдавать
зарплату в общий котел и делить ее потом поровну. Известно, какой
вред причинили нашей промышленности эти уравниловско-мальчишеские
упражнения "левых" головотяпов.
Как видите, остатки идеологии разбитых антипартийных групп
имеют довольно большую живучесть.
Понятно, что, если бы эти левацкие взгляды восторжествовали в
партии, партия перестала бы быть марксистской, а колхозное движение
было бы вконец дезорганизовано.
Или, например, возьмем вопрос о лозунге "Сделать всех
колхозников зажиточными". Этот лозунг касается не только
колхозников. Он еще больше касается рабочих, так как мы хотим
сделать всех рабочих зажиточными, — людьми, ведущими зажиточную и
вполне культурную жизнь.
Казалось бы, дело ясное. Незачем было свергать капитализм в
октябре 1917 года и строить социализм на протяжении ряда лет, если
не добьемся того, чтобы люди жили у нас в довольстве. Социализм
означает не нищету и лишения, а уничтожение нищеты и лишений,
организацию зажиточной и культурной жизни для всех членов общества.
А между тем этот ясный и, по сути дела, элементарный лозунг
вызвал целый ряд недоумений, путаницу и неразбериху среди одной
части членов партии. Не есть ли, говорят они, этот лозунг
возвращение к старому, отвергнутому партией лозунгу "обогащайтесь"?
Ежели все станут зажиточными, продолжают они, и беднота перестанет
существовать, на кого же нам, большевикам, опираться в своей работе,
как же мы будем работать без бедноты?
Может быть, это и смешно, но существование таких наивных и
антиленинских взглядов среди части членов партии является
несомненным фактом, с которым нельзя не считаться.
Эти люди, очевидно, не понимают, что между лозунгом
"обогащайтесь" и лозунгом "сделать всех колхозников зажиточными"
лежит целая пропасть. Во-первых, обогащаться могут только отдельные
лица или группы, тогда как лозунг о зажиточной жизни касается не
отдельных лиц или групп, а всех колхозников. Во-вторых, обогащаются
отдельные лица или группы для того, чтобы подчинить себе остальных
людей и эксплуатировать их, тогда как лозунг о зажиточной жизни всех
колхозников при наличии обобществления средств производства в
колхозах исключает всякую возможность эксплуатации одних другими.
В-третьих, лозунг "обогащайтесь" был дан в период начальной стадии
НЭПа, когда капитализм частично восстанавливался, когда кулаки были
в силе, в стране преобладало единоличное крестьянское хозяйство, а
колхозное хозяйство находилось в зачаточном состоянии, тогда как
лозунг "сделать всех колхозников зажиточными" дан в последней стадии
НЭПа, когда капиталистические элементы в промышленности уничтожены,
кулаки в деревне разгромлены, индивидуальное крестьянское хозяйство
оттеснено на задний план, а колхозы превращены в господствующую
форму сельского хозяйства. Я уже не говорю о том, что лозунг
"сделать всех колхозников зажиточными" дан не изолированно, а в
неразрывной связи с лозунгом "сделать колхозы большевистскими".
Не ясно ли, что лозунг "обогащайтесь" означал, по сути дела,
призыв — восстановить капитализм, тогда как лозунг "сделать всех
колхозников зажиточными" означает призыв — добить последние остатки
капитализма путем усиления экономической мощи колхозов и превращения
всех колхозников в зажиточных тружеников?
Не ясно ли, что между этими лозунгами нет и не может быть
ничего общего?
Что касается того, что без существования бедноты немыслимы
будто бы ни большевистская работа, ни социализм, то это такая
глупость, о которой неловко даже говорить. Ленинцы опираются на
бедноту, когда есть капиталистические элементы и есть беднота,
которую эксплуатируют капиталисты. Но когда капиталистические
элементы разгромлены, а беднота освобождена от эксплуатации, задача
ленинцев состоит не в том, чтобы закрепить и сохранить бедность и
бедноту, предпосылки существования которых уже уничтожены, а в том,
чтобы уничтожить бедность и поднять бедноту до зажиточной жизни.
Было бы глупо думать, что социализм может быть построен на базе
нищеты и лишений, на базе сокращения личных потребностей и снижения
уровня жизни людей до уровня жизни бедноты, которая к тому же сама
не хочет больше оставаться беднотой и прет вверх к зажиточной жизни.
Кому нужен такой, с позволения сказать, социализм? Это был бы не
социализм, а карикатура на социализм. Социализм может быть построен
лишь на базе бурного роста производительных сил общества, на базе
обилия продуктов и товаров, на базе зажиточной жизни трудящихся, на
базе бурного роста культурности. Ибо социализм, марксистский
социализм, означает не сокращение личных потребностей, а всемерное
их расширение и расцвет, не ограничение или отказ от удовлетворения
этих потребностей, а всестороннее и полное удовлетворение всех
потребностей культурно развитых трудящихся людей.
Не может быть сомнения, что эта путаница во взглядах у
отдельных членов партии насчет бедноты и зажиточности есть отражение
взглядов наших левацких головотяпов, идеализирующих бедноту, как
извечную опору большевизма при всех и всяких условиях, и
рассматривающих колхозы, как арену ожесточенной классовой борьбы.
Как видите, и здесь, в этом вопросе, остатки идеологии разбитых
антипартийных групп всё ещё не теряют своей живучести.