От Георгий Ответить на сообщение
К Георгий Ответить по почте
Дата 20.12.2004 23:08:43 Найти в дереве
Рубрики Тексты; Версия для печати

Еще про штрафников (*+)



http://www.gudok.info/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2053
8&mode=thread&order=0&thold=0


<Штрафбатя>
Командира штрафной роты Николая Смирнова всю войну пули обходили стороной.
Первое время сослуживцы называли его заговоренным в шутку, потом - без
всякого смеха.

Молодой и необстрелянный лейтенант шел в бой в первых рядах под градом огня
и каждый раз возвращался без единой царапины.

В штрафную роту Николай Смирнов попросился служить по собственному желанию.
Согласно секретному приказу ? 227 <штрафников> предполагалось <ставить на
наиболее трудные участки фронта>, чтобы они кровью искупали вину перед
Родиной. Большинство из них погибали в первой же атаке. Николай Смирнов
дошел до Берлина, не получив даже контузии.

- Может, и правда я какой-то заговоренный, - говорит Николай Иванович. - До
сих пор вот живой и здоровый сижу перед вами, как будто меня все время Бог
берег.
- Николай Иванович, попроситься воевать бок о бок со <штрафниками>, которых
посылали в самые гибельные места, уже само по себе героический поступок. Как
так получилось?

- Шел сорок третий год. К тому времени я окончил Кемеровское пехотное
училище, и нас отправили в резерв 47-й армии. Горячие мы тогда были, и всем
хотелось на передовую - чувствовали, что война уже подходит к концу. В
резерв армии приехал капитан Князев - командир штрафной роты - и сказал, что
ему срочно нужны четыре добровольца. Я, как и многие другие молодые офицеры,
тогда ничего о <штрафниках> не слышал. Он рассказал, чем нам придется
заниматься и с каким контингентом работать. Задачи определил так: прорыв
обороны, разведка боем, вылазки ночью за <языками>.
Я, как настоящий комсомолец, рвался на фронт и особенно не задумывался, куда
именно попаду. Вот так и получилось - можно сказать, на себя я тогда рукой
махнул. Как только приехали на место, под мое командование выделили первый
взвод, а уже потом, когда погиб командир, принял на себя командование ротой.

- Что собой представляли штрафные роты и как вас приняли бойцы?
- Рота как рота - обычное, на первый взгляд, боевое подразделение. Но
все-таки чувствовалось какое-то напряжение - как-будто смерть совсем рядом с
нами летала. Я молодой был, но мне доверяли. Эти люди уже были в бою раньше,
но их почему-то не освободили. Обычно отпускали сразу после боя, выдавали
справки с гербовой печатью, подтверждающие, что судимость полностью
снимается.
Уважали меня <штрафники>, приказы выполняли беспрекословно, дисциплину не
нарушали. Бывали, конечно, исключения, но война есть война. Иногда я
закрывал глаза на некоторые отклонения от устава. Как-то прибегает ко мне
боец и докладывает: <Во взводе непорядок>. Мои <штрафники> жили в большом
доме. Прихожу к ним и вижу такую картину: накрытый стол, за которым сидят
около десяти человек неформальных лидеров. Были и такие! Помощник командира
взвода командует: <Встать! Смирно!> Потом докладывает о том, что взвод
отдыхает, и приглашает к столу. И что мне прикажете делать? Я сажусь с ними
и выпиваю до утра. В общем, старался вести себя по-человечески с бойцами, и,
наверное, поэтому у меня всегда был порядок во взводе.

- Интересовались, за что они попали в <штрафники>?
- Я не спрашивал - не принято это было. Они даже друг с другом на эти темы
разговор не заводили. Дел на руках у меня не имелось, но я знаю, что за
убийство сидели, за мародерство да за мелочи разные. Как тогда было: мешок
муки украл - враг народа, опоздал из госпиталя или высоту сдал - тоже
преступник.

- Не боялись получить пулю в спину?
- Даже мысли такой не было. Все зависит от командира - как себя поведешь,
такая тебе и будет отдача. Я разговаривал с ними, как с обычными солдатами.
Не мог по-другому. Воевали они отважно, никто назад не оборачивался. О
мужестве и храбрости <штрафников> легенды ходили, а прошлое на войне не в
счет.
У меня служил один цыган, так он угнал лошадь у командира полка и продал ее
за бутылку водки полякам. Когда это обнаружилось, потребовали, чтобы к
вечеру кобыла стояла на месте. Он и привел лошадь обратно - наверное, украл
теперь уже у поляков. Вот за такое ко мне попадали. Другого бойца направили
в штрафроту за то, что отказывался брать в руки оружие. Верующим оказался.
Его ставили перед строем, грозились расстрелять как собаку, а он - ни в
какую. Мы с политруком поразмыслили, что делать, и придумали. Определили
парня в санитары. Так он вытащил с того света столько наших парнишек,
сколько не каждый из них фрицев пострелял. Шел всегда в первых рядах и живой
остался. Вот вам и вера!

- Первый бой в штрафной роте помните?
- Такое не забывается. В 1943-м готовилась большая операция по форсированию
Вислы. Для проведения разведки боем было принято решение собрать усиленную
роту в количестве двухсот человек, в том числе подключили и мой взвод.
<Штрафникам> поставили задачу взять <языка>. Саперы сняли мины, и после
пятиминутной артподготовки мы пошли в бой. Страху, конечно, я натерпелся, но
взял себя в руки и повел своих в атаку.
Ворвались в окопы, давай бить немца, потом скрутили одного ефрейтора - и,
как планировали, назад. Когда фрицы немного опомнились, начали нас
<поливать> со всех сторон, окружать. Пришлось идти напролом. Из двухсот
бойцов в живых тогда осталось около сорока человек, и то - калечных да
раненых. Мне просто повезло - до сих пор вот думаю, как можно было из такой
бойни выйти живым и невредимым. А потом началось общее наступление: моя
штрафная рота участвовала в освобождении Варшавы, Берлина, на Эльбе мы
встретились с американцами.

- А как же НКВД?
- Вообще-то нам запрещали встречаться с союзниками, но, как понимаете, от
радости мы обо всем забыли. Обнимались с ними, фотографировались на память.
Я встретил одного американца, который хорошо говорил по-русски. Выяснилось,
что во время революции его богатый отец иммигрировал с Украины в США. Он
сказал, чтобы я пришел утром за фотографией, но... Замполит уговорил не
делать этого, и правильно. НКВД на следующий день начал вызывать всех, кто
участвовал в <несанкционированной встрече с иностранцами>.

- Первые штрафные роты воевали чуть ли не голыми руками. Как у вас было с
оружием?
- Нам выдавали автоматы и патронов не жалели. Говорили - бери, сколько
унесешь. Кроме того, каждому полагались оборонительные гранаты <Ф-1> и
наступательные <РГД-33>. В бою вооружались сами. У немцев тогда появились
фаустпатроны. Я учил своих подчиненных стрелять из них, но они боялись
обжечься. Приходилось самому. Штрафников не обижали, понимали, что к чему.
Кормили бойцов хорошо. Одевали не хуже, чем остальных.

- Говорят, что фашисты панически боялись <штрафников>?
- Терять нам было нечего, поэтому воевали отчаянно, как черти. Поднимались в
атаку по первой команде, и не было такого, чтобы сдрейфили, попятились назад
без приказа. Однажды только не встали, когда по нам бил пулемет так, что
головы не поднимешь. Самоходка шарахнула по этой цели, и мы, грянув <ура>,
снова пошли в наступление.

- <За Сталина!>, наверное, не кричали...
- Кто орал <За Родину!>, а кто с матом - всякое было. Сейчас некоторые
говорят, что <штрафники> беспредельничали. Не было у нас такого: они свято
верили, что воюют за родную страну, за нашу общую победу. Я видел слезы на
их глазах и знаю, что они искренне чувствовали свою вину перед Родиной и
хотели реабилитироваться любой ценой.

- У вас были любимчики?
- Мой ординарец - хороший был парень, мы его из плена освободили. Предложил
ему остаться в штрафной роте. Молодой он был, отчаянный. Берег я его, да,
видно, не уберег. Смотрю как-то в окно разрушенного дома, а оттуда блески.
Предупредил ординарца, что снайпер там, а он махнул рукой и выглянул. По
глупости погиб мальчишка.

- Командиров в штрафбатах в шутку называли штрафбатями...
- Еще Ваньками взводными звали. Я был младшим лейтенантом, а меня называли
просто - лейтенант. Так быстрее, на войне ведь нет времени звания
выговаривать. В шутку меня называли <заговоренным>. Ведь столько гибло
молодых лейтенантов, а мне постоянно везло. Только шинель прострелили и
брюки, когда в Потсдаме через дорогу перебегал за подмогой к танкистам. Моя
рота была первой вступившей в этот красивейший город: вокруг Потсдама
несколько озер и нам приказали форсировать их на самоходках-амфибиях. Много
тогда наших погибло. За каждый дом с фрицами бились: они на одном этаже
сидят, а мы на другом, переночевали - и давай снова перестреливаться...

- Были случаи дезертирства или другие ситуации, когда вам приходилось писать
<штрафникам> плохие характеристики?
- На нашем участке фронта война закончилась 7 мая 1945 года, поэтому
последний набор <штрафников> участия в боях не принимал. Нам дали приказ
огораживать государственную границу. Но в Берлин мою роту не пустили:
местные жители запаниковали и, опасаясь издевательств и мародерства, ушли к
американцам. Чтобы не подогревать ситуацию, командование решило разместить
<штрафников> в лесах. Двенадцать человек плохо себя вели - водку и спирт
пили, - и я их повез в тюрьму в Берлин. По дороге они спокойно могли убить
меня, но ведь не тронули! Сдал их, вернулся обратно в часть, а там уже
узнал, что моих нарушителей, оказывается, отпустили по амнистии. Получилось,
что они домой вперед меня уехали. И письма потом писали, проходимцы, - мол,
спасибо, лейтенант, за все хорошее.

- Победу встретили в Берлине?
- Этот день я никогда не забуду - незнакомые люди обнимались, смеялись и
плакали. От вспышек ракет небо горело разноцветными огнями, и мы радовались
как дети. Я был счастлив вдвойне, потому что накануне нашел отца. Получил из
дома письмо, в котором мать писала, что на него пришла похоронка. Уже вторая
за войну. Я начал наводить справки и получил ответ из госпиталя города
Лодзь. Писали, что у них есть человек с такой фамилией. Приехал в госпиталь,
и как камень с души упал. Смотрю на отца, а он меня не узнает. Конечно,
когда он уходил на фронт, я мальчишкой сопливым был, а тут перед ним стоит
офицер - вся грудь в орденах и медалях. Обнялись, поцеловались. Я у него три
дня в палате прожил. Главврач хороший попался - спирт нам принес. Как потом
выяснилось, мы с отцом вместе Одер форсировали, стояли на одном мосту, да
как-то разминулись. Вот она какая война, даже по мелочам жестокая!

- Николай Иванович, в этом году вы праздновали юбилей. От всей души
поздравляем вас с восьмидесятилетием. Сибирского вам здоровья и всего самого
наилучшего!

Вадим КУЛЕШОВ



Строки из биографии

Николай Иванович Смирнов родился в селе Кантошино Косихинского района
Алтайского края

2 декабря 1924 года. В армию был призван в конце 1942 года. Войну закончил в
должности командира роты в звании старшего лейтенанта, кавалер орденов
Отечественной войны 1-й и 2-й степени, ордена Александра Невского. Награжден
медалями <За освобождение Варшавы>, <За освобождение Берлина>, <За победу
над Германией> и другими.

По окончании войны работал в локомотивном депо Барнаул помощником машиниста,
а потом и машинистом.

За высокое профессиональное мастерство и ответственный труд он удостоен
звания <Почетный железнодорожник СССР>. С 1986 года Николай Иванович на
заслуженном отдыхе, но до сих пор является активным членом Совета ветеранов
локомотивного депо Барнаул.