Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	16.12.2004 20:21:39
	Рубрики	Тексты;

Ирина Антонова: <Я не имею права коллекционировать> (*+)

http://www.ng.ru/saturday/2004-12-10/13_musa.html

МУЗА МУЗЕЯ
Ирина Антонова: <Я не имею права коллекционировать>
Андрей Морозов

Большая часть жизни Ирины Антоновой связана с Государственным музеем
изобразительных искусств имени Пушкина. Она пришла туда на работу в 1945-м,
в 1961-м стала его директором. По ее мнению, секрет профессионального
долголетия прост - надо любить свое дело.

Ирина Антонова любит свое дело.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

- Ирина Александровна, концерты в музеях стали обычным делом. Чем отличаются
<Декабрьские вечера> от них?

- Такого музыкального фестиваля в рамках музея больше нигде в мире не
существует. Каждый год к <Декабрьским вечерам>, которым в этом году
исполняется 24 года, выбирается специальная тема и специально готовится
выставка. Каждый год продумываются и взаимоотношения между музыкальной
программой и материалом пластических искусств - графики, живописи,
скульптуры.
Первые <Декабрьские вечера> были более иллюстративными. Например, если
музыкальная программа состояла из произведений русских композиторов, то и
живопись была русская. Дальше мы стали делать более сложные программы. Вот
была у нас бетховенская программа - камерная музыка, трио, квартеты.
Специально для этого мы сделали выставку офортов Рембрандта. Вроде бы они
жили в разные века и оба мастера монументальной формы, но и у Бетховена, и у
Рембрандта есть очень камерные вещи.

- Тема нынешних <Декабрьских вечеров>?

- <Отражения и метаморфозы>. Мы имеем в виду сегодняшних мастеров и то, как
они творят, оборачиваясь назад. Не может крупный мастер творить сегодня без
того, чтобы он не вступал в некий диалог с прошлым.
Из художников мы выбрали только Пикассо, потому что он эту тему развивал как
никто другой. Например, на тему картины Веласкеса <Менины> он сделал 58
картин. Мы специально привезли некоторые из них из музея Барселоны. Также
будут выставлены его вариации на тему картин <Давид и Вирсавия> Кранаха
Старшего, <Завтрак на траве> Мане, <Похищение сабинянок> Пуссена, <Алжирские
женщины> Делакруа. Это все поздний Пикассо, которого наша публика не знает.
Он совсем не похож на раннего Пикассо.
Мы покажем и графические серии, одна из них называется <Сюита Воллара>. Это
потрясающие по красоте работы, в этих рисунках очень чистая и упоительная
линия. Будет и графическая серия к <Метаморфозам> Овидия. Это все относится
к теме <Пикассо и античное искусство>. Будет еще интересная тема <Пикассо и
африканская скульптура>.
Если говорить о музыкальной программе, то она тоже получается очень
любопытной. У Моцарта есть опера <Аполлон и Гиацинт>. И у Бриттена есть
сочинение <Юный Аполлон>, а у Стравинского - <Аполлон Мусагет>. Их
представит Юрий Башмет вместе с оперой <Геликон>.
Будет тема <Бах и джаз>. Оказывается, он вдохновлял джазовых музыкантов.

- Скажите, а кто придумывает темы вечеров?

- Это в достаточной степени коллективное творчество. Раньше многое
предлагал Святослав Теофилович Рихтер. Сейчас выставочная часть вечеров -
наша, в частности я работаю над ней. Музыкальную часть предлагает Башмет.
Но, кроме него, у нас есть такой замечательный человек, как Инна Ефимовна
Прусс. Она ведет переговоры с музыкантами. В оркестре Башмета есть очень
интересный музыкант Роман Балашов, он тоже подсказывает нам очень много
интересных тем.

- Какая публика обычно бывает на таких вечерах?

- Очень много молодежи, и они явно не музыканты и не специалисты по
живописи. Приходит, конечно, интеллигенция. Много постоянных
зрителей-слушателей.

- Вы как-то говорили, что хотели бы, чтобы <Декабрьские вечера> стали
элитарными.

- Наоборот! Нас жутко ругали за то, что наши вечера элитные. А я спрашивала:
<Мы играем музыку Чайковского, Бетховена, Шопена. Разве это элитарно?> К нам
приходит самая разная публика. Да, у нас мало мест, всего 400. Но ведь
элитарность не определяется количеством мест в зале, правда? Элитность в
самом желании человека послушать хорошую музыку, в его духовном настрое.
Мы уже говорили с Башметом о том, что нужно бы представить и более
современную музыку. Но обязательно качественную. Вот, к примеру, <Битлз>,
это же ведь очень качественная музыка?

- А вам нравится их музыка?

- Да, мне они очень нравятся. У меня много их дисков. Получилось так, что в
1963 году я оказались в Филадельфии и жила в семье директора местного музея.
Его дочь, молодая девушка, как-то раз поставила мне их пластинки, и мне они
понравилось. С тех пор я стала покупать их записи, диски.

- Недавно вы призвали созвать некий совет интеллигенции по спасению
московских памятников. Понятно, что с этим спасением дело плохо, но неужели
настолько плохо?

- Я думаю, что все-таки настолько плохо. Создается новая Москва, и, конечно,
многое мне нравится - что-то ремонтируется, реставрируется. Бывает, что это
получается хорошо, а бывает, что совсем плохо. Не знаю, стоит ли говорить об
этом, но когда я впервые попала на Манежную площадь после реконструкции, то
я заплакала.
Сейчас я думаю о пустом месте после сноса гостиницы <Москва>. Я считаю, что
не надо трогать вот такие здания. Да, это не великая архитектура, но это
памятники и вехи эпохи. <Москва> давала масштаб Театральной площади и даже
Большому театру. А теперь говорят, что на ее месте разобьют парк. Вот этого
я не понимаю.
К моему великому изумлению, меня включили в комиссию по сносу гостиницы
<Россия>. Я видела предложенные проекты, и там есть очень интересные
решения.

- Вы думаете, что совет, к созданию которого вы призываете, что-то решит?

- Я говорила не о совете, а о конференции с докладами, прениями.

- Не получится ли очередного сотрясения воздуха?

- Я думаю, что это чем-то может помочь.

- Вас несколько раз избирали вице-президентом Всемирного совета музеев. Это
как-то помогло вам в работе?

- Благодаря этому я овладела большим опытом. Сейчас я вхожу в Совет
руководителей музеев - организаторов международных выставок, и очень дорожу
этим. В этот совет входят директоры Лувра, Музея Метрополитен, Британского
музея, Прадо. Это невероятный обмен опытом. Из России, кстати, в него входят
только два человека - я и Михаил Пиотровский.

- Вы еще член жюри премии <Триумф>. Не много ли общественных нагрузок?

- Это уже больше для души.

- Вы довольны конкурсом и претендентами <Триумфа>?

- У этой премии есть своя особенность. В жюри <Триумфа> очень уважаемые
люди, это очень сильный состав. Каждый член жюри сам предлагает своего
претендента. Их обсуждение бывает страшно интересным. Но выбрать - именно
тайным голосованием - мы имеем право только пять человек. Все очень честно.

- В Музее имени Пушкина вы работаете с 1945 года. С 1961 года вы его
директор. Не откроете секрет, как столько лет вы смогли держаться на этом
посту?

- Не посчитайте, пожалуйста, за самохвальство, но, по-моему, надо просто
любить свое дело. Конечно, тебя могут не хотеть, могут уволить, как уволили
Светланова. Но надо хотеть делать свое дело. Какой-то материальной выгоды у
меня нет. Вы даже представить себе не можете оклады музейных работников. Это
же сущие копейки. Возможно, в другом месте я могла бы получать больше. Но я
просто люблю музей.

- Меня поразила ваша биография. Оказывается, вы жили в Германии с отцом с
1929 по 1933 год. Как раз в то время, когда к власти пришел Гитлер.

- Тогда я училась в школе. Я хорошо помню, как пришла мама и сказала мне:
<Не ходи на улицу, там пожар>. Это горел Рейхстаг. Но когда фашисты пришли к
власти, мы очень скоро уехали.
Мой папа занимался кинематографом, и мы с ним часто ходили в кино. Еще очень
хорошо помню, что ходила на концерты Эрнста Буша. Он пел замечательные
рабочие песни.

- Во время войны вы работали медсестрой в госпитале. Наверное, эта работа
вас потрясла?

- В университете я окончила курсы медсестер, и работать мне довелось в двух
госпиталях. Первый был на Красной Пресне, и от него у меня остались страшные
воспоминания. Я была тогда еще молодой девушкой, а в тот госпиталь привозили
бойцов прямо с поля боя. В основном это были летчики. Они были
забинтованные, на ранах были черви, им срочно делали операции, ведь могла
начаться гангрена. Потом меня перевели в офицерский госпиталь на Бауманской.
Там больные в основном шли на выздоровление.

- Правда, что вы любите цирк и в детстве мечтали стать цирковой наездницей?

- Да, я обожаю цирк. Те, кто работают в цирке, - предмет моего восхищения.
Во-первых, в цирке нельзя схалтурить. Те, кто там работает, люди особенные.
Я очень уважаю циркачей.
А то, что хотела быть наездницей, то что ж здесь такого? Мне это очень-очень
нравилось. Я хотела быть балериной на лошади. Мне так нравилось, когда я
видела их в такой короткой юбочке и как они танцевали на лошадях. (Смеется.)
Ну а кто о чем только не мечтал в детстве?

- Я слышал, что вы любите машины?

- Обожаю. Сейчас у меня <Фиат-Пунто>, он такой маленький и очень хорошо
паркуется. К тому же у него очень хорошие ходовые качества.

- Какие машины нравятся?

- Спортивные машины, конечно, красивые. У них есть форма, дизайн. Но что их
любить? Вот на какой хотела бы ездить? Не знаю. Главное, чтобы была машина.
Сегодня мне очень нравятся маленькие смешные <Мерседесы>. Видели, наверное,
их, они такие горбатые карлики?

- Вы сами водите машину, когда, например, едете на работу?

- Часто. У меня еще и служебная машина есть, но если я куда-то опаздываю - в
театр или на концерт, то еду сама. И в пробках тоже по полчаса стою.

- В одном интервью вы сказали: <Все коллекционеры рискуют>. Что вы имели в
виду?

- Я, наверное, говорила о тех коллекционерах, которые были в советское
время. Они рисковали тем, что их могли назвать спекулянтами. Их вообще
считали каким-то нечистым миром. Конечно, среди них есть и такие. Но чаще
всего настоящие коллекционеры - это подвижники и, конечно, сумасшедшие люди.
Коллекционерство - это страсть.

- Наверное, еще и выгода?

- Знаете, не всегда это выгодно. Я знала коллекционеров, простите меня,
которые ходили в протертых штанах. Вот был такой коллекционер Коростин. Он
собирал русскую графику. У него все уходило только на это.
Или вспомнить другого коллекционера - Вишневского. Если бы вы увидели его на
улице, то могли бы подумать, что перед вами бомж. Но какими вещами он
окружал себя! Иногда он что-то из своей коллекции продавал, чтобы купить
другую вещь. Настоящий коллекционер - это потрясающая личность.

- А вы сами что-нибудь коллекционируете?

- Нет. Я не имею права. Даже морального. Музейные работники не имеют права
коллекционировать. Это ведь страсть, как я уже сказала. Иногда можно спутать
свою коллекцию с государственной. У меня лично нет никакой страсти к
коллекционированию.