|
|
От
|
K
|
|
|
К
|
Баювар
|
|
|
Дата
|
22.07.2004 18:06:38
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
Вранье
> Цитатка мне очень понравилась, а смысл в том, что мракобесы хотят позвать Сталина, пусть
он и решает за них, кого им любить. Зато всем тепло будет.
Неоднократно уже данный <мракобес> заявлял, что стране нужна ни диктатура пролетариата, ни
вождь, ни власть толпы проходимцев-олигархов, а реальная демократия, многоуровневая,
поставящая власть под контроль народа, а не сегодняшний лохотрон. Так что Ваши измышления
откровенная клевета.
А по поводу Сталина, так это не он раскрутил это кровавое колесо, а <революционные
романтики>. Надеюсь, Вы поверите вот этому автору, очень либеральному?
ГИМН НЕНАВИСТИ И МЕСТИ - Александр ЯКОВЛЕВ, академик
<БЕЗБОЖНЫЙ АНАРХИЗМ БЛИЗОК - НАШИ ДЕТИ УВИДЯТ ЕГО. ИНТЕРНАЦИОНАЛ РАСПОРЯДИЛСЯ, ЧТОБЫ
ЕВРОПЕЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ НАЧАЛАСЬ В РОССИИ, И НАЧНЕТСЯ, ИБО НЕТ У НАС НАДЕЖНОГО ОТПОРА НИ В
УПРАВЛЕНИИ, НИ В ОБЩЕСТВЕ. БУНТ НАЧНЕТСЯ С АТЕИЗМА И ГРАБЕЖА ВСЕХ БОГАТСТВ, НАЧНУТ
НИЗЛАГАТЬ РЕЛИГИЮ, РАЗРУШАТЬ ХРАМЫ И ПРЕВРАЩАТЬ ИХ В КАЗАРМЫ И СТОЙЛА, ЗАЛЬЮТ МИР КРОВЬЮ И
ПОТОМ САМИ ИСПУГАЮТСЯ>. Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ
Так оно и случилось. Не успели высохнуть чернила на декрете о провозглашении власти
большевиков, как Дзержинский заявил, что большевики призваны историей направлять и
руководить ненавистью и местью. На другой день после этого заявления, 10 ноября,
состоялось заседание Петроградского военно-революционного комитета, где было решено <вести
более энергичную, более активную борьбу против врагов народа>. Обратите внимание: <врагов
народа>.
Итак, в первые же три дня контрреволюции были провозглашены три стратегические программы
власти: программа <Ненависть>, программа <Месть>, программа <Враги народа>.
20 декабря создается <Всероссийская чрезвычайная комиссия> (ВЧК). Появилась карательная
организация, которая в течение десятилетий была главным орудием борьбы с <врагами народа>,
вернее, со всем народом. Началась многолетняя эпопея террора, которой нет аналогов в
истории. На воспевание целей и средств новой власти была брошена вся политическая рать.
Главный рупор большевиков газета <Правда> 31 августа 1918 года опубликовала программную
фразу: <Гимном рабочего класса отныне будет песнь ненависти и мести!>, повторив слова
Дзержинского. Мерзкий призыв к мерзким инстинктам человеческого дна! С правовой точки
зрения, подобный гимн преступен.
В тот же день Дзержинский выступает с обращением к <Рабочему классу>. В нем сказано:
<Пусть рабочий класс раздавит массовым террором гидру контрреволюции!.. Пусть враги
рабочего класса знают, что каждый, кто осмелится на малейшую пропаганду против Советской
власти, будет немедленно арестован и заключен в концентрационный лагерь!> Вслед за
обращением Дзержинского последовала телеграмма в местные органы ЧК, в которой говорится,
что, несмотря на все указания, настоящего массового террора не организовано. Предлагается
всех подозрительных, всех, хоть в чем-то замешанных, арестовывать и расстреливать. И
далее: <Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового
террора>.
Под нажимом Дзержинского 5 сентября 1918 года правительство легализовало террор, издав
знаменитый декрет <О красном терроре>.
Но еще до этого, в январе 1918 года, всего через два месяца после переворота, Ленин
отмечает, что существуют <тысячи форм и способов> внедрения <заповедей социализма>, в том
числе <чистка сортиров> <отлынивающими от работы> и расстрел на месте <одного из десяти,
виновных в тунеядстве>.
Роковая формула - <один из десяти>. Потом она полюбилась и Гитлеру, когда эсэсовцы во
время Отечественной войны расстреливали мирных граждан Советского Союза - каждого десятого
из заложников.
9 августа 1918 года Ленин рассылает телеграммы - одна чудовищнее другой.
Г. Федорову - в Нижний Новгород.
<Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас
массовый террор>.
Евгении Бош - в Пензу.
<Необходимо провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев;
сомнительных запереть в концентрационный лагерь>.
На другой день в ту же Пензу.
<1. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков,
богатеев, кровопийц.
2. Опубликовать их имена.
3. Отнять у них весь хлеб.
4. Назначить заложников - согласно вчерашней телеграммы. Сделать так, чтобы на сотни верст
народ видел, трепетал...>
Или еще. О борьбе с Юденичем.
<...Покончить с Юденичем... Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать еще тысяч 20
питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять
несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича>.
Исполкому - Ливны.
<Необходимо... конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить
зачинщиков из кулаков...>
И вешали, и расстреливали, и сжигали...
Практическим организатором <красного террора> был Дзержинский. Несмотря на заслуги перед
партией - шесть арестов, три побега из ссылки, 11 лет неволи, фанатизм в работе, - спал в
кабинете за ширмой, Ленин не пустил Дзержинского в Политбюро. Держал на политических
задворках. Но поставил на пост главного карателя как <пролетарского якобинца>. Рассуждения
о том, что <чекистом может быть человек с чистыми руками, холодной головой и горячим
сердцем>, - ложь. <Сам Дзержинский не был никогда расслабленно-человечен>, - заметил его
преемник Менжинский. Выполняя указания Ленина, Дзержинский отменил всякую законность,
которую он презирал. Первыми, кого казнил Дзержинский без суда и следствия, были бывшие
царские министры. Дзержинский издавал свой <теоретический> журнал <Красный террор>. М.
Лацис писал в этом журнале: <Не ищите на следствии доказательств того, что обвиняемый
действовал словом или делом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему
предложить, -какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и
должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора>.
Чекисты любили печатать списки расстрелянных. Всего за несколько месяцев <красного
террора> в 1918 году казнили более 50000 человек, о чем и похвастались в своих газетах. До
сих пор работники спецслужб гордо называют себя чекистами, не чувствуя при этом ни
малейшего стыда.
ВЧК фактически властвовала. Трудно было разобраться, кто главнее: партийные организации
или местные организации ЧК. Последние выпускали свои газеты, журналы, которые являлись
пропагандистским рупором убийств, карательных экспедиций, расстрелов, повешении, всякого
рода измывательств над людьми. Многие исследователи, да и не только исследователи, но и
современники тех событий в своих мемуарах подтверждают, что ВЧК, особенно на местах,
буквально кишела криминальным элементом - убийцами, ворами, палачами, готовыми на все.
В конце 1918 года в правящей верхушке возникла дискуссия вокруг деятельности ВЧК. 25
декабря 1918 года ЦК РКП(б) обсудил новое положение о ВЧК. Инициаторами были Бухарин и
ветераны партии Ольминский и Петровский. Они критиковали <полновластие организации,
ставящей себя не только выше Советов, но и выше самой партии>. Требовали принять меры,
чтобы <ограничить произвол организации, напичканной преступниками, садистами и
разложившимися элементами люмпен-пролетариата>.
Создали специальную комиссию. Туда вошел и Каменев, тоже сторонник ограничения функций
ВЧК. Он предложил упразднить эту организацию. Однако за Дзержинского вступились Свердлов,
Сталин, Троцкий. И, само собой, Ленин. ЦК партии постановил: в советской партийной печати
не может быть <злостной критики> в отношении государственных учреждений, в том числе и
ВЧК.
Утверждают порой, что Дзержинский любил детей и опекал их. Ложь. В 1919 году чекисты в
Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, в том числе и детей.
В мае 1920 года газеты сообщили о расстреле в Елисаветграде четырех девочек 3-7 лет и
старухи-матери одного из офицеров. <Городом мертвых> называли в 1920 году Архангельск, где
расстреливали детей 12-16 лет.
Активно использовалась практика детского заложничества, особенно в борьбе против крестьян,
пытавшихся оказать сопротивление аграрно-крестьянской политике режима. С осени 1918 года
началось создание концентрационных лагерей, большинство узников которых составляли члены
семей <бунтовщиков>, взятые в качестве заложников, включая женщин с грудными детьми.
Тамбовские каратели в 1921 году докладывают: <В качестве заложников берутся ближайшие
родственники лиц, участвующих в бандитских шайках, причем берутся они целиком, семьями,
без различия пола и возраста. В лагеря поступает большое количество детей, начиная с
самого раннего возраста, даже грудные>.
В октябре 1919 года ВЧК потребовал от местных органов <создать гибкий и прочный
информационный аппарат, добиваясь того, чтобы каждый коммунист был вашим осведомителем>.
В феврале 1919 года Дзержинский дал указание всем губчека учредить <самый строгий
контроль> за левыми эсерами и меньшевиками, брать из них заложников.
В составе секретных отделов губчека начинают действовать специальные уполномоченные,
призванные выявлять социалистов и внедрять свою агентуру в их ряды. С 1920 года этим
занимались уже целые группы чекистов. К 1921-1922 годам репрессиями против социалистов и
анархистов занимались шесть из десяти подразделений ОГПУ. Но и эта практика не полностью
устраивала чекистов. Надо было и всю компартию включить в состав ЧК. Началось с Ленина,
который сказал, что хороший коммунист - это и хороший чекист.
Дзержинский предпочитал действовать методами внесудебных расправ. В январе 1922 года
руководство ВЧК пишет Ленину: <Есть целый ряд дел, по которым в трибуналах из-за
отсутствия фактического материала будут вынесены оправдательные приговоры, в то время как
у нас имеется агентурный материал, вполне достаточный для строгого приговора вплоть до
высшей меры наказания. По отношению к деятелям антисоветских партий при известной
обстановке на территории всей республики или в отдельных частях необходимо применять те
или другие репрессии, не имея против них конкретных материалов>.
Политику экономического удушения крестьян большевики начали сразу же после переворота. В
мае 1918 года, то есть еще до официального начала <красного террора>, органы ВЧК получили
право вынесения смертных приговоров тем, кто отказывался отдавать свой хлеб продотрядам.
Да и сама Красная Армия, по словам Ленина, на девять десятых была создана <для
систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и
топлива>.
В местностях, особо, как утверждали власти, <зараженных бандитизмом>, вводятся
чрезвычайные органы управления. Было решено рассматривать эти районы как <занятые
неприятелем> и <приравнять в смысле важности и значения к внешним фронтам... периода
гражданской войны>. А это значит - пытки и расстрелы без суда и следствия. Главенствовали
чекисты. <Они, - свидетельствовал заместитель Дзержинского М. Лацис, - безжалостно
расправлялись с этими живоглотами (крестьянами), чтобы отбить у них навсегда охоту
бунтовать>.
Кровавый след оставили после себя каратели в Сибири. Там произошло более тысячи
крестьянских восстаний, что тщательно скрывалось и стало известно только в последние годы.
В борьбе с повстанчеством местные власти особенно широко использовали институт
заложничества и круговой поруки. Заложники подлежали расстрелу не только в случаях
приближения повстанческих отрядов к уездным или волостным центрам, но и при <малейшем
поползновении на попрание прав представителей власти>.
Кровью была полита российская земля и в ходе политики расказачивания. Она ставила своей
целью искоренить вековые устои казачества, физически уничтожить его наиболее трудолюбивую
и свободолюбивую часть.
Трибуналы рассматривали в день до 50 дел, смертные приговоры выносились старикам, женщинам
и детям. В сохранившихся расстрельных списках казаков в графе <за что расстрелян>
указывались, в числе других, следующие причины: за критику советской власти; за
несочувствие большевикам; как отец офицера; офицер, отставной генерал, хуторской атаман,
сельский священник, учитель, адвокат, ювелир, брат служит в Донской Армии; за сочувствие
кадетам; и даже за то, что казачка отвергла любовь комиссара. Дома расстрелянных
подвергались разграблению и сжигались.
В октябре 1920 года особоуполномоченный по Северному Кавказу К. Ландер
(проинструктированный перед поездкой в регион лично Лениным) пообещал с <неумолимой
жестокостью> подавить все выступления <бело-зеленых банд>. Его приказом на Северном
Кавказе был введен порядок, согласно которому станицы и селения, укрывавшие <белых и
зеленых>, подлежали уничтожению, а взрослое население - поголовному расстрелу.
Для борьбы с интеллигенцией большевики первым делом создали цензурно-контрольные органы -
первоначально политотдел Госиздата РСФСР (20 мая 1919 года), позднее Главлит (6 июня 1922
года), комитет по контролю за репертуаром - Главрепертком (9 февраля 1923 года).
В структуре центрального аппарата ВЧК-ОГПУ были созданы отдел политконтроля (исполнение
режима цензуры Главлитом и Главреперткомом, перлюстрация почтово-телеграфной
корреспонденции), 4-е и 5-е отделения секретно-политического отдела (агентурные данные и
организация сети осведомителей в художественной и научной среде, сбор агентурных данных),
Особые бюро по административной высылке <антисоветской интеллигенции>. Деятельность этих
подразделений поражает всеохватностью. Как свидетельствует докладная начальника отдела
политконтроля от 4 сентября 1922 года, в течение августа сотрудники отдела вскрыли и
подвергли проверке 135000 из 300000 поступивших в РСФСР почтовых отправлений. Все 285000
писем, отправленных за границу, также подверглись перлюстрации.
Работники этого отдела готовили рецензии на литературные произведения, имели право вносить
предложения об отмене решений Главлита и Главреперткома, если они оказывались
положительными. Чекисты регулярно посещали театральные и эстрадные спектакли, другие
массовые зрелища, составляли протоколы о подозрительных, по их мнению, моментах, на
основании которых принимались решения о привлечении <виновных> к административной и
уголовной ответственности. Один из таких контролеров, по фамилии Блиц, после посещения 10
апреля 1924 года циркового представления Владимира Дурова усмотрел в <процедуре с
животными, где указывается на агитаторов в лице морских свинок>, множество
контрреволюционных острот. <Знаток искусств> оформил протокол о необходимости запретить
этот цирковой номер.
Запретительная практика шла рука об руку с репрессивной. Уже летом 1918 года по подозрению
в причастности к заговору левых эсеров арестовали Александра Блока. По надуманному делу
<ЦК партии кадетов> в августе 1919 года взяли под стражу Владимира Немировича-Данченко и
Ивана Москвина. 19 октября 1920 года арестовали Сергея Есенина. Передо мной лежит
арестантская карточка за номером 13699. А также протокол допроса. В нем написано, что
Есенин допрашивается в качестве обвиняемого.
А дальше следует записка в Президиум ВЧК. Приведу ее полностью.
<По делу Есенина Сергея Александровича, обвиняемого в контрреволюции. Произведенным
допросом выяснено, что гр. Есенин в последние три месяца в Москве не находился, а был
командирован НКПС в Кавказ и Тифлис, прибыл в Москву с докладом и был арестован на
квартире у гр.гр. Кусиковых. Допросом причастность Есенина к делу Кусиковых недостаточно
установлена, и посему полагаю гр. Есенина Сергея Александровича из-под ареста освободить
под поручительство тов. Блюмкина>.
От начала и до конца было состряпано чекистами <дело Таганцева>. По нему расстреляно 97
человек. В их числе - Николай Гумилев. По делу проходили также основоположник
отечественной урологии Федоров, бывший министр юстиции Манухин, известный агроном Вырво,
архитектор Леонтий Бенуа - брат Александра Бенуа, крупнейшего русского художника, сестра
милосердия Голенищева-Кутузова и другие.
В 20-е годы Россия понесла, пожалуй, самые большие интеллектуальные утраты. Ее покинули
тысячи виднейших представителей отечественной интеллигенции. Уезжали за рубеж философы,
писатели, юристы, художники. Покинули Россию выдающиеся представители русской культуры -
Шаляпин, Бунин, Репин, Андреев, Бальмонт, Мережковский, Коровин, Шагал... Да разве
перечислишь все имена, составляющие славу России.
Ленин придумал и такую форму репрессий, как насильственные высылки виднейших ученых за
границу. В письме Сталину он пишет: <Решено ли <искоренить> всех энесов? Пешехонова,
Мякотина, Горнфельда? Петрищева и др. По-моему, всех выслать. Тоже А.Н. Потресов, Изгоев и
все сотрудники <Экономиста> (Озеров и мн.мн. другие). Розанов (враг хитрый)... Н.А. Рожков
(надо его выслать, неисправим); С.А. Франк (автор <Методологии>). Комиссия под надзором
Манцева, Мессинга и др. должна представить списки, и надо бы несколько сот подобных господ
выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго... Всех их - вон из России. Делать
это надо сразу. К концу процесса эсеров, не позже. Арестовать несколько сот и без
объявления мотивов - выезжайте, господа!>
18 августа 1922 года руководство ОГПУ направило Ленину списки интеллигенции, высылаемой из
Москвы, Петербурга и Украины.
Москвичи уезжали первыми, уезжали пароходами. Николай Бердяев, Семен Франк, Федор Степун,
Николай Лосский, Иван Ильин. За пределами России оказался ректор Московского университета
биолог Новиков. Тяжелый урон понесла историческая наука: выслали Кизеветтера, Флоровского,
Мельгунова и других. Одним из пароходов уехал Питирим Сорокин.
От тех, кого выслали, требовали гарантий, что они никогда не возвратятся на Родину.
Высылаемым объявили, что самовольный приезд обратно будет караться расстрелом. В качестве
примера приведу текст расписки Ивана Ильина.
<...Дана сия мною, гражданином Иваном Александровичем Ильиным, Государственному
Политическому управлению в том, что обязуюсь не возвращаться на территорию РСФСР без
разрешения органов Советской власти (статья 71 Уголовного кодекса РСФСР, карающего за
самовольное возвращение в пределы РСФСР высшей мерой наказания, мне объявлена)>.
Об отношении самого Ленина к религии и священникам говорят многие его записки. Они полны
ненависти к православию. В одной из них он пишет: <...Мириться с <Николой> глупо: надо
поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за <Николы>.
В разгар Гражданской войны православная церковь призывала к прекращению кровопролития, к
примирению. Патриарх Тихон счел невозможным дать белой гвардии свое благословение и
однозначно встать на ее сторону в самом начале Гражданской войны, но в то же время предал
анафеме большевиков. 13 октября 1918 года в послании СНК он писал: <Вы разделили весь
народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости
братоубийство... Вы обещали свободу... Великое благо - свобода, если она правильно
понимается, как свобода от зла, не стесняющая других, не переходящая в произвол и
своеволие. Но такой-то свободы вы не дали; во всяческом потворстве низменным страстям
толпы, в безнаказанности убийств, грабежей заключается дарованная вами свобода... Где
свобода слова и печати, где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своею кровью
мученичества многие смелые церковные проповедники; голос общественного и государственного
осуждения и обличения заглушен; печать, кроме узко-большевистской, задушена совершенно...
Дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от
вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч>.
В конце 1919 года большевики пытались выяснить, есть ли возможность создания <советской>
церкви с <красными> попами. Оказалось, что можно. Но глава ВЧК Дзержинский быстро смекнул,
что подобное решение может в какой-то мере увести церковь из-под крыши его ведомства. В
декабре 1920 года он пишет своему заместителю Лацису: <Мое мнение: церковь разваливается,
этому надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому
церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-нибудь другой. Официальные или
полуофициальные сношения партии с попами недопустимы>.
Карательная служба взяла под свой контроль все конфессии России, а затем и СССР.
В 1921 году Россию охватил голод. Церковь не могла остаться равнодушной к смерти миллионов
людей. Патриарх Тихон пишет письмо Ленину и предлагает передать часть церковных ценностей
для закупки хлеба. Ленин зачитал послание Патриарха на Политбюро и заявил, что,
воспользовавшись случаем, надо обвинить церковь в нежелании помочь голодающим.
Наивный Патриарх терпеливо ожидал ответа. А тем временем отряды ОГПУ (так теперь
называлось ВЧК) ринулись в храмы и монастыри... Вся эта кампания вылилась в чистейшее
мародерство, которое нанесло огромный моральный и материальный ущерб России.
Потрясенный происходящим Тихон обратился с воззванием ко всем <верующим чадам Российской
Православной Церкви> (28 февраля), объявив действия властей <святотатством>. С
протестующими не церемонились. Документы сообщают о случаях, когда толпы верующих
рассеивались пулеметным огнем, а арестованных в тот же день расстреливали.
19 марта 1923 года Ленин направил письмо членам Политбюро, руководству ОГПУ, Наркомата
юстиции и Ревтрибунала: <Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и
церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не
останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного
духовенства удастся нам поэтому расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь пруоучить эт
публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и
думать>.
Итак, чем больше удастся расстрелять, тем лучше. А почему бы, кстати, нынешним иерархам
нашей церкви не спросить у лидера КПРФ Зюганова, как он оценивает это высказывание своего
вождя?
Чистая прибыль мародеров составила, по самой скромной оценке специалистов, два с половиной
миллиарда золотых рублей. Некоторые исследователи утверждают, что эту цифру можно, не
греша против истины, увеличить раза в три. А как же обстояло дело с закупками хлеба?
Официальная советская статистика указывает, что в 1922-1923 годах хлеба за границей было
закуплено всего на один миллион рублей - и то на семена. Что же касается закупок скота и
сельскохозяйственных орудий, то их не было вообще.
Итак, церкви разграблены, как и приказал Ленин, <с беспощадной решительностью> и <в
кратчайший срок>. Чекистами расстреляны 32 митрополита и архиепископа, тысячи священников,
дьяконов и монахов, а также более 100 тысяч верующих. В мае 1922 года был арестован и сам
патриарх Тихон вместе с членами Священного Синода.
Я привел здесь лишь частичку документов, которые лежат в архивах. Не хочу давать волю
эмоциям. Пусть об этом говорят факты. Скажу лишь, что потеря исторической памяти -
тяжелейшая болезнь, да еще помноженная на карьерную суету. От прошлого не скроешься, как
бы ни мечтала об этом современная номенклатура.
Эх, яблочко, куда ты котишься...