Дерьма в Москве на единицу поверхности действительно больше чем по остальной России,
циничный (практичный) гадюшник. Причина банальна - куда все дерьмо стремилось? Туда, где
светятся огни большого корыта. Центр загнивает непропорционально сильнее периферии, это
исторический факт, а не московская специфика. Другое дело, что иногда трудно отделить
признаки новой городской (скученной, человейника) цивилизации от загнивания. Например,
защитный механизм человека включается от переизбытка общения (влияния), он отгораживает
себя, и это нормально. Поэтому с такой настольгией и вспоминают маленькие одесские
дворики, где все вместе, одна семья.
Момент огораживания обывателя от проблем остальных существует не только в Москве.
<Беженцы? А что туда поперлись, жить не умеют>. Проблема сегодняшняя не столько суб-бес,
тех единицы, а обыватель, тихий, скромный, лапонька. Т.е. тот, кому плевать на остальных,
лишь бы в его сиюминутном мирке было все хорошо. И голосование в Москве красноречиво
говорит о приоритетах местного населения - <Все образумится, ничего, пусть потерпят на
периферии>. Хотя как <терпит> периферия ума большого не надо догадаться, а в Москве народ
намного образованней. Поэтому мышление москвичей от желудка медицинский факт. Объективная
реальность и то, что Москву содержат как цитадель компрадоров за счет остальной России,
там оседают средства от продажи последних ресурсов страны.
Как сжигались усадьбы Пугачевым? Вместе с обслугой. Поэтому народ на периферии сейчас и
говорит (не шутка, часто можно услышать) - <Шандарахнуть бы по всему этому гадюшники
ядерной бомбой, а столицу в новом месте отстроить>. <Хорошие> москвичи заложники
остального московского бомонда. Но выход здесь один, или они <святее Папы римского>,
кричат громче всех об эксплуатации провинции, или могут повторить судьбу пугачевских
усадеб. Ситуация аналогичная еврейской. Кто сомневается, что среди евреев полно честных
искренних людей, до <хорошести> которых многим русским как до Китая в размашку? Никто.
Только есть большинство или, если хотите, многие. Поэтому эти <хорошие> или должны
объединиться и стать <святее Папы римского>, кричать о погибели России громче остальных,
или всякое может случиться. . .
