Перенос в корень из сообщения А.Исаева "про ЦАМО". 237 тбр. (+)
Приветствую !
Я бы хотел немного остановиться на эпизоде, который мелькнул в сообщении ув. Алексея. Про отход 237 тбр (31 тк, 1 ТА) и гибель ИПТАПа. По-моему, данное могло произойти скорее всего 8 июля, на левом фланге 1 ТА, в районе Красная Поляна, Мал. Маячки, Грёзное, где оборону занимал именно 31 тк генерала-майора Д.Х. Черниенко, оказавшийся в этот день под ударами частей 2 тк СС. Если это так, то эпизод таки отражён в литературе, хотя, достаточно сложно найти первоисточник подобной информации.
Наиболее "живописно" эпизод, датированный как раз 8 июля, описан в книге Р. Кросса ("Курская Битва, операция "Цитадель", 1943", стр. 199) :
...
К северо-западу 31 тк дрогнул. Никита Хрущёв, находившийся на пункте артиллерийского наблюдателя в передовых частях 1 ТА Катукова, и стараясь удержать контроль над ситуацией, отрядил генерала Попеля и двух комиссаров, призванных добраться до корпуса генерала-лейтенанта (?) Черниенкова (?). Прибыв в зону боёв, Попель вмешивается с целью предотвратить происходящий отход и приказывает оступившим частям вернуться снова в бой. Присоединившись к Черниенкову (?) на линии фронта, он приказывает 29 ИПТАБр прикрыть отступление на спешно подготовленную линию обороны. Разложение было остановлено, но 2 тк СС продолжал твёрдо сдавливать артерию Катукова.
...
Что здесь правда, а что нет, судить пока трудно, хотя опечатки/ошибки, по-видиому, имеются. По крайней мере, очевидно, что привлекался отечественный источник. Какой ? В библиографии указаны две книги Попеля : "Герои Курской Битвы" и "Танки повернули на запад". Рассмотрим второй из них.
Итак, во 2-ой главе мемуаров П.К. Попеля "Танки повернули на запад" (militera.lib.ru) эпизод с 31 тк также описан, но как произошедший 6 июля, и совсем в другом ключе, нежели у Р. Кросса :
...
Обычно Шалин умел скрывать тревогу, оставаться невозмутимо спокойным, даже когда кругом все охвачены волнением. Но, видимо, произошло нечто такое, что и его вывело из состояния равновесия, заставило бежать, запыхавшись, по лесу.
— Вот... Вас искал...
Он протянул листок радиограммы. На ней одна лишь строчка:
“Оборона прорвана, войска Черниенко неудержимо бегут. Усычев”.
— Кто такой? — спросил Хрущев, показывая на подпись.
— Начальник связи корпуса, подполковник.
— Верить можно?
— Не могу знать, он здесь новый человек.
— Катуков вернулся?
— Никак нет, по-прежнему у Гетмана.
— Кто знает о телеграмме?
— Только радист. Принял и сам прибежал.
— Будет молчать?
— Предупрежден.
— Товарищ Попель, немедленно — к Черниенко. Нет, не один, возьмите с собой двух политотдельцев. Они там останутся. А вы, как только выясните, вернетесь.
— Слушаюсь.
— Мы тут с товарищем Шалиным будем решать. Я понимал тревогу Никиты Сергеевича и волнение Шалина. Корпус Черниенко вступил в бой совсем недавно. На него мы возлагали большие надежды, и если он “неудержимо бежит”, открывая дорогу гитлеровцам, положение наше — никудышное.
Я поехал с таким расчетом, чтобы перехватить отступающие части Черниенко, хотя мне как-то не верилось в это “неудержимо бегут”. Нет, что-то не так. На заднем сиденье — помначполитотдела по комсомолу майор Кузнецов и инспектор поарма майор Гетьман. Притаились, молчат. Полчаса назад они, едва держащиеся на ногах от усталости, вернулись от Кривошеина и хорошо представляют себе последствия прорыва обороны...
Мост у речушки разбит прямым попаданием. Не так-то легко было угодить в него — на берегу десятки глубоких воронок.
Метрах в ста восточнее уже освоен объезд через смятый ивняк, по пшеничному полю.
Когда мы подъехали, навстречу неглубоким бродом шли танки. Словно обрадованные неожиданным купанием, они бодро выскакивали на отлогий берег, оставляя после себя на песке широкую мокрую полосу. С гусениц свешивались водоросли.
На переправе распоряжался подполковник в кителе, перешитом из желтой английской шинели (такие кителя входили во фронтовую моду).
— Не Коновалов ли? — повернулся я к Кузнецову и Гетьману.
— Вроде бы он.
Значит, это одна из бригад корпуса Черниенко. Выхожу из машины. Подполковник бежит навстречу.
— Товарищ генерал, начальник политотдела бригады подполковник Коновалов... Второй батальон отходит за Псел.
— Кто разрешил?
—Тут...— Коновалов явно смущен.— Радиограмму одну перехватили...
— Поворачивайте назад. Немедленно! На командном пункте корпуса атмосфера деловитого спокойствия. Мы ждали чего угодно, но не этого.
— Отвратительно получилось, — морщится Черниенко. — Был в частях. Вдруг радист приносит радиограмму, перехватил. Адресована командующему армией. Мы деремся, а этот докладывает командующему, будто “бежим”... Тут подходил отдельный танковый полк. Нам на усиление. А этот решил, будто противник в тыл прорвался. Сам запаниковал да еще несколько таких, как он... Вот и доложил. Еще считал, что геройский шаг совершает... [150]
Черниенко не называл по фамилии начальника связи. Все свое презрение он вкладывал в слово “этот”.
— Посадили его. Пусть трибунал решает — дурак или провокатор. Заверьте Никиту Сергеевича: корпус будет драться до последнего, но не побежит.
...
Честно говоря, даже если отвлечься от тональности описания данного случая, затруднительно датировать данный эпизод 6-ым числом, т.к. судя по Сборнику ("Боевой опыт бронетанковых и механизированных войск в Отечественной войне", №2, "Оборонительные операции танковых армий летом 1943 г.", стр. 42), в этот день 31 тк только разворачивался за стыком 3-го мк 1 ТА и 5-го гв. Сталинградского тк :
Во исполнение поставленной задачи 31-й тк распоряжением командарма выдвигается в район урочище Становое, Красная Поляна с задачей не допустить распространения противника на север, для чего : 242-й тбр занять и оборонять рубеж Лучки (сев.), выс. 228,4, (иск.) Озеровский ; 100-й тбр занять и оборонять рубеж Ульянов, Яблочки, (иск.) Лучки (сев.) ; 237-й тбр выйти в район Тетеревино для обеспечения стыка ТА с 5-м гв. Сталинградским тк.
Первые боевые столкновения корпуса с немецкими танками произошли 7 июля, когда передовые отряды 242-ой и 237-ой тбр отступали с боями на север--северо-запад, т.к. основные силы бригад не успели выйти в срок к намеченному рубежу и развёртывались на рубеже Мал. Маячки, Грёзное. 7-го же числа 31-му тк была придана и прибывшая из 38 А уже упоминавшаяся 29 ИПТАБр. 8 июля, согласно Сборнику, "К 15.00 противник сбил 237-ю тбр с её позиций и прорвался на Весёлый. В 15.20 противник 50-60 танками подошёл к высоте 224,5 и попытался с ходу овладеть Кочетовка". Ситуация стала крайне угрожающей. Про артиллеристов Сборник умалчивает, правда, упоминая о подошедшем 59-м тп, переданном в подчинение 31-му тк (что перекликается здесь с описанием Попеля).
Более "парадные" или "главпуровские", прошу прощения, источники, как то "Битва под Курском" 1946 г.издания, "Огненная Дуга" Колтунова и Соловьёва и т.д., упоминают об "исключительно важной роли 29 ИПТАБр в боях за Грёзное" в первой половине дня 8 июля, а также роли, сыгранной бригадой при "прикрытии частей корпуса, отходивших к Кочетовке" во второй половине дня. Упоминаются 4 и 11 батарии (как и "2-ой батальон") 184 ИПТАП, всташие на пути немцев и, по-видимому, полностью погибшие. В немецких источниках также упоминается "появление вечером 8 июля сильных ПТ сил, по-видимому, до ПТА бригады, выведшей из строя 2 "Тигра" из состава дивизии LSSAH". Здесь однако возникает ещё один вопрос -- в Боевом Составе 29 ИПТАБр в "Курске" Гланца значатся 1843, 1845 и 1847 ИПТАП, а не некий 184-ый. Какой же из полков бригады попал тогда под "паровой каток" танков эсэсовцев и почему ? Каковы вообще были действия 29 артиллерийской бригады и 237 танковой бригады в течении 8 июля ?
Т.о., по-моему, ОЧЕНЬ интересно и ОПРАВДАННО (!) было бы узнать о РЕАЛЬНЫХ событиях, произошедших 8 июля в боях за Грёзное, Весёлый, Кочетовку (это -- в основном к ув. Алексею, ИМХО, но я был бы ОЧЕНЬ рад, если бы были и другие отклики), и о том, что же удалось/не удалось артиллеристам 29 ИПТАБр и танкистам 237 тбр 31тк. В целом же, бои 1 ТА 7-8 июля, как и бои 6 гв. А 4-6 июля, по-моему, представляют собой ИНТЕРЕСНЕЙШИЙ предмет для исследования.