Генрих Габай - судьба режиссера
Вспоминает Вадим Костроменко, директор Музея кино Одесского отделения СК Украины:
Был такой режиссер — Генрих Саулович Габай, в прошлом фронтовой летчик. За три дня до освобождения Одессы его сбили немцы. Генрих успел выпрыгнуть с парашютом и приземлился на окраине города. Какая-то женщина, рискуя жизнью, спрятала его у себя на чердаке (а рисковала она дважды — во-первых, советский летчик, во-вторых, еврей). В результате того ранения он потерял глаз и вынужден был, как пират, носить черную повязку, но это не мешало ему пользоваться сумасшедшим успехом у девчонок.
Он окончил ВГИК, приехал в Одессу и стал снимать свою первую самостоятельную картину — «Зеленый фургон». Мы все тогда жили в общежитии, тесно общались, показывали друг другу отснятый материал и видели, что у Гены, как мы его по-свойски называли, получается потрясающее кино. Наконец фильм был закончен. Худсовет киностудии принял его на ура. А дальше предстояло показывать картину в Министерстве культуры. Но так совпало, что как раз в это время министр культуры отдыхал в Одессе. И его пригласили на просмотр фильма, чем, кстати, он был очень недоволен.
— Кто же министром был тогда?
— Фамилию называть не буду, ведь у этого человека наверняка есть дети, внуки. Так вот, приехал он на просмотр очень раздраженный, злой. Сел в зале, а мы все, в том числе и Гена, стоим под дверью. Слышим, музыка стихла, выходит министр и говорит: «Кіна нема. Хто дозволив сміятися над першими роками радянської міліції?!». Директор в ужасе (если картину не примут, расходы на нее не окупятся и студия сядет на просрочку), побежал за министром и стал его умолять: «Пожалуйста, скажите, что нужно исправить?». Тот милостиво согласился внести поправки и потом в течение пяти дней приезжал на студию в пижаме (!), садился в монтажной и давал указания: «Це викинути, а це скоротити». В конце концов, акт приемки фильма он подписал, но распорядился: выпустить картину малым тиражом и демонстрировать только в клубах, а Габаю — запретить работать режиссером на Украине. Генрих уехал в Москву, но слава уже за ним тянулась, работы ему не давали и там. Однажды все-таки предложили снять фильм «Именем революции». Кинематографисты такие называли «датскими» — их готовили к знаменательным датам. Браться за него никто не хотел, потому что по плохому сценарию хорошее кино никогда не сделаешь. А у Гены выхода не было — кушать нечего. В результате фильм по экранам прошел, но явлением не стал. И началось: «Правильно, что Габая из Украины выгнали, он работать не умеет». А от его «Зеленого фургона» публика была в восторге. В клубах картину «засматривали до дыр», и прокатчики, на свой страх и риск, дополнительно заказали полный тираж и выпустили его на экраны.
Фильм как-то увидела Голда Меир, бывшая в то время премьер-министром Израиля (кстати, в прошлом наша землячка, киевлянка), и, представьте себе, пригласила Гену в Израиль поднимать культуру. Выбора у него не было, поэтому предложение он принял. Голда Меир лично встретила его с семьей у трапа самолета и предложила должность... министра кинематографии. На что Габай ответил: я, дескать, от этих министров так натерпелся, так соскучился по режиссерской работе, что чиновником ни за что не стану, а буду только снимать кино. «Раз так, — говорят ему, — тогда сними военно-патриотический фильм, который призывал бы израильтян к войне с арабами». Генрих и от этого отказался, мотивируя тем, что уже навоевался, поэтому за войну никого и никогда агитировать не будет. На этом для него и в Израиле все закрылось.
Кто-то посоветовал Генке перебраться в Америку, где один священник православной церкви предложил ему экранизировать Библию. Но тут выяснилось, Гена — иудей. Что делать? Пришлось ему выкреститься. Вот ведь ирония судьбы — во ВГИКе был секретарем комитета комсомола, а тут... В общем, отправили его в Израиль снимать документальный фильм «По святым местам Иерусалима», где хасиды встретили его со словами: «Ты предал веру отцов и не можешь ступить на нашу священную землю». На этом кинобиография талантливейшего режиссера Генриха Габая закончилась навсегда.
Мы долго переписывались с ним, и я знал, что он без работы, а его жена, бывшая балерина Большого театра, обшивает голливудских актеров. Три года назад Гена умер. Когда у нас в Музее появится много места (я надеюсь, что это все-таки случится!), я обязательно сделаю отдельный стенд, посвященный Генриху Габаю. А у стенда хотел бы положить пижаму, о которую будут вытирать ноги все входящие, как владелец той, министерской, пижамы вытер ноги о его судьбу.
>Был такой режиссер — Генрих Саулович Габай, в прошлом фронтовой летчик. За три дня до освобождения Одессы его сбили немцы. Генрих успел выпрыгнуть с парашютом и приземлился на окраине города. Какая-то женщина, рискуя жизнью, спрятала его у себя на чердаке (а рисковала она дважды — во-первых, советский летчик, во-вторых, еврей).
В наградном вылет, во время которого их сбили - 25 марта 1944, освобождение Одессы - 10 апреля 1944.
Атакованы истребителями в районе Балты, это одесская область, но всё же 180 км до Одессы. Не буду утверждать, что они не могли, отбиваясь от истребителей, долететь до Одессы, но всё же это не самый вероятный вариант развития событый, поскольку уходили бы они, скорее всего на север иил восток, а не на юг.
На севере к тому моменту уже значительно восточнее Балты вышли, Могилёв-Подольский был освобождён 19 марта 1944: