ВИФ2 NE

	От	объект 925
	К	All
	Дата	10.06.2004 15:54:20
	Рубрики	1917-1939;

Сокровища Российской империи уже едва ли удастся найт

К утыканной японскими пулеметами станции Маньчжурия на границе северо-восточного Китая и России в один из летних дней 1920 года прибыл видавший виды паровоз с несколькими вагонами. Поезд охраняли десятка два озлобленных вооруженных солдата под командой коренастого человека в пропотевшей гимнастерке. К его фуражке были лихо прицеплены автомобильные очки-консервы, защищавшие глаза от едкой китайской пыли.

- Мы просим союзников временно принять нас на территории, занятой войсками Японской империи, - объявил он в комендатуре, куда явился уже во френче с генеральскими погонами. - Я - генерал Петров, командующий тылом Верховного правителя России, признанного вашим правительством.

На станцию Маньчжурия со всех концов стекались остатки разбитой, потерявшей надежду колчаковской армии, в первую очередь ее наиболее дисциплинированные офицерские подразделения каппелевцев. Требования японских военных властей были жесткими: спасение от красного преследования гарантировалось только при условии сдачи артиллерии, пулеметов, а также казенных ценностей. Последнее напрямую касалось генерала Петрова, в вагонах которого был особый государственный груз - часть золотого запаса России. Препирательства с японцами были бесполезными: он смог добиться только не слишком убедительной расписки в том, что слитки в ящиках передаются союзникам временно, из соображений безопасности.

Сокровища после этого бесследно исчезли. Как, впрочем, и другие, куда более крупные партии русского золота, угодившего в начале прошлого века в руки наших соседей по Дальнему Востоку. Разговоры на предмет "как бы вернуть потерянное" ведутся уже давно, и в этом году они опять оживились: в апреле, говорят, эту тему подняли даже на первом заседании российско-японского Совета мудрецов, куда вошли по 7 "видных представителей общественности" двух стран.

"Да нет у нас никаких документов"

После встречи за закрытыми дверями один из отечественных "мудрецов" - вице-спикер Думы Георгий Боос дал понять, что от Японии можно потребовать возвращения ценностей. В Токио восприняли это как попытку легкого шантажа: мол, если будете давить по Южным Курилам, мы потребуем отдать золото. Позиция соседей по этому вопросу сформулирована четко: в стране нет российских ценностей, подлежащих возвращению. Именно это заявил в ответ на мой запрос представитель МИД Японии, когда после встречи "мудрецов" я попросил его прокомментировать ситуацию с золотом.

По словам дипломата, Москва в 1991 и 1995 годах просила Токио разобраться в проблеме. МИД Японии провел расследование и в октябре 1996 года передал российским коллегам доклад о судьбе золота. Он не обнародован по сей день ни в Москве, ни в Токио, а на мои просьбы представить копию документа японские дипломаты лишь вежливо отвечают: "Ваше пожелание изучается".

Впрочем, на пресс-конференции в Москве посол Японии в России Иссэй Номура впервые открыто изложил хотя бы основные моменты доклада. По его словам, в ходе расследования был изучен архив банка "Иокогама Сёкин" (предшественника одного из крупнейших нынешних японских банков "Токио-Мицубиси"), куда поступили русское золото, а также документы ныне несуществующего Министерства армии, стенограммы дебатов в парламенте и т.д. МИД установил, что в 1916-1920 годах в Японию было доставлено 55 ящиков золотых монет и слитков из России. Они предназначались для оплаты военных поставок вначале царскому правительству, а затем Белой армии.

По словам посла, часть этих ценностей была истрачена на закупки вооружений и припасов, а часть была возвращена антибольшевистским силам в виде золота или деньгами по принятому тогда курсу. Помимо этого, сообщил г-н Номура, был также расследован вопрос о займе, который во время Первой мировой войны царское правительство распространило в Японии опять же для оплаты военных поставок. Его сумма по нынешнему курсу составила примерно 70 млрд иен - более 650 млн долларов. Эти средства тоже частично использовали по назначению, а частично конфисковали японские власти в связи с истечением срока погашения займа и исчезновением царского правительства.

Короче, заявил посол, в 1996 году Токио пришел к выводу: "Все ценности были возвращены или оприходованы, и у Японии нет обязанности что-либо отдавать". Похоже, Москве на это нечем возразить: МИД России даже не пытается начать официальные переговоры с дальневосточным соседом о судьбе пропавшего золота. "Да нет у нас никаких толковых документов, - в сердцах говорил мне отечественный дипломат. - Только какие-то не имеющие юридической силы бумажки да путаные рассказы пожилых людей".

Несколько из этих историй я слышал сам - после того, как летом 1991 года в Москву на Конгресс соотечественников прибыл 69-летний калифорнийский бизнесмен Сергей Павлович Петров. Он первым поведал тогда, что его отец, колчаковский генерал, сдал японцам на хранение часть золотого запаса империи. Рассказ эмигранта вызвал бурю публикаций - одну фантастичнее другой. Короче, надо было ехать в Калифорнию, и на билет через Тихий океан потратился мой японский партнер Кодзи Обаяси, владелец репортерского агентства "Кокусай Токио пресс", загоревшийся историей о пропавших сокровищах. В фешенебельном пригороде Сан-Франциско он и нашел сына того человека, который летом 1920 года во главе поезда из нескольких вагонов оказался на станции Маньчжурия.

- Нет, что вы! Я ничего не говорил о том, что золото прятали в прикрытых сеном ящиках с надписью "динамит", - удивился Петров, увидев вырезки из московских газет с изложением его рассказа. - Я не говорил и о том, что ценности легко вернуть. Просто это золото перевернуло всю судьбу нашей семьи.

Был ли последний поезд?

В 1915 году, уже после начала Первой мировой войны, правительство России решило эвакуировать свой золотой запас подальше от линии фронта. Около 500 тонн драгоценного металла в слитках и монетах были погружены в 28 вагонов и переправлены в Казань. Стоимость сокровищ вдвое превышала госбюджет Японской империи тех лет.

Пока царское правительство занималось своими сокровищами и размещало их в Казани, отец нашего калифорнийского знакомого - Павел Петров - находился на передовой. Сначала - в Восточной Пруссии, затем в Польше и Галиции, где отличился во время брусиловского прорыва. Революцию и развал фронта Павел Петров встретил в чине полковника в возрасте 35 лет. Весной 1918 года он вместе с другими офицерами был задержан большевиками в Самаре. В чекистском подвале полковник со дня на день ждал расстрела, однако в те наполненные ужасом дни его судьба повернулась на 180 градусов - впервые, но далеко не в последний раз.

8 июня 1918 года легионеры восставшего Чехословацкого корпуса вышибли большевиков из Самары. Петрова выпустили, и фронтовик присоединился к генералу Владимиру Каппелю, пообещавшему силой вернуть власть Учредительному собранию, разогнанному Лениным. В августе 1918 года малочисленные, но хорошо организованные офицерские подразделения Каппеля с ходу взяли Казань, где хранился золотой запас погибшей империи. Его передали созданному в Самаре Комитету членов Учредительного собрания (КОМУЧ), который в сентябре 1918 года передал власть Уфимской директории. В свою очередь в ноябре 1918 года под ударами Красной армии она была вынуждена смириться с диктатурой адмирала Александра Колчака, Верховного правителя России, признанного западными союзниками и японцами.

Золото перегнали в колчаковскую столицу Омск, оприходовали в количестве 30 589 пудов и, говорят, примерно треть его потратили на оплату военных поставок. Военное счастье, как известно, недолго улыбалось адмиралу: по всему фронту наступала Красная армия, а в тылу белым не давали покоя крестьянские отряды. 14 ноября 1919 года пал Омск - и тут, по мнению японских исследователей, начинаются первые загадки с золотом. Они уверяют, что судьбу ценностей достоверно можно проследить только до этого города. Когда он был взят в полукольцо Красной армией, глава действовавшей при ставке Верховного правителя японской миссии генерал Ясутаро Такаянаги обратился к адмиралу с предложением взять золото на хранение. Колчак, как уверяют исследователи в Токио, гордо отказался. А вслед за этим ценности были захвачены изменившими белым чехами, которые в обмен на свою безопасность и возможность эвакуироваться через Владивосток выдали красным и адмирала, и большую часть золота. Но, похоже, далеко не все.

Давно ходят разговоры о том, что чешские легионеры увезли с собой часть колчаковских ценностей. Однако и к ним после падения Омска золото адмирала попало не целиком, уверяет мой знакомый, японский историк Иосиаки Хияма.

- Большие подозрения вызывает последний поезд, который сумел вырваться из города, когда туда уже вступали части Красной армии, - говорит он. - Документально установлено, что в его вагонах вместе с русскими офицерами был полковник военной разведки Сигэру Савада - связной между японской миссией и колчаковским правительством. По некоторым данным, в этом же поезде находилось некоторое количество золота из запасов Российской империи.

"...Я принял ...золотые слитки..."

Сведения японского историка в чем-то совпадают с рассказом калифорнийца Сергея Петрова: ведь он утверждал, что его отец, к тому времени уже генерал и начальник тыла колчаковской армии, сумел выехать из охваченного боями Омска на поезде из нескольких вагонов, где были 63 ящика с золотыми слитками. Там же была и жена генерала - русоволосая Ольга Петрова, выпускница петербургского Института благородных девиц, ставшая в Белой армии сестрой милосердия.

...Звенящая от лютых морозов железнодорожная колея, снежные заносы, нехватка провизии, вечный ужас перед беспощадной красной погоней. Не давал покоя висящий гирей драгоценный "государственный груз", на который еды не купишь, а пулю получить - запросто. Отряд сопровождавших Петрова офицеров и солдат таял: люди бежали из обреченного "золотого поезда". Тифом заболела жена.

"Отец признался как-то, что в промерзшем, продуваемом ветрами вагоне ему несколько раз приходила в голову страшная мысль самому застрелить бредившую и умиравшую жену. Прекратить ее мучения и не оставлять большевикам, если поезд все же не сумеет ускользнуть от погони", - рассказывал Петров-младший.

Между Иркутском и Читой поезд с гиканьем остановили разъезды Сибирского казачьего войска, которым командовал атаман Григорий Семенов, назначенный преемником расстрелянного Колчака на Дальнем Востоке. Эти остатки
http://izvestia.ru/life/article147246
Alexej