|
|
От
|
Kazak
|
|
|
К
|
Добрыня
|
|
|
Дата
|
26.05.2004 18:11:22
|
|
|
Рубрики
|
WWII; Армия;
|
|
Гм.. "Поля, поля, пшеничные поля"(с) Пьяный Кобзон
Homo homini lupus est
>>Просёлок идёт по болоту? А кругом поля с пшеницей?:)
>Зимой в эсстонии пшеница колосится, или снегу по колено?
Снегу по колено, а под ним пшеничные поля. Где противоречие, то?:)
>Много чего кругом бывает. Изменники, эфирный ветер, моря и океаны. И лезут туда армии, и сидят там по самые...
Армия лезла в болота ЗИМОЙ. А сидеть пришлось до ВЕСНЫ, а кое-кому и до ЛЕТА.
>Перечитайте - поймете.
Не-а. Читай, не читай, кругом болота:)
Я честно устал. Вот Вам отрывок про эвакуацию раненых через Долину Смерти - пракически единственная коммуникация Второй Ударной на тот момент. Пересчитайте, сколько раз прямо или косвенно упоминаеться болото:
Жерди и бревна, перебитые бомбой, солдаты подкладывают [245] под колеса, целые — служат вагами. Натужно взвывает мотор. Колеса с треском перемалывают и вминают в торфяную кашу недостаточно прочные подкладки. В эту шумовую симфонию гармонично впается забористый мат. Злые, как черти, но уже охваченные спортивным азартом солдаты хриплыми, простуженными голосами кроют волховские болота и весеннюю распутицу, Гитлера и Геббельса, угодившего в лежневку фашистского чика, сидящего за рулем шофера и повисшего на ваге военфельдшера... Клянут суковатую ель и ломкую ольху, поминают печенки и селезенки, поминают черта и бога. Только нас, раненых, очень близко причастных к этому делу, оставляют в покое. Надо полагать, мы святее самого господа бога.
Вздымая высокие черные фонтаны, поблизости разорвалось несколько мин. Одни солдаты залегли вдоль бортов грузовика, другие поползли в стороны. А как быть нам, лежащим на совершенно незащищенном и немного возвышенном месте? Здесь оставаться опасно! Еще залп... Смотрю, один раненый сполз с лежневки, за ним — другой, третий... Не выдержал и я, перемещаюсь уже испытанным способом: сидя, спиной вперед. Берется заморозок, подо мной хрустит ледяная корка. Насквозь промокли ватные брюки и рукавицы...
Третий залп, четвертый... Добрался я до траншеи. Она здесь особой конструкции. В болото в два ряда загнаны сваи, концы их торчат над землей на метр, на полтора. К сваям прикручены проволокой или лозинами жерди-поперечины. Промежуток между двумя стенками набит землей, торфом. Там, где надо, проделаны амбразуры.
Бывает, ограничиваются одним таким барьером. Намного надежнее, если их два, на расстоянии около метра друг от друга. Получается «болотная траншея». Дно ее выстилают лапником, хворостом, фашинами. Здесь «болотные солдаты» несут свою трудную службу, здесь и отдыхают.
Девятый залп, десятый... И на нем обстрел прекратился. На лежневке кто-то зовет на помощь. У грузовика возобновляется деловая возня. Матерщинники обновили свой репертуар: теперь они полностью переключились на фашистских минометчиков. Военфельдшер собирает расползшихся по болоту раненых и, кому срочно надо, делает перевязки. [246]
Жертвы минометного обстрела. Лейтенанта с ампутированной ногой заново ранило в плечо. Перебило руку солдату, помогавшему вытаскивать машину. Одному из наших лежачих осколком размозжило голову. И погиб как раз не из тех, которые оставались на месте, а из уползших в сторону. На войне и такое случается...
Наконец дружными усилиями грузовик вытащили из болота и поставили на лежневку. Возвращаемся в кузов. Военфельдшер и лейтенант договариваются: наш убитый остается здесь, его похоронят на братском кладбище в «долине смерти». На освободившееся место положат только что раненного солдата.
Если человеку больше нечем гордиться ,то пусть гордится своей профессией..."