Приближался ещё один Новый год. Стрелки настенных часов стремились к самой верхней точке циферблата. Оставалось немного...
Александр Костров пил один. Такими были его пять последних новогодних ночей - с момента, как он ушел в отставку. А вернее, его «ушли». Кому-то на самом верху не по душе был авторитетный, несговорчивый генерал.
И ныли его старые раны. И каждый год приходили его призраки. Он знал: их час пробьет, едва он наденет майку-тельняшку, краповый берет, развесит на стуле парадный китель с орденскими колодками и звездой Героя России, достанет из холодильника запотевшую бутыль «Пшеничной» и «накатит» первый стакан...
Сперва он пил за ребят, которых вёл в бой и не сумел уберечь. Не закусывая, наливал повторно и пил за удачу... Лишь самый последний тост был за Новый год. Но к тому моменту призраки уже заполняли его небольшую холостяцкую квартиру. Их шествие открывал рядовой Тищенко. Он принял на себя предназначенную Кострову автоматную очередь - в 87-м, под Кандагаром. Александр Валентинович, тогда подполковник, командовал штурмовым батальоном «Серебряный волк». Его бойцы имели на левом плече татуировку: волчью голову и под ней надпись полукругом - «Спецназ». Батальон был сформирован в 86-м. А к моменту вывода войск из-за «речки» из личного состава в живых осталось тридцать процентов. «Волки» Кострова много раз ходили в тыл к «духам», и не было случая, чтобы задание командования не выполнялось...
Всего несколько лет разделили Афган и Чечню. В конце 94-го российские танки утюжили чеченские города и села, а по ним из засад палили бородатые боевики Дудаева. Новогодний штурм Грозного был кровавым кошмаром. И вновь бойцы Кострова находились на острие, где было жарче всего. С их помощью исправляли «ляпы» горе-командиров... Вторым обычно являлся лейтенант Лозовой, чей взвод погиб при взятии моста через Терек. Позже узнали - там оборонялись наемники-арабы и бойцы дудаевской гвардии. Костров возражал против штурма моста, предлагал разбомбить его и навести переправу. Но решение принял старший по званию, «штабная крыса» - человек, видевший войну лишь на картах, в виде стрелочек-чёрточек и цветных значков. Кострову ничего не оставалось, как, подчиняясь приказу, сформировать группу для атаки. В авангарде был взвод Паши Лозового...
«А вот и третий»,- вяло подумал Костров, наполняя в очередной раз стакан. Он не мог понять, зачем к нему приходит этот призрак: в гибели полковника Ниджарадзе вины генерала не было...
Операцию по освобождению района проводил сводный отряд ВДВ и армейского спецназа. Старшим у «голубых беретов» был Ниджарадзе; общее руководство поручили Кострову. Группа десантников во время боя вдруг перебежками двинулась к опорной точке обороны противника - тем самым злосчастным развалинам... Костров сорвал голос, выкрикивая в рацию приказы к отходу. Но передатчик Ниджарадзе был, как потом выяснилось, повреждён взрывом, и полковник решился действовать на свой страх и риск. Когда Костров, наблюдавший за боем в бинокль, понял, что атака десантников захлебнулась, он связался с командным пунктом, запросил огневую поддержку. Ему отказали - артиллерия дралась на другом участке; не было и свободных «вертушек», чтобы расстрелять дом с воздуха. Костров построил своих офицеров.
- Мужики, эта высота - как заноза в заднице. Они, похоже, засели прочно - снайперы, пулеметы и всё такое... Я бы на их месте «положил», как минимум, две трети атакующих. От нашего лесочка до их развалин - метров восемьсот. Укрыться негде, кругом ни кустика. Помощи не будет, приказ - обходиться своими средствами. Мне нужны добровольцы.
Вызвались все. Двадцать пять офицеров, «краповые береты», элита и гордость спецназа. Они знали, на что идут. Через час их будет восемь. Но в развалинах не останется ни одного живого боевика (после штурма кто-то спросил: « Что делать с пленными?» Генерал бросил полный душевной боли взгляд на тела погибших товарищей. «Расстрелять»,- хмуро распорядился он. Это ему потом тоже припомнят).
Вот они, поочерёдно, проходят перед ним. Семнадцать офицеров, отдавших жизни в бою за развалины, которые надо было просто сровнять с землей залпами из танков или с вертолётов.
- Ну что, пришли? - стакан в последний раз наполняется до краёв. - Присаживайтесь. Извините, выпивка кончилась. Никто не хочет сбегать за «пузырём»? И ты, Мухин, не хочешь? Ну, лады... Считаете, я виноват в вашей гибели? Спорить не буду. Но ведь это была война! Я шёл вместе с вами, меня могли убить точно также! Вы вызвались добровольно, в конце концов!..
Президент на экране закончил беззвучную поздравительную речь (Костров всегда убирал громкость на это время, следя лишь за артикуляцией лидера страны; как бывший разведчик, генерал мог читать по губам). Стрелки часов сошлись, наконец, на двенадцати.
- С Новым годом! - сказал генерал, обращаясь к шеренге призраков, которые так и не соблаговолили присесть. Выпив, Александр Валентинович прикрыл глаза. А когда открыл вновь, то «гостей» в комнате уже не было.
Раздался звонок в дверь. Пошатываясь, Костров пошёл открывать. На пороге стоял Дед Мороз - румяный, в красной шубе и с мешком за спиной.
- С Новым годом...,-несколько растерянно произнес он, глядя на генерала. А тот ухмыльнулся, представив себе, какое впечатление производит на визитёра - в майке-тельняшке, алом берете и камуфляжных брюках.- Деда Мороза заказывали?
- Нет. Но если есть водка, заходи.
- Водки нет,- виновато признался Дед Мороз. - Подарки вот... для детей.
- А-а... Тебе, наверно, к соседям моим, - предположил Костров.- Салуцкие, из 22-й. У них двое ребятишек.
- Да, точно! Из 22-й! Как же это я перепутал... Извини, командир!
Дед Мороз ушел. Костров снова остался один на один с беззвучно работающим «теликом». Он вспомнил, что на кухне, в шкафу, должно быть ещё немного спирта. Но не успел сходить за этим сокровищем, ибо в дверь снова позвонили.
«Дед Мороз уже был. А это, наверно, Снегурочка»,- подумал Костров. Открывать не хотелось - хотелось спирта. Но кто-то настойчивый всё звонил и звонил, и Костров, наконец, сдался...
- Здравствуйте, товарищ генерал-майор! С Новым годом вас! Вы меня не помните?
Он помнил, но смутно. Полгода назад, лето, санаторий для ветеранов в ближнем Подмосковье. Да, он, кажется, давал тогда молоденькой сестричке свой домашний адрес и телефон - просто так, ни на что не надеясь. Как же ее звали?..
- Таня,- с улыбкой подсказала она, словно прочитав его мысли.
- Ну, проходи, Таня,- посторонился он.
- А я вот решила приехать... Подумала, может, вам одному плохо. И мне скучно было в нашей общаге. Ой, у вас и ёлочки даже нет... Ну ничего! У нас всё равно с вами будет праздник!- тараторила она, выкладывая из сумки сладости, апельсины, шампанское...
А Костров молча любовался своим нежданным новогодним подарком, и ему почему-то верилось в ту минуту, что сегодня его призраки приходили в последний раз...
