|
|
От
|
СОР
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
26.12.2003 20:37:35
|
|
|
Рубрики
|
WWII; Стрелковое оружие;
|
|
Лапти. Разведка. 1-ая дивизия НКВД. Оборона Орешка.
Чугунов Николай Иванович,
подполковник запаса, комендант гарнизона крепости с 11 сентября по 4 декабря 1941 года. Участник боев на Ленинградском и других фронтах.
Из частей и подразделений 1-й дивизии войск НКВД гарнизон Орешка к противнику находился ближе всех. Крепость занимала господствующую над прилегающей местностью возвышенность. Поэтому у нас всегда жили, как постоянно прописанные, корректировщики различных артиллерийских частей. Противник, естественно, догадывался об этом и, всячески стараясь помешать их работе, вел непрерывный огонь. Попутно этим же огнем «рассчитывался» враг и с гарнизоном. Не скупился он на мины и снаряды для крепости еще и потому, что отсюда время от времени совершали свои вылазки и дивизионные, и наши разведчики.
Командование дивизии постоянно требовало от нас захвата вражеских «языков» — и все по той же причине, что мы к противнику были ближе всех. Выполняя эти требования, мы несколько раз высылали разведгруппы на лодках, даже пытались преодолеть быструю левую протоку на спасательных поясах, но стремительное течение сносило разведчиков. Долго нам не удавалось добиться успеха. Сказывались отсутствие опыта и неважная специальная подготовка. Да и враг на нашем участке был очень насторожен.
Обстановка заставила нас создать специальную команду разведчиков. Выделили лучших бойцов, во главе их поставили старшину Васильева, кадрового пограничника, бывшего заместителя политрука заставы. Это был невысокий белокурый юноша, в котором гармонично сочетались два великолепных качества: гибкий, находчивый ум и, я не боюсь этих слов, выдающаяся отвага. Он наладил постоянную и напряженную учебу и тренировку будущих разведчиков. С башен и крепостных стен они также вели непрерывное наблюдение за противником, уточняли систему его обороны, расположение и оснащение огневых точек и режим переднего края. Все это пригодилось в самом скором времени.
В начале декабря мы снова получили приказ взять «языка». На этот раз он был весьма категоричным и исходил лично от командира дивизии.
Хотя наши разведчики к выполнению этой задачи были подготовлены значительно лучше, чем раньше, но неожиданно обстановка усложнилась. Виновницей осложнений оказалась капризная Ладога: лед на озере уже окреп, но поверх него вдруг проступила вода. Тут уж в валенках не пройдешь. Может, в сапоги обуться? Но мы знали, что бровка Ново-Ладожского канала каменистая. Стук сапог по камням обязательно выдаст разведчиков. Как же быть?
Из неожиданного затруднения вывел нас сам командир взвода разведчиков сметливый старшина Васильев. Он предложил поступить так: до бровки Ново-Ладожского канала идти в сапогах, а возле берега натянуть на них заранее приготовленные мягкие веревочные лапти. Он же взялся и за плетение их.
К вылазке готовились тщательно. В ней должны были участвовать три разведгруппы: две прикрытия и одна захвата. Их прикрывал стрелковый взвод с двумя станковыми пулеметами. Все разведчики оделись в белые маскировочные халаты. Группу нападения возглавил сам старшина Васильев.
Около полуночи разведчики бесшумно двинулись в путь. Группа Васильева направилась на правый фланг противника — на северную окраину Шлиссельбурга. Направление это было выбрано заранее и хорошо изучено. Когда разведчики подошли к бровке Ново-Ладожского канала, по которой проходил передний край противника, и натянули на сапоги веревочные лапти, Васильев увидел двух вражеских солдат. Оки не подозревали, что совсем рядом притаились советские разведчики, и о чем-то негромко беседовали. Наговорившись, разошлись в разные стороны. Место встречи солдат, видимо, было стыком двух подразделений противника. Васильев прикинул, что вблизи этого стыка и надо брать «языка». Он приказал своей группе остаться на месте, а сам, взяв одного бойца, выполз на бровку канала, на дозорную тропу. Здесь и залегли.
Вскоре старшина увидел, что прямо к нему неторопливо и спокойно шагает дозорный. Остановился шагах в пяти и повернул обратно. Через некоторое время снова вернулся, и Васильев одним стремительным прыжком метнулся к нему. На помощь подоспел притаившийся напарник и помог свалить гитлеровца. Но тот вскочил и устремился к блиндажу. Васильев успел ударить его рукояткой пистолета по голове. Солдат упал. На всякий случай ему завязали рот и скрутили руки. Обмякшего из-за потери сознания, а потому неправдоподобно тяжелого «языка» оттащили на лед озера метров за четыреста от места захвата, отдышались, прошли еще некоторое расстоягие, и только после того, как убедились в полной безопасности, старшина Васильев подал ракетой условный сигнал «язык взят!». Вскоре группа Васильева соединилась с остальными разведчиками...
Во время поиска я находился на командном пункте в крепости. Надо ли говорить, как медленно тянулось время: минуты казались часами, а часы — бесконечностью. Как я ни сдерживал себя, но все-таки не вытерпел, взял отделение солдат и вышел на озеро. В это время взвились ракеты разведчиков, и мы устремились туда.
Вскоре возбужденный Васильев докладывал мне:
— Ваш приказ выполнен, «язык» взят!
Даже при слабом мерцании ракет было видно, что «язык» был мокрым и одежда на нем обледенела. Оказалось, что в пути он «окрестился» в ледяной купели — провалился в полынью. Пришлось дать ему внушительную порцию спирта из моей походной баклажки. Очень скоро язык у нашего «языка» развязался: усиленно жестикулируя, гитлеровец быстро-быстро о чем-то говорил...
Исчезновение своего солдата противник обнаружил с большим опозданием. Мы уже благополучно вернулись в крепость, когда над его передним краем встре-воженно взметнулись десятки ракет, застрекотали пулеметы и автоматы. Поздновато спохватились, господа фашисты!..
Три месяца пробыл я комендантом Орешка. Три горячих месяца, каждый день которых был наполнен грохотом и огнем, и они навсегда врезались в мою память.