6. Бойня на перекрёстке и по пути в Славиновичи
Незадолго до 19 часов по телевидению и радио объявили о выступлении армейской колонны через город. На этот раз изображение Брчанской малты на телеканале ФС-3 передавалось с камер, установленных в трёх точках .
Возглавлявшие колонну машины с руководящими офицерами – Дубаичем, Белоицей – и ехавшим с ними командиром Территориальной обороны Делибеговичем – выдвинулись в 18:50 и беспрепятственно прошли весь путь от гарнизона через город до Симин Хана. Зная это обстоятельство, можно утверждать, что обезглавливание гарнизона не входило в замысел боевиков. Запланированный удар пришёлся непосредственно по второй части колонны. Эта часть была уничтожена полностью. Остальная техника и вооружение не должны были уйти дальше и попадали в руки паравоенных формирований.
Голова колонны проходила по маршруту, описывающему букву Г: длинной чертой служил путь от Градины по Скоевской улице, короткой чертой являлся поворот направо, выход со Скоевской улицы на пересечение Брчанской малты напротив здания «Пецара-1» для следования к «Югопетролу» и Славиновичам . Движение машин на перекрёстке Брчанской малты регулировал вооружённый милиционер с полосатым жезлом, который должен был максимально ускорить прохождение машин .
Стрельба началась на Скоевской улице, когда по ней пошла вторая партия машин. В 19:02 с земли была выпущена автоматная очередь. Из движущихся машин последовали вторая и третья. Четвёртая также была выпущена с земли. Всё это случилось за две секунды. После этого всё пространство от Станции техосмотра автомобилей до выезда с Брчанской малты на Славиновичи ощетинилось в сторону дороги стеной огня .
Формально до сих пор не установлено, кто произвёл первый выстрел. Этого по сохранившимся видеоматериалам не смогли установить и сотрудники института из Сан-Франциско, который расследовал убийство американского президдента Дж.Ф. Кеннеди. Но если не лицемерить и не пытаться с натугой и неискренними натяжками разделить вину, по всему становится очевидно, кто срежиссировал всю ситуацию, расставил и замаскировал силы на позициях, заранее провёл инженерную подготовку местности. Это – НЕ федеральные войска.
Команду об открытии огня отдал начальник Территориальной обороны Илия Юришич. Он же сообщил об очерёдности первых выстрелов на процессе в Суде по военным преступлениям в Белграде, о чём мы только что рассказали.
По его рассказу, Юришич дежурил у радиостанции в оперчасти городского МВД. «В тот момент, когда я услышал от командиров манёвренных рот, что армия открывала огонь четыре раза, то в панике позвонил начальнику станции общественной безопасности Тузлы Мехо Байричу «Меше». После четырёх драматичных звонков полицейских с места в зал вбежал начальник Байрич и сказал мне: «Передавай приказ – на огонь отвечать огнём»» . Байрич говорит приблизительно то же, но отрицает, что Юришич находился в оперативной части один: там было несколько людей разных национальностей .
Первыми погибли водитель автоцистерны и его помощник: они были застрелены из снайперского оружия с глушителем с минимального расстояния – из одноэтажного здания. Автомобиль с мёртвым или умиравшим шофёром, сохраняя скорость, стал рыскать вправо и влево, потом выкатился в направлении Ши Села и встал. Снайперская пуля тяжело ранила в голову шофёра крытого грузовика ФАП-13, после чего в кабину влетела граната из ручного гранатомёта «Золя», добившая его и снёсшая полголовы.
По описанию Р. Кецоевича, автомобили начали тормозить, останавливаясь на Малте. Звук первых выстрелов стал сигналом к общему обстрелу. Боевики, милиционеры, «территориальцы» открыли ураганный огонь из винтовок и автоматов с балконов, террас, из окон и с крыш домов, расположенных вдоль улицы до самого устья Солины. С балконов детской больницы (маленькие пациенты находились внутри) на Градине через пространство спортивного стадиона, отделяющего здание от шоссе, загремели крупнокалиберные пулемёты. Из окон высотных зданий на машины полетели бутылки с горючей смесью.
Из колонны один раз успела выстрелить лишь «Прага», наводчик который в то же мгновение и был убит .
Дёрнулась в сторону ещё одна машина с поражённым водителем, за ней – бронетранспортёр М-60, чей механик-водитель тоже получил пулю в голову. У шедшего за ним грузовика ТАМ-5000 (пояснение для русских читателей, которые пожелают ознакомиться с воспоминаниями Р. Кецоевича. Этот тип машины он именует «Дайц-500». «Дайц» – югославское общеупотребительное название машин фирмы «Дойц» (Deutz). «Дойц-4500» и «Дойц-5000» выпускались по лицензии в словенском Мариборе под обозначениями ТАМ-4500 и ТАМ-5000 соответственно. В армии их частенько называли «дайцами», тем более что имелось и небольшое количество собственно немецких машин. Кадры видеозаписи унитоженных в Тузле грузовиков показывают, что там были именно «мариборцы». О том же прямо свидетельствует Цвиян Бабунович: « Я отвечал за грузовик (ТАМ), который мы, солдаты, называли «дайц»» ), нагруженного ракетами «малютка» под тентом, огонь охватил шины. Машина крутанулась на месте, наскочила на бордюрный камень и перевернулась набок. Ракеты начали взрываться в горящем кузове .
Головные машины были буквально изрешечены выстрелами. У машин, чьи водители уцелели, были многократно прострелены скаты колёс, и грузовики беспомощно виляли и сталкивались с шедшими впереди на небольшом участке дороги. У бензозаправщика была многократно пробита цистерна, из отверстий хлестало топливо. Брошенные из окна высотного дома бутылки с зажигательной смесью подожгли бензин на асфальте, огонь по струе переметнулся в цистерну, взорвавшуюся и зачадившую факелом. Вскоре запылал второй семитонный наливник .
Автомобиль с тяжелораненым или убитым водителем выкатился из колонны на правую сторону, проехал 50 м в направлении Ши Села и встал, натолкнувшись на дерево и остановившись справа от него. Из кабины не выбрался никто…
За ним пошла ещё одна машина с прицепом, пытаясь проскочить через район Сеняк, но была расстреляна из здания местного объединения (районной управы) .
Из машины, стоявшей в 20 м от светофора в левую сторону, к Славиновичам, выскочил помощник водителя. Он был застрелен, ещё не успев коснуться земли, и упал на асфальт с раскинутыми руками. Ещё один солдат выпрыгнул из грузовика, надеясь добежать до подъезда высотного дома, но успел сделать всего шесть шагов от машины, как был изрешечен пулями и свалился, вскинув руки . Двое человек бежали с поднятыми руками, превратившись в живые факелы после того, как в машину была брошена зажигательная бутыль .
Вставшие грузовики загорались один за другим. В нагруженных боеприпасами кузовах начали рваться миномётные мины, вылетая по произвольным дугам из-под прогоревшего брезента и засыпая осколками дорогу и стены домов. При этом погибло много солдат, ехавших в автомашинах на зарядных ящиках.
Из «Пецары-1» и здания банка на машины падали бутылки с зажигательной смесью. Часть из них промахивалась, и огненные лужи, осыпанные осколками стекла, растекались по асфальту. Горючая смесь подходила к скатам колёс, и они начинали чадить густым и едким чёрным дымом. Среди пламени и чада на асфальте корчились тяжелораненые .
Люди – ошеломлённые, испуганные, раненые – выскакивали из машин и разбегались по сторонам, не оказывая никакого сопротивления. Обожжённые солдаты пробовали укрыться в подъездах: их хватали территориальцы и заковывали в наручники .
Огонь был исключительно плотным: он вёлся из полуподвальных помещений, с балконов, из окон, из-за контейнеров и мешков с песком, с крыш, из здания «Транс-сервиса»… Первыми жертвами становились водители и помощники водителей. Последующий осмотр тел покажет, что практически без исключений попадания приходились в голову и в грудь. Также боевики стремились поразить скаты колёс, резервуары с топливом и сжатым воздухом, людей за тентами.
Грузовики, чьи водители были убиты или ранены перед выездом на перекрёсток, останавливались на своей, правой стороне движения. Сзади идущие пытались обогнуть их по встречной. Не имея возможности повернуть налево, к Пожарнице, две машины поехали вперёд, на Ши Село, но были встречены стрельбой из крупнокалиберного пулемёта на броневике «Мргуд» .
Одной из этих машин был ТАМ-110, которым управлял Ненад Илие Драгич из Бановичей (р. в 1966 г. в Баня Луке, сейчас проживает в Зворнике; был призван из резерва в разведывательно-диверсионный взвод в казарму «Хусинска буна» в начале 1992 г., служил под началом поручика Божовича и подпоручика резерва Видака Трифуновича ). В кабине сидели ещё двое бойцов, возможно, братья , в кузове – Радивое (или Радован : не исключено, что речь идёт о разных людях – в списке погибших и предполагаемых погибших, прилагаемом ниже, упомянуты оба) Модракович из Кривачи, Перо Милетич и Радивое Здравко Живкович из Кониковичей и пятеро других бойцов. Радивое Живкович родился в 1965 г. в Цвилевине и до 15 мая 1992 г. проживал в Кониковичах, општина Тузла, с 1987 г. служил в казарме по контракту и выполнял функции цирюльника; ныне прописан в Углевике. Без слёз о пережитом рассказать ему про тот вечер не удалось…
Оказавшись на перекрёстке под огнём с обеих сторон, водитель не свернул на Славиновичи, путь на которые был уже заставлен остановившимися грузовиками, а продолжил движение вперёд, по Малте. Стоявший напротив, на «их» правой полосе и развёрнутый в сторону Скоевской улицы (это хорошо видно на знаменитой видеоплёнке) импровизированный броневик открыл огонь в лоб.
Машина встала на левой, проивоположной полосе, ударившись в ограждение напротив двух высоток, с которых велась трансляция расстрела. Ненад Драгич, тяжело раненый в живот двумя пулями, открыл дверцу и вывалился из кабины, забираясь под грузовик. Двое сидевших с ним рядом остались внутри – они были мертвы.
Драгич позвал: «Есть ли кто живой в грузовике?» Тогда из кузова показался раненый Живкович. Внутри оставался получивший одиннадцать ран и позднее умерший Радован Модракович (Драгич ошибочно по памяти называет его Трифуновичем).
Солдаты из кузова залегли под рамой. Дождавшись прекращения стрельбы, Ненад, зажимая руками хлюпающие кровью раны, согнувшись, перепрыгнул через кусты и добежал до бетонной лестницы перед высоткой и упал там. Радивое был ранен тремя пулями – в левую сторону шеи, левые руку и ногу. Он влетел в заведение с выбитыми стёклами на первом этаже.
Два территориальца подошли к раненым, один из них принялся душить Драгича пальцами. Вышедшая из подъезда женщина, спустившаяся из квартиры, дабы увидеть вблизи и понять происходящее, завизжала при виде окровавленных солдат.
На крик появился милиционер – из тех, кто не участвовал в нападении. Он поднялся в квартиру и вынес чемоданчик первой помощи. Пока он онотсутствовал, появились два территориальца, один из которых хотел задушить Драгича, но милиционер отогнал их (сам Драгич немного меняет последовательность событий – в его рассказе вначале появляются боевики Территориальной обороны, потом его спасает милиционер, и его вариант мы привели первоначально; после войны Ненад несколько раз будет приезжать к тому дому и попытается через соседей разыскать своего спасителя – ему это не удастся). Он оказал Ненаду первую помощь, погрузил двух сербов в багажник своей «заставы-101» (она же – «юго Скала») и кружным путём через Илинчицу (центр города был перекрыт) отвёз их на станцию скорой помощи на Слатине. Там он сходил за дежурным доктором. Ненада перегрузили в санитарную машину, а Радивое добросердечный милиционер повёз в больницу «Доктор Мустафа Муйбегович» . Когда медсестра спросила стража порядка, «нашими» ли являются пострадавшие люди, тот возмущённо воскликнул: «Е…л я ваше солнце, все они наши» .
Отец и сын – Радо и Желько Недичи – ехали в кузове грузовика ТАМ-110. В кузове сидели ещё 12 солдат – все из Смолучи, с Озрена и из Лукаваца, а трое находились в кабине. Ранее они пробовали выехать из города в два часа дня – с известным результатом…
По миновании перекрёстка автомобиль очутился под ураганным огнём из стрелкового оружия. Тента над кузовом не было, и Желько увидел панель приборов в кабине, за мгновение забрызганную кровью. От вражеских пуль погибли все – в том был убит отец (его смерти Недич не видел, и всю войну они с мамой верили слухам, что папа выжил и скрывается у знакомых в Тузле. На самом деле его похоронили в братской могиле на Трноваце, в 2002 г. эксгумировали и перезахоронили на кладбище Пучиле под Биелиной. В 2005 г. Желько с матерью и сестрой пригласили в Баня Луку на сдачу генетического материала для исследований Комиссии по пропавшим без вести гражданским жителям и бойцам. 16 ноября 2007 г. было окончательно подтверждено, что среди перезахороненных в 2002 г. скелетных останков лежали кости Радо Недича. Последняя надежда для его вдовы и детей умерла). Выжили только Желько и подпоручик Видак Трифунович, хотя оба получили раны. У Желько насквозь были прострелены обе ноги и правая рука.
(Данко Михайлович же говорит, что той машиной управлял Трифунович, и она была подбита из гранатомёта ).
Видак крикнул: «Прыгаем и бежим под грузовики». Оба укрылись под стоявшей рядом, подбитой чуть ранее машиной. Оттуда Желько, улучив момент, перебежал к подъезду дома рядом с кафе «Попугай».
В коридоре он добежал до подвала, полного и гржданских, и вооружённых людей. Здесь его остановил территориалец, направивший на юношу пистолет и вопивший, чтобы тот бросил оружие. Недич держал его под прицелом автомата и кричал в ответ. Наконец мусульманин пообещал оказать помощь трижды раненому сербу, и Желько бросил своё оружие. Его оппонент оказался честен: он спустился в подвал и вернулся с бинтом в руках. За это время в дом внесли раненого очередью в живот солдата, за недолгое время испустившего дух.
Люди из подвала обзывали Желько и не дали ему воды. Вскоре он потерял сознание от кровопотери. Пришёл в себя самый юный миномётчик лишь к раннему утру, лёжа на полу коридора рядом с незнакомым мёртвым военным. Никого больше рядом не было. Приехала «скорая помощь», и санитары отвели его в карету. На улице стояли остовы сгоревших машин, тела убитых солдат были сложены у бордюров и прикрыты плащ-палатками. Вместе с ещё шестью ранеными военнослужащими машина повезла Желько Недича в больницу – под прицелом сидевшего напротив территориальца, постоянно повторявшего, что если кто-то дёрнется, то он всех перебьёт .
Бошко Боич ехал на ФАП-13 в той же компании, с которой вывозил мины с Козловаца: с Иличем и Томичем. Садясь последним, он занял место у правой двери. Боич полагает, что они шли приблизительно в середине колонны.
При спуске с пологого пригорка к автобусной остановке на Скоевской улице, где разворачивались автобусы, им навстречу прошли три легковушки с обозначениями территориальной обороны. Одной из них была красная «лада». При сближении шофёры мусульманских машин приклоняли головы до руля и приборов, зато потом залихватски показывали средние пальцы…
На подходе к перекрёстку с Брчанской малтой машина попала под перекрёстный огонь. По словам Боича, попадания пуль по железу кабины напоминали стук града. Его охватила дрожь; одна из пуль попала в правую руку. Водитель пригнулся к рулю, два его спутника спустились к полу перед сиденьями.
Дорога уже была заставлена остановившимися и горящими машинами, поэтому Горан Илич свернул на встречную полосу. По асфальту разливалось топливо из простреленных резервуаров, а с правой стороны на выезде с Малты Бошко заметил неподвижно лежавшего солдата. И именно в этот момент, когда грузовик выходил к Славиновичам, водитель получил пулю в голову – видимо, от снайпера.
Боич хорошо запомнил – на всю жизнь! – участок дороги, где это произошло: у двух гаражей, обвалованных камнями, недалеко от кафе «Якорь» (сидро). Потерявший управление ФАП левым бортом ударяется в пригорок и на скорости переворачивается на правую сторону.
Бошко на несколько мгновений лишился чувств и пришёл в себя, услышав стоны и призывы Боривое Томича: они лежали рядом, но Томича придавила правая дверца; он получил несколько переломов – таза, голеней и трёх правых рёбер . Над ними нависал Горан Илич: его ремень зацепился за ручку перемены передач, тело раскачивалось, и кровь из простреленной головы капала на пострадавших товарищей. Из-за падавшей сверху крови Боич вначале подумал, что сам ранен в грудь.
Он выбрался из кабины и побежал от нагруженного противотанковыми минами (со склада на Козловаце, как, возможно, помнит читатель) к противоположной стороне дороги. Там стояли несколько легковых автомобилей, и Бошко убеждал сидевшего в одной из них шофёра довезти их в Пожарницу. Во время разговора рядом скопилась целая толпа, частично вооружённая . Люди помогли вытащить товарища из-под двери. Одна семейная пара узнала Томича – муж (Сулё Оканович) работал вместе с отцом Боривое Слободаном на городском транспортном предприятии. Получившего многочисленные переломы солдата поместили на одеяло и погрузили в легковушку «юго-45».
Автомобилист отвёз обоих к себе домой – недалеко от Детского дома в Славиновичах. Там их перевязали и заботливо накормили. Боривое просил связаться с отцом в Пожарнице. Все попытки дозвониться в Пожарницу были безуспешны – телефонной связи не было .
«Забытый» в кабине Горан Илич, слава Богу, выжил после тяжёлого ранения, хотя получил свидетельство о тяжёлой инвалидности. Впоследствии он счастливо женился и сегодня проживает в поселении беженцев Бранево под Шепаком .
Санитарный «пинцгауэр» Миломира Йовановича, ехавший перед ФАП-13 Горана Илича и нёсший ясные обозначения красного креста, попал под перекрёстный обстрел на подходе к перекрёстку. Шедший впереди грузовик криво остановился в полусотне метров от автобусной стоянки на Брчанской малте. Под градом очередей за ним остановился и Йованович. Вместе со своим вторым водителем Йово Васичем они оба вывалились через правую дверь и заползли за переднее правое колесо. Васич был смертельно ранен, у него шла кровь изо рта и ушей. Он прохрипел: «Беги, спасайся, я дальше не смогу, до свидания, привет передай…»
Все трое в кузове погибли, среди них – проведший в казарме всего два часа Душко Йованович и Горан Йокич. Последний был тяжело ранен и свалился в десяти метрах от машины (его останки сгорят практически до полного исчезновения, и экспертиза ДНК в 2007 г. опознает Горана по фрагментам двух костей ). Миломир остался живым единственный. К нему тёк по асфальту поток бензина, и водитель в паническом страхе бросился к придорожным кустам, проломился сквозь них и.. оказался перед мешками с песком, за которыми стояли двое боевиков. Они быстро разоружили потерянного Йовановича, связали руки и повели в пустую квартиру…
В другой подбитой санитарной машине находился Миодраг Вукмирица. Автомобиль пробили пули, одна из которых попала солдату в ногу. Потом его подбили из гранатомёта «Золя». Чтобы покинуть горевший кузов, Вукмирица выдавил ладонями стекло, но сильно обжёг их о раскалившийся металл .
ФАП-2226, в кабине которого сидели трое солдат – водитель Мирослав Лопатко, в центре – Любо Тешич, и справа – его друг Любиша Паич, а в кузове на перевозимых вещах, в том числе противотанковых минах – ещё пятеро, был расстрелян напротив здания техосмотра, при повороте к Пожарнице. Были убиты все находившиеся в кузове и водитель, пытавшийся вырулить на встречку . Тешич попытался оттолкнуть тело последнего и перехватить баранку руля, но в кабине снова просвистели пули. У машины были пробиты шины и резервуары воздуха. Паич открыл «свою» правую дверцу, и двое выживших выбросились из неё и залегли под автомобилем. Рядом с ними упала наступательная ручная граната, и оба зачарованно глядели, как она вертится на асфальте перед ними. При взрыве она посекла их мелкими осколками. Два солдата вскочили и побежали к подъезду дома рядом с кафе «Попугай» под вражескими очередями, а там их перехватили военнослужащие Территориальной обороны.
Тешича с Паичем отвели в подвал, где укрывались женщины, дети и старые мусульмане. На солдат они глядели недобро и поругивали. Вскоре к ним привели ещё четверых пленных солдат, среди которых были серьёзно раненые, однако медицинская помощь им оказана не была. Форма на бойцах пропиталась кровью, которая присохла и предотвратила дальнейшее кровотечение.
Любо Паич только в подвале обнаружил, что ранен в голову, правые руку и плечо. Одна девушка, узнавашая его, передала страдающему бойцу таблетку обезболивающего лекарства, сам он оторвал от форменной рубашки ленту материи и перевязал голову.
Утром всех шестерых погрузили в «скорую помощь» и отвезли в больницу на Градине – совсем недалеко от места нападения. Во время посадки один территориалец направлял на них винтовку и грозил убить при попытке бежать .
Марко Коич управлял грузовиком ТАМ-150 с прицепом. Помощником водителя был Лазарь Благоевич из Шпионицы, в кузове сидели Милован Трифунович из Горней Шпионицы, Мило Симич из Живиниц, Радо Васильевич из Средней Драгуни и ещё четверо солдат.
Стрельба заставила машину остановиться у техосмотра, в полусотне метров от перекрёстка. С правой стороны жещина в гражданском бросила под автомобиль ручную гранату, которая не сработала. Солдаты сами выпрыгнули направо, так как стрельба значительно плотнее велась с левой стороны. От реки Солины между домов показалась группа боевиков, и Коич нервно приказал забираться обратно. Двое молодых солдат поместились в прицепе.
Под огнём автомобиль двинулся дальше. Во время левого поворота в сторону Пожарницы Марко получил пулю в правую голень. Несколько попаданий в правую руку настигли Благоевича. Скаты были пробиты, грузовик волок на дисках дымящуюся мешковатую резину с рельефом протектора, содрогаясь при езде.
Коич решил довести машину до задней стороны автобусной остановки на Малте. Так он и сделал, перевалив через несколько бордюров. В этом месте огонь не вёлся. Благоевич с товарищем вынесли Марко с сиденья и положили под грузовик, остальные солдаты разбежались по подъездам. Какой-то житель в белой футболке заглянул в открытую кабину и стащил оставленные личные вещи водителя и его автомат.
В одном из окон отдёрнули занавеску, и жилец рукой дал знак подождать. Появились люди, которые взяли из кузова носилки и уложили на них раненых Коича и Благоевича. Нескольким тяжелораеным, вопившим от боли, оказали первую помощь. Кто-то вызвал по телефону «скорую помощь», и микроавтобус повёз раненых в больницу «Доктор Мустафа Муйбегович» на Градине .
По воспоминаниям Радоицы Илича, огонь был потрясающе плотным. Он с товарищами ехал в кабине ТАМ-150 в том же составе, что и в 14 часов. У светофора на перекрёстке Илич заметил ползущего по асфальту окровавленного молодого солдата. Машина остановилась, Илич выскочил на помощь и тут же получил две пули – вначале в руку, затем в плечо. Помочь он не смог и взобрался обратно. Его сосед Славко Новакович к тому моменту тоже получил ранение и вскоре потерял сознание. Третьим попаданием Радоица был ранен в живот .
Бранислав Кулишич выезжал из Сижья проводить сербских беженцев до Пожарницы. Три машины охранения, возвращавшихся через Тузлу, милиционеры отослали в казарму. Теперь Брано ехал в кабине ТАМ-110, которым управлял Боро (Бранислав по ошибке называет бойца Брано) Тадич, в кузове сидели его однофамилец Татомир Кулишич, Ранко Митрович и ещё четыре солдата.
У техосмотра машина впервые оказалась под обстрелом. «У меня было впечатление, что сквозь кабину грузовика прошли сотни пуль – как будто над нами зависло облако, метнувшее ледяные орехи по нам». Кулишич получил ранение в левую руку.
Остановившиеся и подожжённые машины загородили проезд, Тадич свернул на левую полосу, чтобы проехать к Пожарнице. Обстрел принял интенсивность урагана, выстрелы неслись со всех сторон. Водителя убили, а Кулишич получил несколько пуль в живот. Он выпрыгнул и сел вблизи машины, прикрываясь от очередей, но всё равно получил ещё две пули сзади – в спину и крестец. «Вероятно, из-за страха и скорости времени» он тогда не ощущал боль – только тепло от проливавшейся крови. Рядом пробежал тяжело раненый Ранко Мрконич, его сосед по Сижью, прислонился к стене дома и замертво споз на землю (правильно – Ратко;.Данко Михайлович говорит, что видел, как его дострелили )
Кулишич побежал к ближайшему подъезду – на дороге уже плясали огненные язычки над ручьями и потоками топлива, пролившегося из уничтоженных машин. Его схватили два милиционера, осмотрели в коридоре и отвели в подвал. Там уже находился раненый товарищ Татомир Кулишич, ехавший в кузове. Недалеко от них сидели боевики и укрывшиеся жильцы-мусульмане. Бранислав в полубессознательном состоянии пролежал на полу до утра, потеряв много крови и чудом оставшись в живых. Утром санитарная машина доставила его на Градину .
Данко Михайлович управлял приблизительно полусотым грузовиком от головы колонны. С ним вместе ехали Брацо Дуякович и Ратко Мрконич (оба из Сижья) и Мирослав Йовичич. Недалеко от перекрёстка сквозь опущенное стекло Данко почуял дым, потом услышал треск автоматных очередей, а затем увидел милиционеров резерва в синей униформе, стрелявших из-за мусорного контейнера.
Проехать вперёд было невозможно – горели и дымили выставшие автомобили. «Перед и за вной выше были подожжены машины, так что огонь потихоньку приближался и к моему грузовику. Практически всё превращалось в один большой факел!» Йовичич был застрелен, Михайлович ранен в тазовую кость с правой стороны. Пришлось покидать машину. Тогда же он увидел гибель Драгана Тодоровича, ранение его брата Зорана (из Кртовы; позднее Данко встретит его в больнице ) и своего брата Воислава .
Когда пространство вокруг стал заволакивать чёрный дым, дрожащий от стресса Михайлович вбежал в подъезд ближайшего дома и оказался под прицелом милицейских пистолетов. Сзади его ударили, и солдат едва удержался на ногах. Тут же он оказался закованным в наручники и стал получать удары прикладом винтовки по голове и по шее, под крики, что «вас всех надо перерезать». Одновременно боевики взаимно поздравляли друг друга с победой и ожидали прибытия Эюпа Ганича, который якобы во время нападения находился в Креке (въезд в город со стороны Добоя). По рации слышалось что-то о потерях нападавших.
Вскоре в подъезд привели Добро Матичича из Возучи (как сообщает Михайлович, сейчас тот проживает вблизи от Шамаца или Модричи – в «Коридоре»). Внимание боевиков переключилось на него. Матичича почему-то обвинили в участии в сербском националистическом формировании, увели в одну из квартир и избивали там. Из-за двери доносились звуки ударов, крики и мучительные стоны. Один из жильцов вышел на лестницу, чтобы перевязать раненых солдат – Михайловича и появившегося Чосича, но пара милиционеров с оскорблениями затолкала его обратно…
Около полвторого ночи двоих пленных увезли в горбольницу .
Урош Миладина Станкович (р. в Завидовичах 13 октября 1969 г., ныне проживает в Добое) закончил техническую школу на деревообработчика и работал на фабрике «Кривая». С 6 апреля 1992 г. он, как и Дарио Грабовичкич, был призван из резерва в 5-й батальон 92-й бригады в близкорасположенной Возуче, в подразделение военной полиции. Урошу часто приходилось ездить в Тузлу и обратно, охраняя по дороге грузы для своего батальона. 15 мая он приехал в «Хусинску буну» около 9 часов, зная, что в это день пройдёт выход армии и передача казармы новым владельцам.
Как и Грабовичкич, Станкович не сумел покинуть территорию гарнизона в «дневной» колонне и вечером ехал недалеко от первого в грузовичке ТАМ-110, в кабине которого сидели трое, а в кузове – десять, не считая Уроша. Когда пошёл обстрел, они находились напротив салона мебели «Шипад». Дорогу спереди загородили подбитые автомобили, и водитель резко выжал тормоз. Солдаты из кузова и кабины метнулись на правую сторону улицы, к высотке рядом с мебельным.
Спустившись по ступеням в подвал, там они обнаружили укрывшихся жильцов. При них имелись тёплая одежда, еда, вода, покрывала, лампы на батареях – было видно, что жители укрылись заблаговременно. Половина из них была сербами, поэтому солдаты встретили нормальный приём (Станкович говорит, что в ином подвале встреча могла пройти на иной лад). Военным советовали переодеться в гражданское и идти через город, и некоторые так и поступили.
Когда темп постоянной трескотни сверху сизился до отдельных выстрелов, Урош Станнкович и его оварищи несколько раз поднимались и проходили в торговый зал «Шипада», откуда наблюдали жутковатые картины последствий побоища .
Дарио Грабовичкич ехал в кузове «дайца» (ТАМ-5000) без тента вместе с Добривое Матийчичем и Урошем Тодичем. Машину вёл Ранко по прозвищу «Ранич» из Возучи, вместе с ним сидел Младенко Лазич по прозвищу «Пец». Машина шла в середине второй части колонны. Вообще она должна ехать ещё днём, но из-за огромного количества автотранспорта тогда так и не покинула казарму, когда в 14 часов вышедшую технику разворачивали на Скоевской.
Мёртвая тишина на улиах города сменилась треском стрельбы, доносившемся отовсюду – из окон, с балконов, из полуподвалов, с чердаков… Грузовик остановился рядом со зданием техосмотра, ибо путь впереди был заставлен подбитыми машинами. Водитель выскочил на левую сторону, его помощник – на правую. У последнего выпала из кармана ручная граната, он нагнулся за ней и немедленно получил пулю в ногу. Тем не менее оба они смогли добежать до магазина «Шипад» с правой стороны дороги (с левой напротив магазина располагалось здание техосмотра ) и укрыться в нём.
Грабовичкич и ещё двое солдат спрятались под своим грузовиком. Дарио видел, как рядом проехал автомобиль, окровавленный водитель которого лежал на руле, и ударился в столб освещения. За ними встала ещё одна машина, которой управлял Мирко Станкович из Свиняшницы – родной деревни Грабовичкича. Ехавшие на нём озренцы также набились между колёсами и звали к себе товарищей спереди. Дождавшись, когда стрельба стихнет, троица перебежала назад.
Стрельба и взрывы гранат продолжались ещё с полчаса. Почувствовав подходящий момент, солдаты понялись и перебежали в здание техосмотра, неся с собой ящик с патронами, взятый из машины, в которой ехал Грабовичкич. Там они наполнили магазины своих автоматов, опустошённые при выходе на машинах из казармы по приказу.
Спускалась темнота, а электричество в этой части города отключили. На техосмотре нашли одного серба, который смотрел прямую трансляцию бойни по телевизору и был нешуточно напуган. Все вместе они решили пробиваться к ближайшему сербскому селу Симин Хан. С тыльной стороны дома разбили окошко, забранное железной решёткой, и выломали из неё прутья. Без суматохи проезли через него и по пологому склону пошли к частным домикам, расположенным за магистралью. «Больше мы не верили никому, размышляя, как выбраться из этого пекла. Мы были уверены, что нас перебьют, если захватят, так как наших товарищей часом ранее без какой-либо причины положили на Брчанской малте».
У домиков солдат встретили плачущие женщины и напоили водой. А небольшая группа, ведомая Дарио Грабовичкичем, пошла по холму вверх, чтобы оттуда добиться обзора значительной части города. Теперь их целью, их спасением было сербское село Пожарница, находящееся километрах в десяти от Тузлы, к которому следовало идти, обходя блокирующие посты и патрули Территориальной обороны.
На вершине холма скитальцы нашли оставленные окопы Территориальной обороны. В них находились снятые из салона автобуса пассажирские сиденья, позволявшие проводить время с комфортом. Теперь на них отдохнули солдаты и мужчина из техосмотра.
Спустилась ночь, и к своим окопам вернулись территориальцы, днём и вечером тех решающих суток спускавшиеся в город. Их было 10 человек. Сербы сразу взяли взяли в плен двоих, остальные убежали. Попавшихся мусульман разоружили, связали запястья ветошью. На удачу, оба происходили не из соседних општин, а из самой Тузлы, хорошо знали местность и согласились вести 19 сербов в Пожарницу.
Глубокой ночью они пошли – по одному, с проводниками впереди, двигаясь перелесками, чтобы не наткнуться на сельские стражи, определённо появившиеся в сёлах после побоища на Малте. Кажется, группа прошла между Доней и Горней Грабовицами и по отлогому склону спустилась к Славиновичам. Недалеко находился фабричный цех, а по «домам между четырёх вод» солдаты догадались, что живут тут мусульмане. Окна частных домов были погашены, а на некотором расстоянии от них действительно находился стражник. Один пленный мусульманин вызвался поговорить с ним, ибо узнал знакомого, окликнул по имени и пошёл на разговор.
Надо сказать, что событиями вечера и ночи были напуганы и солдаты, и их пленники, причём, кажется, в равной степени. Группа залегла и стала ждать результата. Но один из солдат – Зоран Пантелич – случайно выстрелил и ранил сам себя. Конечно, вспыхнула паника, сербы кинулись в одну сторона, оба пленных и стражник – в другую. В домах загорались окна.
Развязка оказалась исключительно позитивной. Стражник-мусульманин по телефону вызвал милицейскую машину станции милиции военного времени Славиновичи и грузовик «дайц» 4-й манёвренной роты. Солдатам предложили сдать оружие в обмен на перевозку в Пожарницу. Те отказались. Мусульмане плюнули на своё условие и отвезли 18 солдат и их спутника просто так. 17 человек поместились в кузов грузлвика, рядом с водителем – заместителем начальника милицейской станции – сел ещё один серб. В кузове поехали и двое пленных, представлявших гарантию безопасности. Раненого Пантелича транспортировала милицейская машина.
По прибытии в Пожарницу солдат и их товарища высадили и передали сослуживцам.»Мы были взаимно корректны, попрощались и расстались. По договору, каждый ушёл на свою сторону». Мусульманская версия («Оборона Тузлы на Брчанской малте») очень похожа на сербский рассказ, разнясь деталями. В отличие от воспоминаний Грабовичкича, на основе которых мы описали этот эпизод, мусульмане указывают появление солдат в Славиновичах не глубокой ночью, а в 23 часа. Пленных при сербах они насчитывают не двух, а трёх, и считают произошедшее в Славиновичах тоже взятием в плен, с добровольным согласием сразу вернуть пленных к своим. По этому варианту, сдача пленных произошла в Симин Хане, а замкомандира станции милиции там, в свою очередь, задержали, отобрали у него автомат Калашникова и «Скорпион», реквизировали грузовик и около 3 часов ночи отпустили восвояси.
Вывезенные солдаты переночевали в Пожарнице, на следующий день уже находились в Биелине, а оттуда на автобусах их перевезли в Белград. Оттуда военно-транспортный самолёт вернул их обратно в Боснию – в Баня Луку, и уже там каждого распределили по воинским частям, сформированным по месту жительства. Дарио Грабовичкич и Урош Станкович с несколькими товарищами снова оказались в 5-м моторизованном батальоне в селе Калаиши. Началась их озренская эпопея, не имеющая уже непосредственного отношения к нашему рассказу…
Всего на перекрёстке у Брчанской малты сгорели 13 автомобилей, в которых погибли приблизительно 30 солдат, из которых 13 – молодёжь возраста 18–22 лет .
Часть автомобилей смогла протиснуться через заставленную горящей техникой Малту и дойти до АЗС. Здесь их расстреляли сотрудники станции милиции военного времени Славиновичей из стрелкового оружия и гранатомётов. Несколько грузовиков перевернулись или упали в канал . Прошедшие дальше машины подорвались на минах.
Водитель Цвиян Илие Бабунович (р. в 1951 г. в Смолуче, општина Лукавац, сейчас проживает в новом районе Биелины Яня) был призван в автороту в феврале 1992 г. Он управлял грузовиком ТАМ-5000, в кабине рядом сидели его односельчане Райко Трифунович и Горан Гаич. Радом со зданием техосмотра, находившимся слева, по машине хлестнули очереди пуль, от которых вмиг разлетелись все стёкла. Автомобиль с расстрелянной кабиной доехал до светофора, и Цвиян увидел, что пространство перед ним забито остановившимися и горевшими машинами. Один из спутников в панике крикнул, чтобы тот сворачивал на встречную полосу. Бабунович вывернул руль, ловко объехал подбитые грузовики и погнал в Славиновичи. У вулканизаторской мастерской с обочины верёвкой подтаскивали по дороге мины. На одну из них ТАМ наехал левым колесом.
Машина содрогнулась, пошла юзом по дороге, и шофёр с трудом остановил её на правой полосе. Кабина заполнилась дымом, который, правда, столь же быстро вышел сквозь выбитое остекление. Двое товарищей покинули автомобиль и взобрались на проезжавшую к Пожарнице самоходку «Прага». Оптитрон был расколот, пол разворочен, а у водителя пострадали обе ноги. Одна была жестоко разорвана – виднелись сухожилия, мышцы, кровавые лоскутья кожи… Бабунович сполз по подножке вниз и лёг на асфальт под двигателем лицом вверх. Сверху на лицо лилось горячее масло из пробитого картера двигателя, разливаясь обширной лужей, в которой намокали униформа и тело.
Здесь Цвиян лежал до темноты. К нему подходил вражеский пулемётчик, осторожно упирал дуло в лицо.Слабой рукой Бабунович отпихнул ствол, и мусульманин просто… ушёл.
Двое пареньков подхватили раненого и отнесли его за вулканизаторскую мастерскую на пустырь, заросший сорной травой: «Останься тут, не двигайся, мы придём к тебе». Они действительно вернулись, положили Бабуновича на деревянную лестницу, отнесли в Отделение лёгочных заболеваний в Славиновичах. Там его перебинтовали, но старший медик, глядя на изуродованные ноги, произнёс: «Я не хирург, тебе надо в больницу, на Градину».
На ночь Бабуновича положили в подвальное помещение без света, пропахшее кровью и гарью. Наутро пришли, включили свет, на поворот головы воскликнули: «Смотри, Боже мой, этот четник жив!» Цвиян увидел вокруг фрагменты человеческих тел, некоторые некоторые из которых были потемневшими и обгоревшими. Тогда он затрясся от шока: ночь ему довелось провести в районном морге!
В 11 часов Цвияна забрала «скорая помощь», и в больнице ему провели операцию .
Начальник интенданской службы Миодраг Стоянович ехал на рулём ТАМ-110, в кабине с ним находились контрактник Джоко Илинчич из Кониковичей и ещё один солдат. Около светофора на перекрётске наперерез их машине с правой стороны толкнули мусорный контейнер на колёсиках. Миодраг прибавил скорость, чтобы сбить его обратно. В этот момент со всех стран открыли ураганный огонь. Стоянович увидел стрелявшего справа от машины милиционера в форме, пуля которого попала интенданту в шею.
Двухосный грузовик прошёл сквозь градь пуль на Славиновичи. На подходе к АЗС у детского дома «Ратко Перич» на него навели грантомёты двое одетых в гражданское боевиков (у одного из них в руках была «Золя»). Стоянович во всё горло крикнул товарищам, чтобы они покинули кабину. Едва они успели выскочить из кабины на левую обочину, ТАМ был поражён гранатой и взорвался.
Бойцы заползли во врытую под дорогой перепускную трубу. Рядом под перевернувшей ся машиной стонал и звал на помощь солдат, но троица не могла прийти на помощь из-за сильной стрельбы над ними. Миодраг заметил лежавший на борту армейский самосвал ФАП и сказал товарищам, что следует попытаться перебежать за него, а оттуда – укрыться на лесистом возвышении. Неизвестный ему по имени солдат от страха отказался, а Стоянович и Илинчич бросились к самосвалу – и свалились в окоп мусульманских боевиков. Их схватили и повели в штаб Территориальной обороны .
ТАМ-150, в кузове которого находился Радован Крстич, шёл во второй части колонны шестой или седьмой машиной. Радован запомнил лишённые прохожих пустые тротуары на Скоевской улице и женщину, помахавшую рукой из окна многоэтажного дома (видимо, ту же женщину, смахивавшую с лица слёзы, увидел и Илия Секулич ). Солдат поднял руку, чтобы ответить ей тем же, и в это мгновение раздался первый выстрел.
У здания техосмотра грузовик очутился под поистине шквальным огнём. Крстич мгновенно оказался ранен пулями в правое бедро и в правое предплечье. Пригнувшись к борту кузова, он получил ещё два попадания – в правое бедро навылет и в левое бедро. Радован съёжился в углу с левой стороны, где были сложены автомобильные запчасти и горка скатов. Сидевший на последней солдат свалился на Крстича убитым.
Водитель Радан Стеванович был ранен тремя пулями в грудь и одной в ногу, но всё же провёл грузовик полтора километра до АЗС в Славиновичах. Здесь он окончательно потерял сознание от потери крови, а машина слетела в овраг с левой стороны дороги – напротив заправочной станции. Солдаты, сидевшие с ним в кабине, выбрались и побежали к детскому дому «Ратко Перич», где попали в плен.
Вывалившийся из кузова Радован Крстич стащил с себя рубашку и замотал раненое предплечье, помом двумя ремнями перетянул простреленные ноги, чтобы остановить обильное кровотечение. Остальные его товарищи были мертвы. Радован достал из кабины водителя и, как умел, перевязал его раны. После этого оба несчастных остались лежать на земле, не имея сил подняться и идти.
Мусульманские боевики из окопов расстреливали автомобили и спасавшихся из них на дороге. Со стороны Симин Хана показался ТАМ, привёзший полтора десятка боевиков в форме различного покроя. Они сошли на землю и громко спрашивали, есть ли кто-то живой. Несколько женщин-мусульманок криком предлагали сдаться и обещали, что с поступившими таким образом ничего страшного не произойдёт. Они показали вооружённым людям из грузовика на овраг, где лежали двое раненых. Боевики пошли к оврагу, громко оскорбляя лежавших внизу и с удовольствием глядя на их тихие движения.
Один отделился от группы и пошёл вперёд, сжимая в руке нож. Заглянул в кузов лежавшего на боку грузовика и убедился, что там были только мертвецы. Ему в спину кричали с насмешкой: «Давай, добей их, видишь же, что люди мучаются!» «Зарежь четника!» Боевик сошёл в овраг, обыскал Крстича, спросив, где его оружие. Потом встал на грудь левым коленом, схватил левой рукой за волосы и стал выкрикивать в лицо грязные ругательства. Правой рукой достал пистолет ТТ, вставил в рот и выстрелил. Некоторое время внимательно и любопытством он пытался проследить за смертью солдата, но не вытерпел, перехватил левой рукой пистолет за ствол и начал наносить удары по голове. Смотревший до этого на мусульманина Радован уронил голову в сторону и получил три удара рукоятью в челюсть справа и один удар в грудь. Крстич, с и так уходящим сознанием, изобразил предсмертные конвульсии. Жестокий боевик пошёл к своим, один из которых укорил его за расправу. Тот ответил: «Ё. его мать, ну не вернусь же я, чтобы выстрелить ему в лоб».
Стеванович тоже притворился мёртвым, и про них обоих забыли. Крстичу казалось, что пуля раскрошила ему зубы, и он запустил в рот пальцы, чтобы выбросить обломки наружу. Однако уже в процессе он понял, что боль идёт не от зубов, а от выбитой челюсти, которую тут же резким движением вернул на место.
Двое раненых решили оставаться без движения до сумерек. Вероятно, из-за потери крови они ощущали холод, их стал бить озноб. Без посторонней помощи до рассвета дотянуть они не рассчитывали, поэтому сразу откликнулись, когда на дороге затормозила санитарная машина, и медики стали выкликать живых. Водитель «скорой помощи» и женщина привели к раненым малышей-детдомовцев и поставили вокруг них, так, чтобы пострадавших не добил снайпер. Радован Крстич хорошо запомнил одного из детей, который с состраданием глядел на него и повторял «дядя, всё будет хорошо, всё будет хорошо» .
Славко Новакович двигался на двенадцатой по счёту машине – скорее всего, во второй части колонны. Он сидел в кабине справа, посередине находился Радоица Илиич, водителя звали Мичо. На подходе к Брчанской малте из гаража «Межгородского сообщения» и одного из полуподвалов по ним выпустили длинные автоматные очереди. Славко получил сразу семь (!) пуль – в обе ноги, спину (с повреждением почки) и в лицо (задет правый глаз). Илиич также был тяжело ранен.
Новакович прохрипел Миче, чтобы тот включал компрессор для наддува шин и гнал автомобиль быстрее. И всё же повреждённая машина встала у колодца в Славиновичах. Водитель сказал Радоице: «Славко всё, бежим, пока не перебили и нас». Теряя сознание, Новакович успел увидеть, как они выскочили из кабины, перебежали дорогу и скрылись в огороде на возвышении.
В левом зеркале заднего обзора Славко заметил подскочившего бойца Территориальной обороны. Тот подумал, что растянувшийся на сидении офицер убит, стащил его автомат и захлопнул дверцу.
Сзади справа появились вышедшие из одного дома два паренька, подошли к грузовику, открыли кабину. Новакович упал им на руки. «Неважно, что ты солдат, мы поможем тебе». Они перевязали раны и вынули из брюк Славко модный поясной ремень, который он носил вместе с формой. Один из них сказал товарищу, чтобы тот подогнал их машину .
О двух грузовиках у колодца в Славиновичах говорится в книге с характерным названием «Оборона Тузлы на Брчанской малте» – представленном в 2000 г. в тузланском Доме армии анализе оперативно-тактических действий, сведения из который мы уже однажды приводили. Чтобы представить характер изложения, частично процитируем и частично перескажем отрывок. «По двум другим грузовикам, из-под тентов которых солдаты продолжали стрелять, был открыт огонь, они были подбиты и остановлены у колодца вблизи ветеринарной станции». После этого храбрые милиционеры при помощи местной молодёжи вынесли из кузовов большое количество вооружения и боеприпасов, спрятанных под огромным количеством свежей свинины и других продуктов. Перечисляются безоткатная пушка, 120-мм миномёт без плиты, два 82-мм миномёта, миномётные мины, два 12,7-мм пулемёта с патронами, «осы» и «золи», гранаты к ним, артиллерийские снаряды, надствольные гранаты, патроны для винтовок и пулемётов .
На «заставе-101» тяжелораненого Славко Новаковича отвезли в Симин Хан . Уже по дороге офицер впал в кому. Как стало известно позднее, ему оказали первую помощь в Пожарнице и перебросили в биелинскую больницу. Там его и столь же «тяжёлого» Стояна Пантича положили в коридоре. В 4 часа утра их транспортировали вертолётом в Белград, в Военно-медицинскую академию.
16 мая пребывавшему без сознания Новаковичу ампутировали ногу. На следующий день её сокращали трижды из-за развившейся гагрены, в итоге удалив до таза. После этого у Славко отказали почки, и врачи боролись за его жизнь несколько месяцев.
Из-за частых потерь сознания (состояние комы фактически продлилось 61 день ) до августа он не знал, что лишился правой ноги. Накануне седьмой операции – на этот раз над повреждённым глазом – на утреннем обходе Славко услышал, что доктор распорядился вымыть его, и спросил врача, почему так болит нога. Доктор пообещал объяснить по возвращении.
Через полчаса хирург и медсестра вернулись, доктор сел на койку рядом, попросил сестру поднять простыню. «Славко, ты знаешь, что у тебя нет ноги?» Раненого надо было на лифте спустить к ванной, чтобы искупать. Медсестра одела Новаковича в пижаму, и он заметил, что правая штанина замотана узлом и свободно болтается внизу. В тот момент Славко окончательно осознал своё увечье, перекинул штанину через плечо и разрыдался. «Не могу вам описать боль, которую тогда ощутил в глубине моей души». Но, немного придя в себя и собравшись, дал себе зарок, если выживет, вести себя так, чтобы никто не смел выразить к нему унизительной жалости; «…чтобы я жил, работал и создавал, чтобы то, что имею, было плодом моего труда.
На всё счастье и к моему удовлетворению, так всё и происходит».
На реабилитацию Славко Новакович приехал в Яню под Биелиной, куда перебрались к тому времени его родители. От своей соседки, работавшей на обувной фабрике «Аида» в Тузле, он тогда услышал переданный со слов её сотрудницы рассказ: про двух молодых людей, спасших раненого военного, отвёзших его в Пожарницу и забравших его пояс – чтобы вернуть при встрече.
А в 1994 г. Славко Новаковича вызвала военная полиция в штаб корпуса для опознания двух юношей – перебравшихся через линию фронта мусульман братьев Микилиных. Они бежали из голодной Тузлы, чтобы провести военные годы на более зажиточных сербских землях. В смысле своего доброго дела они заявили об оказанной помощи раненому офицеру в мае 92-го., и военные полицейские поняли, о каком случае идёт речь, и пригласили спасённого на опознание. Встреча состоялась трогательная и достойная с обеих сторон: увидевшиеся в совершенно иной обстановке через несколько лет люди узнали друг друга.
После войны Микилины уехали в Италию, куда успел эмигрировать их отец. Но связь между ними и Новаковичем сохранилась: они иногда приезжают и навещают спасённого ими человека. Один из братьев теперь идёт к нему в гости с женой и ребёнком .
Когда ФАП Тракиловича и Попадича ехал по Скоевской улице, водителю бросился в глаза абсолютно обезлюдевший город. Только с левой стороны, немного не доезжая до пересечения с Брчанской малтой, перед светофором стоял знакомый ему милиционер Хамза в камуфляжной униформе. И вскоре случилось то, отчего Еленко Тракилович на следующее утро поседеет, а сорок дней его не будет оставлять понос: понеслись выстрелы и взрывы…
Справа от них остановились две машины. Некоторые грузовики перестраивались на встречную левую полосу, ведшую от Славиновичей, и гнали туда по пустой улице, чтобы как можно быстрее проскочить перекрёсток. Из-за длины своего грузовика с прицепом Еленко не мог выполнить этот манёвр и не имел выбора, кроме как вести машину вперёд, получая пуля за пулей по кабине и кузову, намертво зажав баранку руля в сведённых от страха руках. Радивое дрожащим голосом прокричал, что по ним стрелят из-за баррикады на повороте к Бечаревацу.
Наконец они проехали до Славиновичей, увидели, как в канал слетел грузовик. Из него выскочил водитель Сладжо (родом из Шековичей), получил заряд дроби в ноги от территориальца и свалился в воду.
Проезжая мимо дома известного местного гончара, Еленко и Радивое заметили в зеркала заднего видения, что к ним сзади пристроился легковой «фиат». Между магазином и лесопилкой находившийся у канала боевик потащил верёвкой лежавшую на противоположной от него стороне дороги мину. Он успел дотянуть её до середины, когда Тракилович вышел на «встречку», с креном от резко вывернутого руля прошёл участок и на огромной скорости полетел на Симин Хан.
Шедший сзади «фиат» налетел на мину: она не сдетонировала, но быстро нёсшийся старый «фичо» перевернулся на крышу. Как позднее узнал Еленко, в нём сидели восьмилетний Мирослав Савич с отцом – к счастью, выжившие .
БТР-50, коорый вёл командир роты связи Слободан Кнегинич, попал под обстрел, уже отойдя от перекрёстка с Брчанской малтой метров на сто в направлении бензозаправки в Славиновичах. Из переулка наперерез выскочила красная «застава-101», которой управлял очевидно перепуганный и растерявшийся мужчина; в салоне сидел ребёнок, и Слободан не смог заставить себя переехать легковушку, хотя на мгновение остановилась часть колонны, которую он возглавлял, и водители орали ему: «Чего встал, чего не давишь дурака?»
Ристо Гаврич управлял гусеничным бронетранспортёром, открыв люк и подняв голову, как это делают на параде. С его М-60ПБ были сняты крупнокалиберный пулемёт и пара безоткатных орудий, чтобы не спровоцировать незаконные формирования в городе (всё это вооружение и «малютки» складывались на грузовики). В десантном отделении сидели семеро солдат, ни одного из которых он не знал.
Выполняя левый поворот в сторону Пожарницы, транспортёр внезапно очутился под перекрёстным огнём. Гаврич инстинктивно пригнул голову, спустил люк и на полной скорости погнал гусеничную машину. Перед Славиновичами боевик в шляпе с правой стороны от машины тащил верёвкой под БТР противотанковую мину. Ристо вышел на встречную – левую – полосу и пронёсся мимо опасности. За ним юркнула откуда-то появившаяся красная «застава-101» – возможно, та самая, которую впоследствии вспомнил Кнегинич.
В Доних Барах он увидел остановившиеся машины, шедшие первыми, и встал, ожидая появления остатка колонны из города. После этого в село приехали всего три машины…
Гражданский «мерседес» с тыловиками присутствовал в колонне, пробовавшей выехать из города днём. Вечером он оказался под обстрелом напротив «Транс-сервиса». Тент был мгновенно изорван дождём пуль. Несомненно, все сидевшие в кузове погибли бы, если б не стиральные машины и иное имущество, сложенные у бортов. Был убит рядовой Бранислав Зец: первая пуля поразила его в грудь, вторая – в голову. Увидев это, девушки закричали. Следующим получил ранение Иштван Баги. Майор Томислав Мандич был ранен автоматной очередью в живот. Рану в ногу получила маленькая Лиляна Зубич. Видя это, мама Джурджия привлекла к себе обеих дочерей, закрывая своим телом. Еле Ракич прострелили правые плечо и ладонь. Сквозь открытый на корме тент она увидела горящий грузовик ТАМ-150 и двух выпрыгнувших из него горящих солдат, на глазах превращавшихся в живые факелы: это было напротив автобусной остановки. Ратко Джокич нёсся на полной скорости к Славиновичам, смело выезжая на тротуары, чтобы объехать подбитые машины и заминированные участки .
Избиение колонны транслировалось в прямом эфире телеканалом ФС-3. Комментатор желчно вещал призывы посмотреть последний раз на армию, которая вывозит «груз, собранный руками всех нас. Они всё хотят перевезти в Сербию, которая нас до последнего момента немилосердно эксплуатировала». «Обратите внимание, как они, подобно укрывшимся под своей бронёй улиткам, самоуверенно волокут, будто стыдясь» .
Когда были убиты первые водители, и грузовики понеслись в разные стороны, первой реакцией диктора было восклицание: «Мать его!.. Что тут?!» Однако «принципиальный честный журналист» быстро взял себя в руки и принялся аффектированно выкрикивать: «То, что сейчас происходит на наших глаза – подлая игра четницкого воинства, которое из-под своей стальной брони начало пир, открыв огонь по несчастным горожанам и нашим храбрым защитникам, которые не дали захватить себя врасплох и доблестно отвечают им должным образом. Целью этой колонны и не было пройти там, где было условлено, но лукаво и коварно окружить наш город и таким способом уничтожить его» .
Комментаторы Златко Дукич и Марко Дивкович сопровождали трагедию циничнейшими репликами. После взрыва первого грузовика Дивкович воскликнул: «Как жарко, сейчас бы холодного пивка!» (забегая вперёд, скажем о попытке осквернить братскую могилу на кладбище Пучиле в Биелине. На следующий день после открытия памятника погибшим 15 мая 2002 г. на биелинском кладбище Пучиле к нему подбросили пустые банки из-под тузланского пива )
Телекамеры ФС-3 засняли расстрел только на перекрёстке Брчанской малты и Скоевской улицы. Подобные ему сцены от «Югопетрола» до Славиновичей, где погибла другая часть колонны, на плёнку не попали. Там войска были забросаны ручными гранатами и так же расстреляны. Р. Кецоевич говорит о 17 убитых на этом участке пути, похороненных в братской могиле у «Югопетрола» (правда, сам оговаривается насчёт малой достоверности источника информации). Мусульмане утверждают про 5 погибших солдат в данном месте (со ссылкой на данные «скорой помощи»; 3 тела перед детским интернатом и 2 – через дорогу от «Югопетрола», на ниве) .
Слетевшие с дороги и перевернувшиеся в Славиновичах машины с амуницией и едой были разграблены местными мусульманскими жителями (Драган Мркаич ). По данным Р. Кецоевича , 17 молодых солдат, поднявших руки и сдавшихся, были забиты прикладами и кувалдами. За достоверность этих его слов мы с точностью ручаться не можем.
Всё же многие суждения Р. Кецоевича основаны на циркулировавших по городу слухах. Д. Мркаич более аккуратен и осторожен: он приводит три достоверных случая убийства раненых, каждый раз говоря о конкретных людях. Вопроизведём свидетельства из его книги. Вначале процитировав несомненно правдивые слова Данко Михайловича: «Я видел сам своими глазами, когда полицейские убивали солдат, которые выпрыгивали из своих машин. Практически они стреляли по всему движущемуся, то есть каким угодно способом подавали признаки жизни» (речь идёт непосредственно о моменте нападения).
19-летний Данило Цветкович был легко ранен в руку. Он выскочил из машины на правую сторону и сумел вбежать в подъезд одной из многоэтажек на Брчанской малте. На следующий день мусульманская сторона возвратила его мёртвое тело при обмене . Офицер Славко Новакович вспоминает, что он призывал Цветковича вернуться вернуться обратно, но тот не послушал. Он же говорит, что тело Данило было идентифицировано вместе с останками ещё шестерых молодых солдат на кладбище Лиеще в Белграде в сентябре 1992 г.
Об убийстве раненого обстоятельно свидетельствует Нинко Илие Сембер. Чтобы быть возможно более добросовестными и избежать упрёков в неточном пересказе его показаний, изложим их возможно подробнее, начав с личности вспоинающего.
Этот человек родился в 1941 г. в селе Баинцы, општина Србац. До 1993 г. проживал с женой Розалией и двумя сыновьями в Тузле, в районе «Хусинских шахтёров», а после вернулся в родное село. Работал на предприятии «Техноград» основной организации объединённого труда «Полёт», а в 1988 г. открыл в своём доме автомастерскую, где был занят до оставления с семьёй города.
Повествуя Д. Мркаичу о 15 мая, глубоко немолодой Сембер дважды снимал очки и вытирал кулаками бежавшие по морщинистым щекам слёзы. У Нинко было четыре брата, один из них – Любо – жил в районе Сеняк, в высотке А. В ту несчастную пятницу он позвал упругов на обед. За столом они время от времени смотрели прямую трансляцию телеканалом ФС-3 выхода армейского соединения из города. Часов в 18 супруги покинули его квартиру. Спустившись по лестнице, встретили в подъезде знакомых, поговорили об актуальном событии, сели в семейную «ладу» и поехали Сеняком к выезду на магистраль. В это время загрохотали взрывы, повис звук непрерывной стрельбы. Нинко остановил автомобиль и подошёл к высотке Д, через дорогу от перекрёстка с Брчанской малтой. Через разбитое текло подъезда он увидел двоих пулемётчиков Территориальной обороны, паливших по перёстку из М-84 (югославская лицензия с ПКМ).
Из дверей выбежала женщина с мольбами помочь пятерым солдатам, раненым в ноги, ползшим к газону у автобусной остановки на противоположной стороне дороги (в направлении Пожарницы). Храбый Нинко перетащил четверых на тротуар. Когда он взял поддмышки первого, тот со стенаниями промолвил: «Разве я умру таким молодым, чтобы меня мёртвым отвезли в Валево?» Розалия и некоторые жильцы дома принесли картонные коробки и разлоали их перед подъездом, чтобы пострадавшим было мягче лежать.
Когда Нинко выносил пятого, появился территориалец в форме защитного цвета – шофёр с фирмы «Транс-сервис», знакомый Семберу. На полпути к подъезду он сказал Семберу на один момент отпустить раненого – мол, потом он вернёт его обратно. Не дождавшись, боевик выпустил длинную автоматную очередь солдату в живот. Тот мгновенно ушёл из жизни, руки Нинко ощутили предсмертную конвульсию, прошедшую по телу и голове.
Сембер дотащил мертвеца к товарищам. Остальные раненые назвали Семберу убитого: Владо Илич из Потпечи. «Вот, прошло двадцать пять лет, а я не избавиться от самой страшной картины, которую видел в жизни – когда этот территориалец на моих руках убил солдата, которого я спасал».
Через некоторое время появилась машина «скорой помощи». «Мне было очень тяжело смотреть, как санитарные работники открыли задние двери машины, хватали раненых за руки и ноги и кидали в машину, будто дрова грузили, а не людей». У некоторых были открытые переломы конечностей, из-под окровавленного сукна униформы выглядывали сколы костей, а «кидали их в санитарную ашину, будто грузили мешки с кукурузой в прицеп траутора». .
На следующий день Семберы купили свежие фрукты и пришли в больницу навестить спасённых на Малте. Те были тронуты и обрадованы. А 17 мая, когда муж с женой появились снова, другие раненые из палаты сообщили, что «их» четвёрка увезена в Центральную тюрьму.
Одним из них был Милован Трифунович, раненый в ногу и кисть левой руки. Через четверть века его мать рассказала Семберам, что похоронила Милована ещё 19 мая 1992 г. В гробу он лежал с простреленным левым виском .
Ана Михайла Трифунович (р. в 1944 г. в Горней Шпионице на Зубовом брду, село Перушич, општина Сребреник, ныне живёт там же) вместе с мужем Цвиетином работала утром 16 мая ниве и вскопала две грядки, когда её окликнула тётя. С мрачным предчувствием Ана бросила мотыгу и побежала через сад к тёткиному дому. Та уклончиво и тактично сказала о том, что, по слухам, сын Милован ранен в Тузле.
Ана попросила мужа, чтобы он на следующий день вместе с соседом поехал в город. А там им сообщили, что сын убит, и его останки находятся в городском морге. У Цвиетина не было с собой документов, поэтому его не пустили к мёртвому сыну. Ему пришлось переночевать в Тузле и 17 мая (так в воспоминаниях, хотя, по всему, речь идёт о 18-м числе) при помощи некоторых людей Цвиетину удалось войти внутрь. Подняв накрывавшую тело простыню, отец сразу опознал сына по по шраму, полученному в дестве при выпасе скота.
Мертвеца одели, загримировали, и отец с соседом повезли его в Пожарницу. Там сослуживцы думали похоронить его в братской могиле рядом с церковью. Но испытавший сильнейший стресс Цвиетин впал в истерику и не дал офицеру приступать к похоронам. Привезённые в тот день тела оставили в церкви, а Цвиетин опять остался на ночёвку. 18 мая он попросил жителя села Тиня отвезти гроб с телом сына в родное село, чтобы хоронить его там.
Цвиетин позвонил жене на третий день и сказал: «Наш сын погиб, я его везу, мы на пути к Сребренику». Жена зашлась в рыданиях, и муж пригрозил застрелить её из двустволки, если та не успокоится. Он сам был на эмоциональном пределе: кратчайшей дорогой через Пожарницу ехать было невозможно, поэтому возвращались снова по Тузле. В Тине водитель, переполненный мрачными впечатлениями, отказался ехать далее и выгрузил гроб у сельского стадиона. Собралась толпа людей, и один парень из соседней Потпечи отвёз разрыдавшегося отца домой – вместе с останками сына.
Гроб поставили в комнате Милована – по обычаю покойник должен переночевать последний раз дома. Соседка Гоя протёрла гроб, измазанный засохшей кровью, другие люди обмыли тело и переодели. В последний путь статный высокий сын Трифуновичей уходил в синей рубашке – такой, которую хотел, чтобы ему купили по возвращении из армии. 19 мая его похоронили на кладбище в получасе ходьбы пешком от дома.
Ана Трифунович по сей день носит траур по трагически погибшему сыну и часто плачет. Цвиетин умер вскоре после потери сына. Две дочери с семьями живут в Словении и приезжают всего трижды в год, потому что дети ходят в школу. Село практически вымерло, молодёжь разъехалась. Доживают последние годы несколько стариков – и среди них одинокая Ана Трифунович с псом и несколькими курами…
7. Ночь и утро после расстрела
Раненые солдаты были положены в зале магазина «Шипад» на Скоевской улице. Примерно в 23 часа на перекрёстке появилась первая машина «скорой помощи», которая перевозила покалеченных молодых людей в городскую больницу.
Несмотря на продолжавшиеся взрывы боеприпасов на шоссе, ночью на место расстрела слетелись жители-мародёры, забиравшиеся себе что-то из имущества разнесённой колонны. Р. Кецоевич вспоминает согнувшуюся в три погибели женщину, тащившую зарядный ящик к «Пецаре-2» . На следующий дней милиция приступила к систематическому прочёсыванию квартир с целью нахождения и изъятия «военной добычи». Ещё несколько дней по радио и телевидению звучали призывы к горожанам сдавать награбленное вооружение и боеприпасы вместе с обещаниями отсутствия правовых последствий. К благонамеренным людям обращались с просьбой указывать на мародёров.
«Радио Тузла» весь вечер призывало солдат собираться в «Шипаде», чтобы на следующий день выехать в Пожарницу и Симин Хан. Это же объявлялось через громкоговоритель, установленный на грузовике «пух» .
Во время расстрела в штабе корпуса в Тузле оставался полковник Уго Новкович, поддерживавший связь с городским руководством. Около 23 часов Бешлагич и Байрич уполномочили членов Кризисного штаба Младена Кондича и Вукосава Ашанина передать Новковичу ряд предложений: утром отправиться с представителями Кризисного штаба принимать сдачу остававшихся на холме Бадре солдат; эвакуировать всех оставшихся двумя грузовиками и двумя автобусами в Пожарницу и Углевик; вернуть брошенные и не пострадавшие машины в казарму для разгрузки; посетить раненых солдат в больнице для удостоверения нормального обхождения с ними. Военным полицейским предлагалось вместе с городскими милиционерами осмотреть место нападения на Брчанской малте .
Капитан Брано Ивкович из одной оставленной офицерской квартиры на Скоевской улице позвонил генералу Милану Недельковичу, рассказал о только что совершившемся кровопролитии и попросил о прикрытии с воздуха самолётами с Дубрав выхода остатков бригады на следующий день; командующий корпусом отказал ему. После этого Ивкович набрал полковника Денчича, дежурившего на передовом КП на Озрене, и обратился к нему с той же просьбой. Денчич не мог твёрдо пообещать, но заявил, что приложит все усилия к подъёму самолётов. Ивкович также рассказал о своих подозрениях по поводу «миротворчества» полковника Новковича, своих недоверии и неприязни к этому старавшемуся зарекомендовать себя нейтральным хорвату.
Брано прибыл в «Шипад» для согласования с Кризисным штабом вывода военных в Углевик. Во время переговоров он узнал, что Недельковичу звонил Новкович и говорил, что мусульманская сторона обещает выделить водителей, которые отведут грузовики с вооружёнными соолдатами в Пожарницу. Ивкович немедленно связался с комкором сам в присутствии переговорщиков и уверял его, что Новкович является тёмной, противоречивой личностью, верить ему нельзя, его заверения могут привести к добиванию остатков бригады. После этого нормальное общение между капитаном Ивковичем и полковником Новковичем стало непредставимым. Они закричали друг на друга, осыпая оппонента бранью .
Благое Станкич ехал на ТАМ-150 по Скоевской улице, когда произошёл расстрел. Солдаты с его машины и ближайших к ней повыскакивал из автомобилей и укрылись в одном из домов у перекрёстка, от которого идёт дорога к больнице «Доктор Мустафа Муйбегович» на Градине. Многоэтажный дом оказался покинутым: в нём жили в основном семьи армейских офицеров, покинувшие город.
Полтора десятка солдат разместились в здании и выставили караулы, ожидая попытки расправиться с ними. В непряжении и страхе они пережили ночь. После долгих переговоров полковника Уго Новковича с городским руководством было согласовано, чтобы солдаты перешли в мастерскую предприятия «Транс-сервис». После этого двумя автобусами Городского транспортного предприятия 16-го числа их вывезли в Пожарницу .
Новкович и ещё несколько офицеров подъехали к мебельному салону «Шипад» и убеждали солдат в искренности намерений мусульманской стороны, успокаивали их. Группы переговорщиков менялись несколько раз за ночь, так как разговор предсказуемо «не клеился». Водник Зоран Вукосанович, один из немногих офицеров, остававшихся в городе (остальные или покинули город с семьями заранее, или ехали в голове колонны) был разъярён на противников и не стеснялся в выражениях. Однако, когда два упомянутых автобуса в 9 утра подали к «Шипаду», все были готовы к транспортировке .
Тот же Новкович поехал уговаривать уходить с холма Бадре забытый штабом бригады взвод миномётчиков подпоручика Милоша Сейменовича. Мехо Байрич отправил туда Сеада Делича и Хазима Шадича (Славка Николич по ошибке именует его Хамзой Шаричем). Посредницей выступила отважная резервный водник Славка Николич.
В 19 часов Славка Николич в бинокль наблюдала расстрел армейской колонны, произошедший через 10 минут с начала движения. Над перекрёстком поднимался густой дым, частые и гулкие взрывы плыли эхом по долине Солины. Холм окружили боевики.
Она сообщила об увиденном Сейменовичу. Тот впал в шок, а Николич, как единственная в подразделении с опытом участия в боевых действиях, с его согласия прнняла командование над солдатами. Она приказала им идти в окопы, снарядить магазины автоматов, перевести оружие в режим автоматического огня и снять с предохранителей; гранаты иметь в досягаемости руки. Сильно волнуясь, молодая женщина разрешила открывать огонь только в ответ на стрельбу со стороны мусульман или при их приближении.
Славка окаменела от страха и совершенного непонимания: она не знала, как следует себя вести после нападения на выходившую из города бригаду. Никаких инструкций заранее дано не было, связь с командованием отсутствовала.
Прошла ночь. Рано утром через мегафон обратился полковник Новкович: «Призываю армию с холма Бадре спуститься на Скоевскую улицу, где будет сформирована колонна, которая спокойно покинет город. В случае, если вы не спуститесь вниз, то будете перебиты, потому что вы окружены».
Солдаты зашевелились и потянулись из окопов, но Николич осадила их, напомнив, что верить неприятелю не приходится: все видели, что произошло вчера на их глазах. Старший водник отправилась переговариваться одна, за всех. Славка вооружилась пистолетом, гранатами, закинула на плечо гранатомёт и в таком воинственном виде пошла общаться с представителями врага.
Вместе с Уго Новковичем столяи Делич и Шадич. Николич поздоровалась за руку с Сеадом и сразу задала вопрос: «Почему вы перебили армию, не стрелявшую по вам?»
Делич закатал рукав форменной рубашки, обнажив изувеченную руку: «Видишь, я воевал в Вуковаре за Югославию, которой больше нет. Оставайся здесь и проси что хочешь, будем вместе защищать Боснию».
Женщина разозлилась и босила ему: «Никакие деньги и чины в вашей армии мне не интересны, я иду со своей армией и со своим народом. Я не для этого пришла сюда, я пришла переговариваться с вами о нашем мирном выходе из Тузлы на сербскую территорию».
Майор замолчал, отошёл к Хазиму и перекинулся шёпотом несколькими словами. Вернулся: «Госпожа водник Славка, вы не можете покинуть Тузлу, потому что народ в Славиновичах вышел на улицу, хочет вас перебить. Вы и ваши солдаты оставите личное оружие, засунете руки в карманы и таким образом спуститесь вниз до Скоевской, где будет сформирована колонна».
«Это невозможно; я тысячу раз умирала и оживала, мне полностью всё равно, выживу я или погибну, – личное оружие не дам никому; будем сражаться до последнего патрона» .
После долгих переговоров, в ходе которых мусульмане предлагали безусловную сдачу, пришли к соглашению о выезде части на грузовике на Скоевскую улицу и присоединению к другим машинам, которые поедут в Пожарницу (гарантировалось сохранение личного оружия) . Николич поставила условием безопасного выхода, чтобы Делич и Шадич ехали с солдатами. «Вы, Делич, в грузовике со мной и моим войском, а Шарич сядет с моим мужем в нашу ссобственную машину и с пистолетом, упёртым в его спину, поедет перед грузовиком».
20 бойцов вывели из строя свои миномёты, стоявшие на возвышающихся над Тузлой холмах – по распоряжению Славки Николич, отданному ей перед тем, как отправилась на переговоры , сняли прицелы и ударные иглы – и с личным оружием вернулись в «Хусинску буну», оставив миномёты на высоте. Снятые приспособления были скрыты в машине и вывезены последней колонной в Углевик).
(продолжение следует)
