Память; Локальные конфликты; 1917-1939; Искусство и творчество;
Re: Почему это...
«…У кемалистов довольно быстро сложилось впечатление, что пропаганда в пользу экономического союза, проводившаяся постоянным представителем Советской республики в Турции (Араловым), была лишь плохо закамуфлированной попыткой политического вмешательства в ее дела. В 1922г. Аралов создал консульства в Карсе, Артвине, Самсуне, а также Байазеде, и такое их количество показалось подозрительным. Кроме того, он направил «специалистов по сельскому хозяйству» в Мерсин, Эрзерум и Кастамону. Следствием такой политики явилось лишь раздражение и беспокойство Кемаль-паши, который всегда заботился о независимости Турции по отношению как к Восточной, так и к Западной Европе.
В связи с этим он заявил в 1921 году: «Мы - правительство народное, наша политика устойчива и недвусмысленна. Это политика не демократов и не социалистов. Мы не принадлежим ни к какой партии; характер администрации, которую мы установим, зависит только от нас самих, и она будет приспособлена к нашим особым потребностям». Турецкий министр иностранных дел Ахмед Мухтар уточнил это основополагающее суждение, заявив во всеуслышание, что турецкое правительство будет считать себя «естественным союзником Советской России до тех пор, пока обе стороны будут сообща бороться со своими общими врагами и защищать принцип свободы народов от западных империалистов». Однако, когда в начале 1922 года туркам потребовались военное снаряжение и деньги, чтобы провести последнюю кампанию против греков, русские прикинулись глухими. В марте Кемаль-паша энергично высказал свое недовольство в адрес так называемых союзников, которые не соблюдают условий договора, подписанного ими с таким рвением. Со своей стороны, парламент Анкары сделал ряд заявлений о том, что качество советского оружия плохое и что оно гораздо хуже того, которое имеется у Турции. Первым, как можно догадаться, выразил свое сожаление советский представитель в Турции. Он телеграфировал в Кремль, что, «если бы только были выполнены обещания насчет поставок оружия, Анкара была бы у него в кармане». В Москве положение осложнялось отсутствием согласованности между большевистскими руководителями. Точнее говоря, речь шла о недисциплинированности народного комиссара финансов Г.Я. Сокольникова: своей властью он решил блокировать фонды, предназначавшиеся по праву Турции. Когда в это дело вмешался Чичерин, который глубоко переживал случившееся, Ленин направил Молотову 24 февраля записку следующего содержания: «Я считаю, что Чичерин абсолютно прав, и прошу Политбюро решить и поддержать точку зрения Чичерина насчет своевременной платы...». Советская помощь наконец пришла, но, по мнению турок, она была, как всегда, недостаточной. Тогда они установили прямой контакт с Раковским на Генуэзской конференции, чтобы получить от него более действенную поддержку. Спустя несколько месяцев, перегруппировав свои силы, кемалистские войска потеснили греков близ Афион-Карагиссара (22 августа). Взятие Смирны в начале сентября открыло им дорогу на Константинополь. В то же время бывшая Византия находилась в нейтральной зоне под защитой союзников; если бы кемалистские силы продолжили свое наступление, они бы неизбежно встретились с французским и английским контингентами войск. В этот решающий момент Ллойд Джордж не захотел менять свою турецкую политику и решил протрубить в «рог войны», тем самым поставив срою карьеру в зависимость от развязки кризиса. Он приказал английскому гарнизону оставаться на своих позициях в Чанаке и попросил доминионы, а также Францию поддержать его действия, то есть применить, если потребуется, оружие. Ни доминионы, ни Франция не откликнулись на его призыв, а французские войска, по соображениям политической стратегии, оставили передовые позиции, поскольку Париж не хотел спустя совсем немного времени после тяжелых испытаний первой мировой войны сражаться за чисто британские интересы. Со своей стороны, и турецкое правительство не желало войны: одной из причин, толкавших его на мирное решение конфликта, были настойчивые слухи о мобилизации на советской территории. Меньше всего турецкое правительство хотело видеть появление «дружественных» советских войск в Анатолии».
