>>Человек был в армии на фронте и приезжает с ценным подарком за изготовление альбома. Думаю не оценят.
>Еще надо бы понимать, что под конец получить медаль-две было достаточно просто
Надо так же понимать, что чем ближе к начальству - тем проще получить, писаря и прочие приближенные получали и не "в конце" вполне себе.
Ничего удивительного в получении медали за оформление истории части, тем более в 1944, нет от слова вообще, аналогичных историй вероятно, было десятки тысяч.
Откуда берутся такие неточности, я объяснить не могу, но думаю, что наградные отделы и штабы просто не успевали за представлениями к наградам, исходящими из нижестоящих частей и подразделений.
Иногда награждали людей вообще без достаточных оснований. Так, в нашей батарее из солдатской среды наибольшее число государственных наград (два ордена и две медали) получил шофер Алаев, никогда не пользовавшийся репутацией смелого человека.
Более того, используя любую возможность, он всегда пытался уйти от "лишней" работы. Зато Алаев был веселым человеком не без музыкальных способностей.
В конце войны офицеры часто приглашали его участвовать в своих попойках, где он играл роль конферансье: рассказывал анекдоты, пел не совсем приличные песни и вообще веселил начальство.
После взятия очередного немецкого города наш ефрейтор Зиньковский притащил и торжественно сдал в штаб полка немецкое знамя. Позже, в кругу товарищей, он рассказал, что знамя нашел на чердаке спортивного клуба. Мы посмеялись, а Зиньковский получил орден Отечественной войны первой степени.
Типична и история награждения связиста Гжелина. Более года он исправно таскал катушки и тянул нитку телефонной связи. Ничем особым не отличался (если, конечно, не считать тяжелого труда и постоянного риска быть убитым или искалеченным) и не имел ни одной награды.
Сразу же после войны был издан приказ главнокомандующего, которым предписывалось наградить всех участвовавших в боях. Началось массовое составление наградных листов.
Пишущих машинок в полку не было, и все материалы писали от руки. Для этого в штаб были прикомандированы солдаты, имеющие мало-мальски приличный почерк.
Попал в число писарей и Гжелин. Несколько недель он добросовестно составлял наградные листы, преуспев в описании геройских подвигов награждаемых, многих из которых не знал и в глаза не видел.
Однажды между ним и начальником штаба полка произошел такой разговор:
- Гжелин, а у тебя какие награды?
- Никаких.
- Так чего же ты молчишь? Напиши себе на Отечественную войну второй степени.
- Да как-то неудобно.
- Ну ладно. Николаев, - обратился начальник штаба к другому писарю, - напиши на Гжелина.
Наградной лист был подготовлен и отправлен в штаб бригады. Однако в очередном приказе фамилии Гжелина не было. Начальник штаба решил довести дело до конца и сам сел писать.
На этот раз Гжелин был представлен к награждению орденом Красного Знамени. Через некоторое время в следующем приказе среди награжденных орденом Красной Звезды дважды упоминался рядовой Гжелин.
Вот так за войну, в которой он добросовестно участвовал, наград не последовало, а за несколько недель работы в штабе - два ордена Красной Звезды." - из воспоминаний старшего сержанта, командира орудия 236-го гаубичного Померанского полка 63-й Брестской бригады 22-й Гомельской краснознаменной артиллерийской дивизии С.Г. Стопалова.
