|
|
От
|
Пауль
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
05.08.2018 15:37:05
|
|
|
Рубрики
|
WWI; Стрелковое оружие;
|
|
Французы объясняют, почему немцы не зажгли с ПТР в ПМВ
«Противотанковое ружье (Tankgewehr) — длинная винтовка с механизмом системы Маузера. Калибр — 13 м.м.; вес — 18 килограмм.
Ружье снабжено станком от пулемета 08—15; обслуживается тремя людьми.
Стрельба пулей со стальным сердечником: сила ее удара действительна до 400 метров. Дистанция хорошего боя — до 200 метр.: кроме того, на этой дистанции пуля должна попасть по нормали к броне танка.
Германское командование, видимо, возлагало огромные надежды на это оружие.
Было изготовлено 4000 ружей. Они были распределены из расчета по 3 на полк и вошли в табель постоянного вооружения минометных рот.
Эти ружья постигла полнейшая неудача. В результате, лишь весьма незначительное количество танков оказалось пораженным их пулями, между тем, как наши части подобрали эти ружья, в огромном количестве, в качестве брошенных на поле сражения. Сами германцы вынуждены были признать „отвращение” к этому оружию со стороны их войск.
„Противотанковые ружья состояли на вооружении, но они были частью оставлены на месте” (М. Шварте. „Die Militärische Lehren des Grossen Krieges”).
Наши противники, строя свои упования на этом оружии, совершили ошибку, недостаточно оценив моральное действие танка. И любопытнее всего то, что они с самого начала поняли его значение именно с этой стороны.
„Моральное воздействие танка на пехоту чрезвычайно велико” (27 дивизия, апрель 1917 г.).
Человек сражается вовсе не для того, чтобы только сражаться: он дерется, чтобы оказаться победителем, т. е. поражать, оставаясь невредимым.
Боец средних достоинств идет на это с доверием и упорством лишь при условии, если шансы обеих сторон ему представляются ощутительно равными. Стрелок из противотанкового ружья, весьма возбужденный видом бронированного противника, кажущегося ему неуязвимым, с первых же мгновений получает впечатление, что шансы далеко не одинаковы. Он обнаруживает склонность открыть огонь значительно раньше, чем это подсказывает благоприятное для этого расстояние. Танк продолжает приближаться. Человек нервничает. Танк подходит еще ближе; возможно, что он уже поражен, но этого недостаточно, чтобы его остановить. Вскоре стрелок оказывается в опасной зоне (около 400 метров). Человек продолжает стрелять более часто и, конечно, хуже; „моральный гнет”, которым он уже охвачен, увеличивается.
Это „борьба между двумя моральными импульсами”, о которой говорит Ардан дю Пик. Но в данном случае впечатление, внушаемое танком, значительно, так как последний ничего не видит и почти не слышит всего того, что бы говорило ему об опасности: он продолжает неуклонно продвигаться вперед.
Тогда человек уступает; он бросает свое оружие, приземляется, притворяется мертвым.
И так будет со всяким оружием, которое не дает бойцу, бойцу, что называется, с открытой грудью, серьезных шансов остановить танк одним единственным попаданием в цель, прежде чем попадет в его опасную сферу действия.
Моральный эффект танка чрезвычайно велик, и привычка к нему не изживает этого воздействия.
Германские войска, которые неоднократно подвергались атакам танков, оказывались всякий раз одинаково к ним чувствительными. Необходимо твердо усвоить себе это явление и всегда считаться с ним: ничто не дает оснований пренебрегать им и говорить вместе с Людендорфом: „Борьба против танков — вопрос нервов”. Да, совершенно верно. Но нельзя же требовать от человеческих нервов более того, что они могут дать».
Перре. Оборона против танков. Л., 1924. С. 26-28.
С уважением, Пауль.