Заметки про противостояние в Сараеве 1992-1995 гг. ( ч. 9 - окончание)
Вопрос о легитимности и избирательности действий
Критерий пропорциональности действий одной армии по другой, находящейся в густонаселённом пункте, устанавливается с большим трудом. Вернее, установить его практически невозможно. Действие неприятеля вызывает противодействие, которым следует его следует нейтрализовать как минимум и уничтожить как максимум. Для этого надо лишить боеспособности части и соединения войск и огневые средства. В условиях, когда неприятельская армия расположена в городе и перемешана его населением, при этом постоянно прибегает к активным действиям (90% времени войны в Сараеве), избежать жертв среди мирного населения невозможно.
Легитимность действий Сараевско-Романийского корпуса в понимании международного права и обычаев ведения войны не может быть оспорена: город перед ним не был «свободным», в нём располагался превосходящий сербов численно вражеский армейский корпус. Артиллерийский огонь по Сараеву вёлся не ради уничтожения жителей и их имущества, а в ответ на огневое воздействие корпуса АРБиГ из глубины населённых в основном мусульманами кварталов. Разумеется, легитимность действий корпуса не уравнивается с легитимностью действий каждой части, входившей в его состав.
Принципиальная избирательность действий сербской стороны по Сараеву убедительно доказывается соотношением убитых военных и гражданских лиц в мусульманской части города. В марте 2003 г. демограф Гаагского трибунала Эва Табо на процессе против командующего Сараевско-Романийским корпусом Станислава Галича объявила цифры потерь мусульманской стороны за время его нахождения в должности командующего. Это 1399 гражданских и 2319 военнослужащих 1-го корпуса АРБиГ. За 4 года войны в Сараеве погибло всего 2% мирных горожан. Эта цифра служит убедительным доказательством изложенного нами ранее.
Мусульманская сторона не сделала ничего для эвакуации гражданского населения города из зоны боевых действий. Не было проведено даже выселения жителей районов, оказавшихся на передовой (по югославским нормативам, рота на первой линии размещалась на глубину до 1,5 км, батальон-дивизион со средствами огневой поддержки – до 2 км, рота второй линии, штаб батальона, органы снабжения – до 3 км от передовой). Командир мусульманской Добриньской бригады Исмет Хаджич выставляет 2 причины, по которым эвакуация не состоялась: 1) вывозить людей было некуда; 2) после их вывоза упало бы моральное состояние войск. Сознательный отказ от эвакуации привёл к росту числа гражданских жертв, полезному для пропаганды правительства Алии и для «сплачивания народа».
Не принималось никаких мер для обеспечения безопасности граждан города. Напротив, сохранение в Сараеве признаков повседневной мирной жизни было одной из основ лобовой, хотя и достаточно эффективной пропаганды касательно «презрения «европейских» сарайлий к своим истязателям». Руководитель наблюдательной миссии ООН в Сараеве Катлер докладывал 2 января 1993 г.: «Было так, что меня продолжает восхищать эластичность Сараева. Большинство проходит рядом (со мной) и выполняет свои ежедневные работы, как если бы войны е было…» В непосредственной близости от передовых линий люди продолжали ходить на работу, проходили массовые мероприятия, в том числе спортивные ((так, печально знаменитый футбольный матч на Добрине проводился всего в 300 м от линии фронта). Частое ведение огня по сербам из переполненных гражданскими лицами районов ожидаемо приводило к ответным обстрелам. Этим способом мусульманская сторона добивалась прикрытия своих вооружённых сил «живым щитом» и добивалась пропагандистского эффекта.
В первый год для сербской стороны отдельной проблемой представлялось различение вооружённых и невооружённых лиц на неприятельской стороне. Мусульманские войска начального периода часто не имели положенных комбатантам различий, являясь по сути сведённым в части и соединения ополчением. Первая «своя» униформа в 1-м корпусе появилась в ноябре первого военного года, а массово насыщено ею объединение было только в начале 1993 г. До этого исламистские боевики представляли собой классический типаж «людей в трениках». Они могли носить как гражданское платье, так и элементы униформы ЮНА (вариант – китель сверху, джинсы снизу), и различные элементы камуфляжных комплектов. Далеко не всегда они носили эмблемы и знаки различия. Одновременно те же предметы обмундирования ЮНА и ТО были популярны среди мирного населения города. При таких условиях визуально разделить две категории на другой стороне было непросто.
Каждый объект неприятельской воюющей стороны является легитимной целью. Этим правилом обеспечивается право на самооборону и превентивное действие по целям, которые могут представлять опасность. Легитимной целью является также инфраструктура, используемая для манёвра силами. Из списка легитимных объектов для поражения выпадают только санитарные и учебные учреждения, однако только при условии их обозначения соответствующим образом, хорошо заметного на расстоянии. Однако согласно правилам и обычаям ведения войны медицинские учреждения лишаются своего иммунитета после попытки использовать их в военных целях (например, вести из окон огонь).
Ведение огня из гражданских, культурных и сакральных объектов непременным образом ставит их под ответный огонь, направленный на подавление активизировавшегося неприятеля. Невозможно рассчитать заранее плотность огня, необходимого для нейтрализации обнаруженной цели. Пропорциональность ответных действий определяется сложно и часто служит предметом манипуляций.
Самыми распространёнными артиллерийскими системами на сараевском фронте были 82-мм и 120-мм миномёты. По наставлениям для 82-мм миномёт (издательство Генерального штаба ЮНА, 1982 г.) для нейтрализации цели на 25% по ней нужно выпустить 24 мины. Это нижний уровень вероятности поражения. Для вероятности поражения на 50% требуется 96 мин. В наставлениях для 120-мм миномёта (издательство Генерального штаба Войска Югославии, 2001 г.) для поражения открытой цели предполагается 12 мин, не полностью закрытой цели – 26 мин, цели в укрытии – 40 мин. Если проецировать такие нормы на бои в Сараеве, то очевидно, что они никогда не достигались.
Пример противодействия – обстрел сербских позиций в стрелковым оружием и миномётами районах Жуч, Полине и Змаевац 3 октября 1992 г. Огонь вёлся с улицы Благое Паровича, из зданий ГП «Босния» и «Астро». В ответ артиллерия с Црепольского и Градишта выпустила 12 155-мм и 16 122-мм снарядов (совершенно секретное оперативное донесение штаба 4-го смешанного артполка № 1127/10).
13 января 1994 г. в 16:15 в центр городка Хаджичи, где однозначно отсутствовали объекты военного назначения, со стороны Орманя упало 7 120-мм мин. Были ранены 5 мирных жителей, из них 2 девочки. Сербская артиллерия ответила «адекватно» (как это указано в совершенно секретном донесении штаба Игманской бригады № 01/3-529).
Исламисты прятали свои миномёты и пушки в туннелях на Колеве, рядом со спортивным центром (стадионом) «Зетра». Оттуда они извлекали огневые средства на короткий срок и обстреливали позиции Сараевско-Романийского корпуса на Радаве, Мрковичах, Грбавице (Еврейское кладбище) и Требевиче. «Иногда ночью мы слышали танковую и миномётную стрельбу из орудий (так в тексте – А.П.), которые мусульмане прятали в туннеле за «Резиденцией» (и) из которых били по сербским позициям на Еврейском кладбище…» (М. Роуз «Миссия в Боснии», стр. 94 сербского перевода). Сербы старались подавить эти временные позиции из районов Црепольского и Хреши.
Интересно документальное свидетельство, которым является донесение одного из комбатов 4-й моторизованной бригады за 8-9 июня 1994 г. Бригада занимала позиции от Храсницы юго-востоке через Дони Которац и Бутмир до Главогодины и Врелы Босны на северо-западе. Батальон обстреливал из миномётов сербские расположения на Илидже, в Хаджичах и на Добрине. Командир батальона докладывал: «…в 14:15 120-мм, 82-мм и 60-мм миномёты убраны с позиций приказом дежурного офицера бригады.
Сегодня в 16:15 УНПРОФОР совершил обход, чтобы убедиться, нет ли (здесь) случайно миномётов, потому что они предполагают, что ночью действовали (из миномётов) с Бутмира».
Мусульманская сторона в Сараеве никогда не провела – очевидно, преднамеренно – разграничения между гражданскими и военными строениями. Напротив, исламисты использовали для устройства своих огневых позиций, штабов и складов гражданские, культурно-исторические, религиозные строения – как церкви, так и мечети. Принцип запрета на использование гражданских объектов в военных целях нарушался массово и непрерывно. Например, в самом начале боёв мусульмане вели групповую снайперскую стрельбу из окон номеров гостиницы «Бристоль» (и очень обиделись после попадания в неё снаряда из танковой пушки). Здание Строительного факультета рядом с больницей «Кошево» использовалось как казарма. В его дворе стояла «Прага» и несколько бронемашин, со второго этажа командовал своей частью полковник Вехбия Карич. Вопрос: это здание стоит рассматривать как гражданский или военный объект? И что сделать с тем, если при стрельбе по нему осколки мин и снарядов долетают до больницы?
Артиллерийская и миномётная стрельба могла вестись не только из самих объектов, но и рядом с ними, или с перемещающихся по городу платформ. Особенно «удачным» считалось быстро отстреляться возле какого-нибудь музея или минарета, а потом с выражением напускного отчаяния и слезами на щеках показывать на последствия ответного огня.
Ради создания провоцирующих ситуаций мусульмане не страшились даже вести огонь в непосредственной близости от расположения войск благожелательно настроенных к ним сил ООН. Один раз, открыв огонь по сербам с позиции «под боком» украинского миротворческого батальона, мусульмане промахнулись и попали по миротворцам, прострелив радар и убив одного солдата.
Однажды у главнокомандующего сил УНПРОФОРа генерала Филипа Мориона лопнуло терпение, и он достаточно откровенно отписался Изетбеговичу после очередного инцидента с очередной больницей (письмо № 00479801 от 19 сентября 1993 г.):
«Господин президент,
Я уверен, что вы осознаёте, что стрельба из больницы противоречит Женевской конвенции. Мне жаль сообщить вам, что некоторое время назад я получил сообщение о том, что перемещающиеся миномёты действовали по соседству с больницей «Кошево». Это, к сожалению, подтверждается, и у меня есть конкретное доказательство от свидетелей, которые подписали заявление, что это произошло в понедельник 11 января в 14:00. 82-мм миномёт был поставлен на западной стороне больницы «Кошево», в больничном дворе. Расчёт этого миномёта произвёл 9 выстрелов, используя больницу как укрытие. Прямым последствием этого преступного и трусливого поступка стало то, что через недолгое время больница находилась под огнём зенитного орудия, артиллерии и миномётов.
Должен вам заявить, что такое грубое нарушение Женевской конвенции относится к вашей юрисдикции, и настаиваем, что вы предпримете строжайшие меры, чтобы воспрепятствовать тому, чтобы что-то подобное повторилось. Также начинаю исключительно беспокоиться быстрым нарастанием признаков отсутствия дисциплины в ваших силах. Должен настаивать, чтобы вы немедленно предприняли превентивное действие.
Также с сожалением сообщаю вам, что меня просили донести детали этого инцидента в Международный комитет Красного креста в Женеве.
С сердечным приветом, генерал Морион».
Р. Радинович разумно и взвешенно разрешает моральное противоречие касательно пропорциональности применения артиллерии в городских боях: «Мы придаём значение факту, что значение какого-нибудь общественного или культурного добра несравнимо больше 82-мм миномёта или снайперского гнезда, которые расположены или в этом объекте, или поблизости от него., но точно так же должен иметь значение и факт, что обязанностью и противника, и механизма ООН было не позволить использование гражданских объектов в военных нуждах. В противном случае тяжело ожидать, что этот объект останется не атакованным» (стр. 153).
Сами мусульмане с энтузиазмом обстреливали мирные объекты в сербских населённых пунктах. Можно вспомнить обстрелы 13 декабря 1992 г. электроподстанции на Врелу Босны и больницы в Блажуе (општина Илиджа), 8 июня 1993 г. больницы на Врацах, постоянный огонь по городу-спутнику Сараева Илияшу.
23 декабря 1992 г. командующий Сараевско-Романийским корпусом генерал Галич доносил в Главный штаб (совершенно секретно, № 10/74-780), что за один день неприятель обстрелял Вогощу и Семизовац 120 снарядами и минами, Хаджичи – 110, Илияш – 70, Илиджу – 60, Райловац – 50. Обстрелы вызвали серьёзные разрушения. Погибли 4, были ранены 3 гражданских лица.
После достижения соглашения о прекращении огня 31 августа 1993 г. за 3 месяца (сентябрь, октябрь и ноябрь) силы 1-го корпуса АРБиГ выпустили по сербской части Сараева 1426 снарядов и мин (280 по Вогоще, 250 по Райловацу, 190 по заводу «Коричина», 179 по Хаджичам 135 по Илидже, 108 по Илияшу, 101 по Грбавице, 44 по Войковичам, 41 по Лукавице); погибли 24, были ранены тяжело 37, легко – 25 сербских солдат (совершенно секретное донесение о нарушении перемирия от 5 ноября 1993 г. № 20/15-1274).
1-й корпус АРБиГ имел достаточное количество боеприпасов для ведения интенсивной стрельбы. Так, 17 января 1993 г. в 5 часов по позициям Хаджичского батальона Игманской бригады было выпущено 50 120-мм мин (секретное донесение шаа бригады в штаб корпуса № 01/3-27).
Сараевско-Романийский корпус ВРС серьёзно превосходил 1-й корпус АРБиГ по количеству артиллерийских «стволов», поэтому его огонь был интенсивнее и сильнее. Из этого не следует, что исламистам нечем было отвечать на сербскую стрельбу. Сравнительное количество настрелянных боеприпасов содержат ежедневные отчёты наблюдателей УНМО. В донесении Мола от 20 октября 1992 г. говорится о 52 снарядах и минах, выпущенных за день сербами, и 26 – мусульманами. Донесение Катлера № 276 от 5 декабря 1992 г. содержит сведения о 606 и 98 снарядах и минах соответственно. 28 июля, согласно наблюдателю Куколе, артиллерия Сараевско-Романийского корпуса выпустила 2562 снаряда и мины. Полные сведения об обстрелах со стороны мусульман отсутствуют, наблюдатель сообщает только об Илидже, на которую упало 64 снаряда и мины. 2 мины попали в больницу, в которой был убит врач и ранена санитарка. Получили ранения 7 жителей Илиджи.
Страдания жителей города на каждой из сторон в основном явились последствием тесного срастания организма крупного города и армейских расположений, что было неизбежно при «народной» организации вооружённых сил. Мусульманская сторона держала более урбанизированный и гуще населённый центр города, поэтому жертвы её гражданского населения были выше. Таких погибших можно считать сопутствующими жертвами, которых нельзя избежать на любой войне – в отличие от сербов, уморённых в многочисленных местах заключения и концентрационных лагерях, которых было достаточно на противоположной стороне.
