|
|
От
|
Офф-Топик
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
19.09.2000 14:52:31
|
|
|
Рубрики
|
WWII; Спецслужбы;
|
|
штурмбанфюрер РСХА - агент НКВД
"ЮСТАСА" провалил "АЛЕКС"
Специфика боевой работы бойца спецназа имеет много общего с профессией разведчика: и в той и в другой нет мелочей. В
ходе спецоперации, как и в работе с агентурой малейшая оплошность, несобранность, невнимательность кого-либо из задействованных лиц ,независимо от занимаемого им положения, посвященности в детали разработанного плана может обернуться непоправимой бедой. Поучительнейший урок того, какой вред общему делу нанесла небрежность одного проявившего на дежурстве халатность радиста, забывшего об инструкции и не обратившего внимания на мелкий пустячок, сущую безделицу, (прозевать которую он, однако, не имел права!), относится к 1942 году, когда советскую агентурную сеть в Западной Европе постигла череда жестоких провалов. Среди попавших в руки гестапо по вине сотрудника Приемопередающего центра под Куйбышевом советских разведчиков был даже сослуживец бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга в какой-то мере явившийся прототипом легендарного героя произведений Юлиана Семенова.
"ШТИРЛИЦ" служил под началом… Мюллера
Был ли у всеми любимого Максима Исаева - Макса фон Штирлица прототип, т.е. реальная личность, послужившая первоистоком при создании этого популярнейшего художественного образа? Специалисты из Службы внешней разведки РФ говорят однозначно: в жизни такого супергероя не было, да и не могло быть - подобная долговечность нелегала столь высокого уровня просто невозможна. Но человек, чья судьба могла натолкнуть Юлиана Семенова на мысль "внедрить" советского разведчика в святая святых спецслужб нацистского рейха - Главное управление имперской безопасности (РСХА), действительно существовал. Как рассказывал мне руководитель группы консультантов при Директоре СВР РФ генерал-лейтенант В.А.Кирпиченко, Юлиан Семенов в свое время получил редкую возможность поработать в Архиве Первого Главного управления КГБ СССР (внешняя разведка)и ознакомиться с личными делами советских агентов в фашистской Германии, в том числе и с делом героя нашего повествования. Некоторые художественные коллизии "Семнадцати мгновений весны" явно навеяны перипетиями его судьбы.
...Был победный май сорок пятого. В полуразрушенных зданиях на Принцальбрехтштрассе, Вильгельмштрассе и других берлинских улицах, в которых еще недавно размещалось РСХА, работали сотрудники советской разведки и контрразведки. Они искали сохранившиеся документы. Б одном из помещений, заваленных полусожженными бумагами, советский офицер поднял с пола учетную карточку некоего гауптштурмфюрера СС, служившего в IV управлении РСХА (гестапо),арестованного все тем же гестапо. Сведения об арестанте таинственно обрывались датой ареста. Где он содержался, что с ним стало - никаких пометок в документе, вопреки немецкой пунктуальности, не было...
Исчезнувшего в недрах тайной полиции гауптштурмфюрера звали Билли Леман. Его последней должностью в РСХА был пост начальника отдела контрразведки на заводах рейха. Руководителям советской разведки он был известен под псевдонимами A/20I и "Брайтенбах". Кадровый контрразведчик с многолетним стажем, с 1929 года он активно сотрудничал с берлинской резидентурой Иностранного отдела ОГПУ / в последующем внешняя разведка НКУД-НКГБ / и сделал для Советского Союзе очень многое. Благодаря ему спецслужбы Гитлера при всей изощренности методов их работы в предвоенные годы не смогли захватить в свои сети практически никого из советских разведчиков, перекрыть каналы, по которым из Германии в СССР поступала секретная информация. Он своевременно предупреждал резидентуру о выходе контрразведки на след ее сотрудников и агентов, о начатой оперативной разработке, о готовящихся арестах и устроенных засадах. Леман информировал о тайных планах и намерениях главарей рейха, намеченных политических, полицейских и военных акциях, закулисной борьбе в гитлеровской верхушке, обо всем, что держалось правящим режимом в строгом секрете от общественности и дипломатического корпуса, но становилось известным ему по службе. Он передал большой объем бесценной информации о военной промышленности фашистской Германии и производимой ею продукции, о новейших военно-технических разработках. Несмотря на строжайший запрет выходить в процессе работы за рамки должностных обязанностей, распространявшийся в рейхе и на сотрудников тайной государственной полиции, "Брайтенбах" добывал такие сведения и документы, которые не имели прямого касательства к его служебным функциям и составляли государственную тайну особой важности; проявление интереса к этим секретам могло повлечь за собой серьезные последствия даже для офицера СС. Леман был умелым, опытным конспиратором, и хотя не раз попадал "под колпак" к своему шефу Мюллеру, благополучно выходил из рискованнейших положений. Сам он не допустил ни одной оплошности; его провал и гибель стали следствием тех трудностей, кот
рые переживала советская разведка в годы Великой Отечественной войны.
Кто же был этот человек, как и почему связал он свою жизнь с разведкой СССР?
Леман родился в 1884 году в Саксонии, под Лейпцигом, в семье учителя. Профессии отца он сначала предпочел ремесло столяра, но оно довольно быстро наскучило, в поисках романтики 17-летним юношей поступил добровольцем на службу в ВМФ Германии, где прослужил свыше 10 лет. На борту военного корабля немецкой эскадры ему довелось в 1905 году издали наблюдать Цусимское сражение. Мужество и отвага, проявленные русскими моряками в безвыходном положении, запомнились Вилли, по его словам, на всю жизнь. С немецкой эскадрой он ходил и к берегам Африки, где Германия имела колонии. Возможно, эта подробность подсказала Юлиану Семенову идею по возможности правдоподобно превратить Исаева в Штирлица в среде немецких колонистов, натурализовав его здесь в "истинного арийца"
В 1911 году Леман старшиной-артиллеристом уволился с военной службы и был принят в прусскую полицию. Вскоре он стал сотрудником контрразведывательного отдела при полицай-президиуме Берлина. При всех перетрясках и реорганизациях полицейских органов: и при кайзере,и в Веймарской республике, и при захвативших власть нацистах - Леман неизменно оставался на этой службе три десятилетия, регулярно получая повышения и поощрения. Пройдя специальную подготовку, он с 1920 года был старшим референтом отдела IA - прусской политической полиции, возглавляемой Рудольфом Дильсом. Именно этот полицейский орган и стал ядром тайной государственной полиции - гестапо, учрежденной декретом Геринга 26 апреля 1933 года. Леман стал одним из наиболее авторитетных сотрудников Дильса. Он распределял дела между коллегами, проводил ежедневные совещания с младшими чиновниками, докладывал начальству о результатах работы, лично вел особо важные расследования, негласно наблюдал за поведением и контактами иностранных военных атташе на официальных церемониях и маневрах. Через его руки проходили важнейшие документы прусской полиции, затем гестапо и созданного в 1939 году РСХА, например, ежедневные
сводки о делах по ведомству имперской безопасности, печатавшиеся всего в двух экземплярах / один для начальника РСХА обергруппенфю-рера ОС Р.Гейдриха, другой - для ознакомления высших руководителей управления/ Привлечение на свою сторону этого человека было огромной удачей советской разведки, хотя, разумеется, все-таки, масштабность его фигуры не дотягивает до тех запредельных возможностей, которыми наделил своего Штирлица Юлиан Семенов.
Первое упоминание о Вилли Лемане в делах Архива СВР датировано 7 сентября 1929 года. В этот день руководитель внешней разведки М.А. Трилиссер направил в берлинскую резидентуру, которую тогда возглавлял В.Д.Берман, шифротелеграмму: "Ваш новый агент A/20I нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где малейшая неосторожность со стороны А/201 или А/70 может привести к многочисленным бедам. Считаем необходимые проработать вопрос о специальном способе связи с A/20I.
Здесь не обойтись без пояснений. A/20I - это Билли Леман. А/70 -уволенный из полиции за дисциплинарный проступок его приятель Эрнст Кур. Намерение завязать с русской резидентурой тайные контакты у Лемана созрело давно, но, будучи человеком осторожным, он предпочитал избегать поспешных шагов и решил использовать для налаживания отношений с советскими разведчиками доверенное лицо. Им и стал Эрнст Кур, по совету Билли обратившийся в поисках источника доходов в советское полпредство. После беседы с Куром, проведенной работником резидентуры, было принято решение о вербовке бывшего полицейского и использовании его для конспиративного сбора сведений о лицах, интересовавших советскую разведку, с выплатой ему денежного вознаграждения за предоставленную информацию.
Чтобы найти ответы на ставившиеся перед ним вопросы, Кур обращался к Леману, и скоро в резидентуре узнали: наиболее ценные сведения тот получает из источника в политической полиции. Со своей стороны и Леман убедился, что с русскими можно иметь дело. Через Кура он
вступил в прямой контакт с резидентурой Иностранного отдела ОГПУ.
Через некоторое время посреднические услуги А/70 - Кура и Леман, и его советские друзья сочли небезопасными. Тот имел обыкновение, получив деньги, отправляться в злачные места Берлина и гулять ночь напролет. Здесь работали полицейские осведомители,и Кур серьезно рисковал /как здесь не вспомнить советы Мюллера Штирлицу, какие кабачки посещать, а какие не следует!/. Леман серьезно поговорил с Куром, предупредив, что его отношения с русскими из-за неосмотрительного поведения небезопасны и, возможно, он на заметке у контрразведки. Кур растерялся: как жить дальше?
Ответ уже был подготовлен советской разведкой. Для Кура арендовали лавку в одном из городов Швеции, где он и проживал в последующем под видом мелкого торговца, не порывая отношений с друзьями из CUCP. магазинчик, владельцем которого он значился, использовался в качестве "почтового ящика".
А разведывательные возможности Лемана расширялись, с весны 1950 года в его ведении оказалась "разработка" советского полпредства. В конце 1932 года ему передали все дела по польскому шпионажу в Германии, представлявшие большой интерес для Москвы. В начале 1933 года, после прихода Гитлера к власти, в его отделе было создано специальное подразделение по борьбе с "коммунистическим шпионажем". Именно Леману Советский Союз обязан тем, что нацистам не удалось раскопать ни один сколько-нибудь значительный факт такого шпионажа /хотя глава политической полиции Пруссии Дильс,с осени 1932 года рьяно служивший гитлеровцам, имел прямой заказ Геринга на этот счет/. Не сумев раздобыть никаких заслуживающих внимания материалов о нелегальной деятельности "агентов Коминтерна" Геринг в конце концов распорядился начать подготовку к грандиозной провокации, - поджогу рейхстага штурмовиками 27 февраля 1933 года, за которой последовал Лейпцигский процесс над Георгием Димитровым и его "сообщниками" и принятые законы о введении чрезвычайного положения "для защиты немецкого народа", которые, собственно, и дали Гитлеру диктаторские полномочия, В эти дни Леман предупредил советских друзей, что сейчас осторожность нужна как никогда. Еще ранее, резидентура, учитывая советы Лемана, провела основательную чистку агентурной сети, прервав отношения с лицами, известными своими левыми взглядами, которые могли попасть в поле зрения контрразведки. С этого времени связь с Вилли, получившим новый псевдоним - "Врайтенбах",поддерживал талантливейший разведчик Василий Михайлович Зарубин. Швейцария, Франция, Германия, Италия, были полем его деятельности, где он - "чешский инженер" - создал обширную разведывательную сеть. Владея английским, чешским, французским языками, умевший непринужденно держаться в любом обществе, Зарубин без труда сходился с самыми разными людьми. Он установил тесный контакт с "Брайтенбахом" и несколько лет направлял его деятельность. Если попытаться провести аналогию с произведением Ю.Семенова, то именно Василий Михайлович выступал в р
оли того самого "Алекса", который ставил конкретные задачи "Юстасу" в 1934 - 1937 гг.
Они были самыми разными, охватывали широкий круг проблем: контрразведывательных, политических, военно-технических. Леман наводил справки по следственным делам, интересовавшим резидентуру, сообщал обо всех известных ему лицах, разрабатывавшихся гестапо. Так, он оповестил о готовившихся арестах советских нелегалов "Бома" и "Стефана", которые тотчас выехали из Германии. Если бы не спасся "Стефан" - Арнольд Дейч, впоследствии работавший в Великобритании, у советской разведки, наверное, не было бы знаменитой "Кембриджской пятерки" / К.Филби, Г.Берджес, Д.Маклин и др./, ведь это под его влиянием группа интеллектуалов - выпускников Кембриджа по идейным соображениям начала собирать секретную информацию для СССР.
Но заданию Центра "Брайтенбах" добыл и передал ряд строго секретных документов о структуре, кадрах и деятельности гестапо, СД /служба безопасности нацистской партии/ и абвера /военная разведка и контрразведка/, тексты телеграмм, которые должны были помочь советской дешифровальной службе разобраться в немецких кодах.
20 апреля 1934 года, в день рождения Гитлера, Леман был принят в СС и повышен в чине, а вскоре на него возложили контрразведывательное обеспечение объектов военной промышленности. Инспектируя их, учавствуя в совещаниях по военным вопросам и присутствуя на испытаниях новых образцов машин и вооружения, "Брайтенбах" был в курсе как основных направлений развития немецкой боевой техники, так и конкретных достижений военно-конструкторской мысли. Он знал, какие военные заказы выполняют ведущие концерны Германии, с какой мощностью работают, что делается для расширения производства. Он знал о самых сокровенных тайнах подготовки Германии к войне и своевременно информировал с них нашу разведку.
В романе Ю. Семенова Штирлиц попал под подозрение, как известно, в связи с делом о пропавшей ракете "Фау", всплывшем весной 1945 года. В жизни Леман начал заниматься ракетной проблемой в Германии десятилетием раньше, в 1935 году от него поступили первые сообщения о начатых немецкими учеными работах по созданию боевых ракет - будущих "Фау". В начале он передал, что гестапо в превентивном порядке арестовало одного из конструкторов-ракетостроителей Зайнберга - принимались особо строгие меры предотвращения утечки информации. Центр заинтересовался этим фактом, просил собрать возможно более полные данные о работах в этой области. В конце I935 года Леман присутствовал на испытаниях принципиально нового вида оружия - ракет на жидком топливе для поражения целей на расстоянии в сотни километров. Их проводил молодой инженер Вернер фон Браун. Подробный письменный доклад "Брайтенбаха" был доложен внешней разведкой И.В.Сталину и К.Е.Ворошилову, а затем М.Н.Тухачевскому. Разведуправление Генерального штаба РККА прислало берлинской резидентуре разведки НКВД-НКГБ перечень вопросов по ракетной тематике, требующих уточнения, и на ряд их Леман сумел найти ответы.
Государственному и военному руководству СССР были доложены переданные "Брайтенбахом" сведения о создании фирмой "Хорьх" новой боевой машины - бронетранспортера, о создании фирмой "Хейнкель" истребителя, имевшего цельнометаллический фюзеляж, о закладке на 18 верфях Германии 70 подводных лодок различных классов для проведения масштабных операций в Северном и Балтийском морях. От него поступила выработанная командованием вермахта и руководством гестапо инструкция, где перечислялись 14 новейших видов немецкого вооружения, находящихся в стадии изготовления, любую информацию о которых предписывалось "во всех случаях хранить в строжайшей тайне". От Лемана в СССР узнали о работах немецких химиков в области создания заменителей нефти и горюче-смазочных материалов, которых остро не хватало вермахту, о строительстве засекреченного завода по производству боевых отравляющих веществ, что свидетельствовало о намерении Гитлера повести и химическую войну, наконец, он предоставил экземпляр доклада особой важности "Об организации национальной обороны Германии". Даже этот краткий перечень полученных от "Брайтенбаха" материлов свидетельствует, что и занятый повседневной рутиннои работой офицер мог быть полезен советской разведке не меньше, чем проводящий эффектные операции сотрудник СД.
Не уйти здесь от банального вопроса: а что, собственно, побудило уверенно продвигавшегося по службе полицейского чиновника, рассудительного, уравновешенного, отнюдь не склонного к авантюрам человека, предложить услуги спецслужбе СССР и много лет рисковать своей жизнью? Деньги? Но Леман, как видно из его архивного дела, относился к ним очень спокойно и отнюдь не бедствовал. Его жена Маргарет получила в наследство гостиницу с рестораном, приносившие доход, да и жалованье его было не столь уж скудным. Принимая время от времени денежные суммы от советской разведки /кстати, не очень значительные/, Вилли неизменно заявлял об их достаточности. Тщеславие? Он им не страдал. Очевидно, что главным мотивом были его эатаенные симпатии к нашей стране. Он говорил, что до прихода Гитлере к власти в Германии многие с добрыми чувствами смотрели на СССР, приветствовали взаимовыгодное экономическое сотрудничество. Встретив рождение "третьего рейха" с настороженностью, Леман в конце концов пришел к полному неприятию идеологии и практики нацизма. Пережив все тяготы первой мировой, он больше всего не хотел повторения войны с Россией и до последнего момента надеялся, что она не произойдет. Как видим, "Брайтенбах" не отличался особой прозорливостью, присущей блестящему аналитику Штирлицу. Б отличие от торопившегося сделать карьеру в национал-социалистской партии советского разведчика он из года в год откладывал вступление в НСДАП и подал заявление о приеме в нее только в 1938 году /примечательно, что его шеф группенфюрер Мюллер был принят в нацистскую партию еще на год позже, в 39-м, после 6 лет упорных стараний;отказами в партийном значке нацистские бонзы, с одной стороны, подхлестывали служебное рвение руководителя гестапо, а с другой - мстили за преследования руководимой им в годы Веймарской республики баварской полиции/
Мало общего у Лемана с созданным на телеэкране Вячеславом Тихоновым образом обаятельного штандартенфюрера: Вилли был среднего роста, склонный к полноте крепыш, к началу второй мировой доживший до 55 лет /совсем не таков, как Леонид Броневой, был в жизни и Генри Мюллер - повыше ростом, поджарый и моложавый; в 1941 году ему исполнилось всего 40 лет/.
Под началом Мюллера Леман служил с 1935 года, со времени, когда
всемогущий рейхсфюрерСС Генрих Гиммлер, оценивший волчью хватку баварского сыщика, вручил ему бразды правления гестапо всей Германии. Отличавшийся редкостной подозрительностью и феноменальным коварством, Мюллер никому не доверял. Работая с ним, годившийся ему в отцы Леман все эти годы словно ходил по лезвию бритвы. Первый раз он "попал под колпак" когда Мюллер только сел в кресло шефа тайной полиции. В гестапо поступил донос на Лемана, в котором утверждалось, что на рубеже 20-х годов он исповедовал демократические убеждение и поддерживал связи с председателем совета рабочих и солдатских депутатов О.Штробелем /позднее тот порвал с левыми и вступил в НСДАП, став правой рукой рейхсминистра пропаганды И.Геббельса/. Это была правда, но в свое время Леман позаботился, чтобы скрыть ее, Мюллер назначил служебное расследование. Найти подтверждения не удалось, и дело тогда прекратили "за недоказанностью вины", хотя очевидно, что решающую роль все-таки сыграли репутация опытного профессионала и хорошие отношения с начальством.
Однако в мае 1936 года некая Дильтей, арестованная гестапо, дала показания, что советская разведка имеет в тайной полиции "своего человека" и назвала фамилию Лемана. По распоряжению Мюллера за ним установили наружное наблюдение, но ничего подозрительного опять не обнаружили. Как впоследствии рассказал Леману начальник русского отдела гестапо Феннер, Дильтей сожительствовала с сотрудником тайной полиции - его однофамильцем, и сделала ложное заявление, что бы отомстить неверному любовнику. Тем не менее Центр насторожился и потребовал от Зарубина проявлять еще больную осторожность в работе с "Брайтенбахом"
Беда пришла оттуда, откуда ее никак не ждали: советскую разведку захлестнул девятый вал репрессий. Весной 1937 года Зарубина отозвали в Москву. Обвиненного в предательстве, его отстранили от дел. Перед отъездом в СССР резидент на всякий случай познакомил "Брайтенбаха" со своим агентом - хозяйкой конспиративной квартиры "Клеменс". Она была иностранкой и почти не владела немецким языком, но другой кандидатуры связника в распоряжении Зарубина не было. Леман передавал ей материалы в опечатанном пакете, их забирал один из сотрудников "легальной" /Имевшей дипломатическое прикрытие/ резидентуры; таким же образом "Брайтенбаху" передавались задания. С лета 1937 года ее единственным оперработником остался Александр Агаянц, тоже плохо знавший немецкий. В конце осе
ни 1938 года он в последний раз принял от "Клеменс" материалы Лемана, а в через месяц скончался на операционном столе в берлинской клинике "Шарите". Последняя ниточка, связывавшая "Брайтенбаха" с Центром, оборвалась. Вспомним, что в "Шарите" рожала радистка Кэт;бдительность принимавшей роды медсестры - осведомителя гестапо оставила Штирлица без связи...
Во второй половине 1939 года под "крыло" советского полпредства наконец прибыл назначенный резидентом Амаяк Кобулов, брат влиятельного руководителя НКВД Богдана Кобулова, и с ним несколько оперработников. Перемены в кадровом составе советского дипкорпуса не ускользнули от внимания Лемана.
В конце июня 1940 года в затемненном, ожидавшем налета английских бомбардировщиков Берлине неизвестный опустил в почтовый ящик полпредства письмо, адресованное военному атташе или его заместителю. Автор послания предлагал восстановить прерванный с ним контакт."Если это не будет сделано, моя работа в гестапо потеряет всякий смысл",- резюмировал он. В письме указывались пароль для вызова по телефону, место и время встречи. Рискованный шаг! Все равно что для Штирлица позвонить по телефону спецсвязи Мартину Борману и договориться с ним о рандеву...
Но иного выхода Леман не видел. Как только его письмо поступило
в Москву, на Лубянке приняли решение командировать в Берлин опытного разведчика Александра Короткова. Их встреча состоялась в начале сентября, а уже через пару дней в Берлин резиденту пришла шифротелеграмма, подписанная наркомом внутренних дел Л.П.Берией. "Никаких специальных заданий "Брайтенбаху" давать не следует, - указывал Берия,-Нужно брать пока все, что находится в непосредственных его возможностях, и кроме того, то, что будет знать о работе разных разведок против СССР..." Но указанию Центра Леману подобрали связника для доставки его материалов в резидентуру и их оперативной пересъемки. Этим занялся молодой оперработник, выпускник разведшколы Борис Журавлев. Он встречался с "Брайтенбахом" поздно вечером или ночью на затемненных берлинских улицах. Пересняв материалы, которых день ото дня поступало все больше, Журавлев возвращал их агенту рано утром до его выхода на службу. С весны 1941 года сообщения "Брайтенбаха" становились все тревожнее, все чаще в них шла речь о предрешенной войне с СССР. Разведывательные возможности его были как никогда высоки; возглавлявший в сентябре 1939 года контрразведку гестапо / реферат IVE / Вальтер Шелленберг назначил гауптштурмфюрера СС Лемана начальником отдела контрразведки на заводах рейха, передав в его ведение и контроль за сооружавшимися военными объектами на Востоке. Как и Леман, Шелленберг был в ту пору подчиненным Генриха Мюллера. Он имел тот же чин что и Штирлиц в конце войны - штандартенфюрера СС, Шелленберг пользовался поддержкой Гиммлера и претендовал на известную самостоятельность, Мюллер же упорно пытался подмять его под себя. Тогда и зародилась их маскируемая любезными улыбками вражда, которой так ловко пользовался герой Юлиана Семенова. Созданный на телеэкране Олегом Табаковым образ близок к подлинному Вальтеру Шелленбергу, но на военных фотографиях он выглядит несколько более худощавым.
... 19 июня 1941 года в РСХА поступил текст подписанного Гитлером приказа немецким войскам, развернутым по периметру советских границ открыть военные действия против СССР 22 июня после 3 часов утра. "Брайтенбах" связался с советским полпредством и назначил немедленную встречу Журавлеву. В тот же вечер телеграфом через посла эта исключительной важности информация ушла в Москву. Таким образом Леман явился еще одним источником, который дал советскому руководству абсолютно точные сведения о неотвратимо нависшей над СССР опасности.
Утром 22 июня полпредство Советского Союза было оцеплено плотным эсэсовским кордоном; связь с "Брайтенбахом" оборвалась.
Полковник госбезопасности Александр Коротков, возглавивший немецкое направление в центральном аппарате разведки HKBД-НКГБ, попытался ее восстановить в середине 1942 года. За линию фронта были выброшены на парашютах немецкие антифашисты Альберт Хесслер / "Франц"/ и Роберт Барт /"Бек"/, имевшие с собой портативные рации. Под видом военнослужащих-отпускников они добрались до Берлина. "Франц" должен был сразу поступить в распоряжение "Старшины" - старшего лейтенанта люфтваффе Харро Щульце-Еойзена, лидера подпольной группы, вошедшей в историю второй мировой под названием "Красная капелла", "Бек" пока имел задачу осесть, устроиться на новом месте, с тем, чтобы в последующем стать радистом "Брайтенбаха". Но гестапо уже напало на след "Старшины" и вело активную разработку его группы, "Франц" и "Бек" попали на прицел контрразведки и были схвачены в сентябре.
Как и увезенную из роддома русскую "пианистку", их принудили к радиоигре с Москвой. Лично готовивший радистов к выполнению задания полковник Коротков не исключал такую возможность. На случай поимки разработали условные сигналы, означавшие, что "Франц" или "Бек" работают на рации под гестаповским контролем,
14 октября 1942 года "Бек" вышел в эфир и на своей рации в ходе радиосеанса под контролем гестапо передал в Центр обусловленный сигнал опасности - произвольное повторение нескольких отдельных групп текста. Радистов немецкого абвер-функа /службы радиоперехвата /, контролировавших его работу, это не могло насторожить, поскольку выглядело вполне естественной ошибкой. А вот в советском приемопередащем центре должны были забить тревогу, доложить руководству, что в шифротелеграмме из Берлина прозвучал сигнал тревоги - повтор абзацев. Но произошла трагическая случайность, дежурный радист не придал значения сбивчивой работе радиопередатчика; сигнал тревоги оказался не принятым. Получив сообщение о благополучно начатой "Беком" операции и не подозревая о провале, Центр передал ему на связь "Брайтенбаха". Из расшифрованной радиограммы гестапо узнало телефон Лемана и пароль для связи с ним. В один из декабрьских дней 1942 года гауптштурмфюреру поздно вечером позвонили домой и срочно вызвали на службу. Больше Маргарет Леман супруга не видела. Спустя время один из друзей мужа, сослуживец, по секрету рассказал ей, что Вилли был расстрелян в подвале гестапо едва ли не тотчас после ареста. Папаша Мюллер, как его прозвали в РСХА, в жизни не слишком-то миндальничал с теми, чьи пальчики вдруг обнаруживались к чемоданчиках вражеских "пианистов", тем более если этот человек принадлежал к его ведомству. Историю с разоблаченным Леманом окружили непроницаемой тайной, очень похоже у что о ней ничего не знал и возглавивший с 22 июня 1941 года VI управление РСХА / внешняя разведка СД / Вальтер Шелленберг. В написанных после войны в английском плену мемуарах он голословно обвиняет Мюллера в тайных связях с "русской секретной службой". Имей сочинитель хоть малейшую информацию о таинственном исчезновении своего бывшего подчиненного, он бы подкрепил эту версию какими-то подробностями, убеждающими, что Мюллер был действительно связан с советской разведкой через доверенное лицо в своем окружении, например, через гауптштурмфюрера СС Лемана...
Расплачиваться за чужие ошибки пришлось как всегда стрелочнику. Выживший в гестаповском застенке радист "Бек" в ноябре 1945 года был приговорен Особым совещанием к расстрелу. Ему поставили в вину то, что на протяжении 1942 - 1944 гг. он "поддерживал связь с Москвой по радио, передавая сообщения под диктовку сотрудников гестапо" штирлиц был абсолютно прав, под работающий диктофон внушая захваченной русской "пианистке", что провала ей не простят...
Заслуги Лемана перед Советским Союзом не отмечены государственными наградами. В 1969 году, когда Президиум Верховного Совета СССР награждал советскими орденами большую группу участников немецкого сопротивления, Маргарет Леман пригласили в посольство СССР и вручили часы в золотом корпусе с выгравированной на крышке надписью: "На память от советских друзей".
Александр Пронин