Об этом дне, когда из засады была расстреляна колонна сергиево-посадского ОМОНа, наша газета уже писала. Сегодня мы представляем рассказ прапорщика милиции Амурского УВД Михаила Тимохина. Он на своем “Урале” шел в колонне вторым...
...Из автохозяйства в половине третьего ночи мы выехали на железнодорожный вокзал станции Моздок встречать прибывших в командировку бойцов сергиево-посадского ОМОНа. Водителей из нашего отряда было шестеро, четверо – мои земляки из Амурского УВД. На вокзале к колонне присоединилась машина Подольского ОМОНа – это приехали встречать свою смену подольские милиционеры.
Около 5 утра пришел поезд, сергиево-посадцы погрузились, и мы выехали из Моздока. На окраине города к нам присоединилась еще какая-то колонна: автобусы с людьми, машины.
Колонна наша была, наверное, больше километра в длину. Поэтому часто притормаживали, чтобы не оторваться друг от друга. На одном только перевале, уже недалеко от Грозного, нам пришлось два раза останавливаться: у автобусов закипала вода в радиаторах.
Я на своем "Урале" шел в колонне вторым. Где-то следом ехали трое моих земляков. Со мной в кабине сидел заместитель командира подольского ОМОНа, который приехал встречать смену, и старший нашей колонны младший лейтенант Валерий Новгородский. Сопровождения у колонны не было никакого, не было и прикрытия. Ехали, как на парад… По рации разговаривали, переговаривались с базой: "Ребята, мы едем!". Друг другу приветы передавали. Они же все с Московской области, друг друга знают. Спрашивали по рации: как там такой-то поживает? Как там этот? Ехали друзья к друзьям. В эфире болтали: одни радовались, что смена идет, другие – что друзей повидают...
При выезде из совхоза Новогрозненский я увидел, как нас обогнала белая "Нива". Половину дороги перегораживали бетонные блоки. За ними стояла старая синяя иномарка. Рядом с автомобилем - двое мужчин. Как только у блоков показалась колонна, прямо перед головной машиной дорогу не спеша перешли две женщины, и поэтому передняя машина замедлила ход, приостановилась. Притормозила и вся колонна, сжимаясь, как гармошка, до минимальных размеров. До блокпоста, который был виден впереди, оставалось метров 300-400.
Неожиданно со всех сторон по колонне ударили огнем из стрелкового оружия, послышались разрывы гранат. Это было так внезапно, что я оцепенел…
Стреляли со всех сторон. Слева, в 70 метрах от дороги, находилось какое-то производственное сооружение, обнесенное бетонным забором. Вот из-за этого забора, в котором были проделаны дыры, и вели обстрел. В одном из проемов забора стоял корпус подбитого БРДМ - из него тоже стреляли. Справа по колонне автоматчики лупили из жилых домов.
Первую машину, что была передо мной, подбили из гранатомета сразу же. Из ее кузова, который поливали свинцом со всех сторон, стали выпрыгивать люди. Болонья курток, в которые были одеты омоновцы, вспыхивала моментально, и люди пылали, как факелы. Я видел, как двое омоновцев выпрыгнули из машины: оба уже горели. Одного прямо в прыжке настигла пуля и он упал уже мертвым, а другой, приземлившись, еще был жив, но в него стреляли и стреляли и уже на земле добили…
Я очнулся от крика заместителя командира Подольского ОМОНа:
- Давай, гони!
Прямо перед моей машиной из горящего кузова выпрыгивали люди, тела некоторых лежали прямо на дороге…
- Куда?! По людям?!
Помню, он крикнул в ответ:
- Тогда валим из кабины!
Я выскочил из кабины влево прямо под огонь, который вели бандиты из-за забора. Валерий Новгородский и замкомандира подольского ОМОНа выскочили вправо. Потом я узнал, что замкомандира погиб, а Новгородский был ранен и отправлен в госпиталь МВД в Подмосковье.
Самые большие потери, как я теперь понимаю, были в начале обстрела, когда люди находились в машинах. Потом, через несколько минут, выбравшиеся из грузовиков стали отстреливаться.
Кузова машин были накрыты брезентовыми тентами, находясь под ними трудно понять, кто и откуда стреляет. Ни одной гранаты у людей не было под рукой: все было складировано в ящиках, которые везли тут же, в кузовах. Боекомплект – рожок автомата – у каждого был, а гранат к подствольникам – ни одной… Гранатометы, заряды к ним, одноразовые "Мухи" – тоже были в заводской упаковке. Все горело и взрывалось вместе с машинами. Так что те, кто сумел выбраться, отстреливались только автоматными очередями.
Когда я еще сидел за рулем в кабине, меня ранило в левое бедро. Я вывалился из кабины, смотрю – водитель третьей машины, я его не знаю, раненый в бедро и в ногу, лежит на животе прямо в эпицентре огня, голову руками накрыл и кричит:
- Браток, оттащи!..
Я схватил его и потащил. Но меня ранило снова – в правую голень. Тут и я свалился. Лежим с ним посреди дороги в самом пекле, кругом земля кипит от пуль.
На этом небольшом пятачке нас оказалось трое раненых: откуда взялся третий, не помню. Не знаю, что с нами было бы, если бы не омоновец из Сергиев-Посада, я ни имени его и того, остался ли он жив, не знаю… Справа от наших горящих машин, откуда тоже по колонне стреляли, на наше счастье – из-за небольшой ложбинки – образовалась "мертвая зона". Тот омоновец ползком оттащил нас в укрытие. До этого ему на помощь подоспел еще один: он проделал дыру в заборе и очередями прикрывал, когда тот нас по одному вытаскивал из-под обстрела.
Чуть перевели дыхание, слышим: слева, из-за забора, среди грохота боя голос, кто-то орет: “Русские, сдавайтесь!”.
...Интенсивный обстрел продолжался минут пять. Паники не было. Просто люди не могли поверить, что такое произошло... С ними... Потом сориентировались - где ползком, где бегом начали разворачиваться. Минут через 40 подошел первый БТР, начал обстреливать бетонную стену, подавил огневые точки. Через 5-6 минут подошла БМП: она выстрелами разбила дом, из которого вели обстрел.
Со стороны предприятия перестали стрелять, мы переползли на левую сторону за уцелевший "Урал", так как справа из жилых домов лупили пулеметчики. Мой грузовик уже догорел. Около забора нашли траншею, перед которой, помню, стояла табличка: "Осторожно: мины!". Мы спрятались в эту траншею.
Подошел БТР, занял позицию за "Уралом" недалеко от нас и вел огонь. Мы водителю кричим: "Забери нас!". Он в ответ матерится, кричит: "Бензина нет, двигаться не можем, ползите сюда сами!" Я дополз до БТРа, меня затащили в десантный отсек. Машина метров 10 прошла, еще одного раненого подобрали.
Нас сразу повезли в комендатуру, а потом в эмчээсовский госпиталь – там первую помощь оказали и увезли в Ханкалу, оттуда в Нальчик…
Как потом выяснилось, четверо милиционеров-водителей из автоподразделения моздокского мобильного отряда чуть не погибли в той засаде в Новогрозненском: Михаил Тимохин, Сергей Жуков, Александр Степанов и Николай Биленов. Они получили серьезные ранения, но вовремя были доставлены в госпитали. Пятый водитель – Александр Евтюхин, как говорится, отделался легким испугом.
- Александра Степанова из Пскова без сознания подобрали на месте боя, положили на броню и через госпиталь МЧС вывезли в Москву. Он шесть дней без сознания в госпитале лежал. А там в суматохе не могли определить, кто он и откуда: документов при нем не оказалось, сгорели вместе с одеждой. Мы среди погибших его искали, но никто из нас не решился опознать… И только через шесть дней, когда Саша пришел в себя, он сам позвонил в свое родное УВД в Пскове: так, мол, и так – живой я! Мы, как узнали об этом, все плакали от радости!
С Николаем Биленовым, водителем из Ставропольского ГУВД, уцелевшем в том побоище, смерть еще поиграла в догонялки. После боя он отделался легко - получил синяк в области правого надбровья и ноющую головную боль. Наружный осмотр в госпитале ничего не дал, а когда он приехал на реабилитацию в Ставрополь, врачи по рентгеновскому снимку обнаружили в голове осколок. Железку удалили, рана быстро заживала. Через три недели в автослужбу Моздокского отряда пришла трагичная весть: Николай Биленов погиб в ДТП прямо в центре Ставрополя...
