|
|
От
|
badger
|
|
|
К
|
Ларинцев
|
|
|
Дата
|
09.10.2011 00:31:05
|
|
|
Рубрики
|
ВВС; 1941;
|
|
Re: Все пехотинцы...
>Неоднократно на форуме говорилось, что пехота всегда жалуется на отсутствие воздушного прикрытия. Тут хотя и артиллеристы, но суть та же (28.12.1941 г. Севастополь, суточное донесение Аrко 20):
>"Сегодня особенно заметно вражеское превосходство в воздухе... Наша ПВО может быть оценена как слабая. Кроме того, наблюдались случаи, когда немецеие истребители, вместо того, чтобы атаковать самолеты противника, покидали поле боя"
Цитата хорошая, спасибо, особенно "покидали поле боя", так как есть аналогичные жалобы на наши истребители (как, впрочем, есть и логичное объяснение данному моменту, как минимум части эпизодов)
Если представить себе, что в сорок первом году летчика наводили на цель, выкладывая на земле стрелы из полотнищ, то отпадет необходимость пояснять, что значило для нас появление радиолокационных установок с радиусом действия до 110 километров. В частности, мы получили возможность руководить с земли воздушными патрулями. До этого частенько бывало так, что патруль находился в своем секторе, а по соседству, буквально в нескольких километрах, — противник, и наши летчики его не видели. У меня однажды на этой почве произошел небольшой инцидент с представителем одной из наземных частей.
Шло совещание, в ходе которого несколько командиров наземных соединений высказывали претензии в адрес летчиков-истребителей. Некоторые замечания были выражены в такой форме, которая не могла не задеть меня;
Наши истребители слишком часто осторожничают, — заметил один командир.
— Как это "осторожничают"? — спросил я.
— Очень просто, — заявил полковник, — побаиваются немцев и избегают боя. Немцы идут нас бомбить, а наши истребители проходят рядом и не принимают никаких мер.
— Быть этого не может, — сказал я.
— Сколько раз было! — упорствовал полковник. — Я видел, что и другие командиры наземных частей склонны поддержать эти претензии.
— Что же, — стал я уточнять, — наши летчики, завидев немцев, меняют курс?
— В том-то и дело, что не меняют, — с иронией отвечал мой собеседник. — Идут себе стороной, как и шли, а немцы — у нас над головой...
— Может быть, — говорю,— расстояние между нашими летчиками и немцами большое?
— Может, и бывает километров пять... — сказал полковник.— А что такое пять километров для летчика? Даже десять? Видно же все! И тех и наших! — А облака бывают между ними?
Я задавал всякие вопросы и чувствовал, что это вызывает досаду, как попытка уклониться от прямого ответа.
Но мне надо было разобраться основательно, чтобы отвергнуть необоснованные претензии. Сам я не зная ни одного случая, когда истребители 303-й дивизии видели бы немецкие бомбардировщики над нашим передним краем и не атаковали бы их. [226]
— Ну, бывает, найдет облачко-другое, — заметил полковник, не понимая важности такой детали. — Но мы-то видим и наших и тех!
— А как вы их видите? — задал я последний вопрос.
— То есть что значит "как"? Поднимай голову и смотри, пока не надоест... Когда он воет (полковник имел в виду пикирующий бомбардировщик Ю-87), тут хочешь не хочешь, а увидишь. Он еще только со своего аэродрома взлетает, а я его, сукина сына, уже слышу, — невесело усмехнулся командир наземной части.
— Значит, — говорю, — вы сначала слышите, а потом видите?
— Конечно.
— Ну вот, — сказал я, — а летчик-истребитель, кроме гула мотора, не слышит ничего. Даже разрывов снарядов, которыми по нему бьют, не слышит!..
Полковник был немало удивлен. Как многие люди, далекие от авиации, он никогда не задумывался об этом. Наш разговор привлек внимание, и я подробно пояснил, что видит летчик, находящийся в кабине самолета. Только видит, но не слышит. Объяснил, в чем заключается ограничение в секторе обзора, объяснил, что когда самолеты идут параллельными курсами, да еще в неважную погоду, да на разных высотах, и при этом между ними болтается "облачко-другое", то летчик тут абсолютно ни при чем: увидеть противника в таких условиях часто бывает просто невозможно. Хотя с земли действительно видно и тех и других. Я вспомнил, сколько раз в сорок первом году наши летчики искали противника в воздухе в те минуты, когда он разносил наш аэродром. И мы почти видели хвост последнего взлетевшего истребителя и ничего не могли сделать, чтобы навести летчиков на немцев...
Больше того, летчики тогда настолько привыкли к тому, что они ничего не слышат, что сама информация, поступающая по звуковым каналам, а не по зрительным, мешала им, выводила из равновесия, дробила внимание. Не сразу и не просто осуществлялся этот не столько технический, сколько психологический переход летчиков к беспрерывному использованию радиосвязи в воздухе, и немалых трудов всем авиационным командирам стоила эта перестройка. Но это произошло — в середине, скорее даже, во второй половине сорок третьего года. А до тех пор приходилось выслушивать иногда и неоправданные упреки, хотя мне были понятны чувства тех людей, которые видели наши самолеты с земли и [227] не могли объяснить себе, почему истребители не вступают в бой.
http://militera.lib.ru/memo/russian/zaharov/05.html
Захаров Георгий Нефедович
Я — истребитель
В целом же, то что в тот момент в Крыму у немцев сложилась сложная ситуация с авиацей, отмечено даже у Манштейна:
К тому же совершенно плоская, покрытая только травой солончаковая степь не предоставляла наступающим ни малейшего укрытия. Господство же в воздухе принадлежало советской авиации. Советские бомбардировщики и истребители непрерывно атаковали всякую обнаруженную цель. Не только пехота на переднем крае и батареи должны были окапываться, нужно было отрывать окопы и для каждой повозки и лошади в тыловой зоне, чтобы укрыть их от авиации противника. Дело доходило до того, что зенитные батареи не решались уже открывать огня, чтобы не быть сразу же подавленными воздушным налетом. Только когда армии был подчинен Мёльдерс с его истребительной эскадрой, ему удавалось очистить небо, по крайней мере, в дневное время. Ночью и он не мог воспрепятствовать воздушным налетам противника. [231]
http://militera.lib.ru/memo/german/manstein/09.html
фон Манштейн Эрих von Manstein Erich
Утерянные победы