Главарь назгулов въезжал в город. За спиной надвигавшегося черного
вестника смерти полыхало багровое зарево. Главарь назгулов въезжал под
своды, куда от века не ступала вражеская нога, - и защитники Минас-Тирита
опрометью разбегались.
Лишь один не отступил перед ним. На площади за Вратами безмолвно
дожидался неподвижный всадник - Гэндальф на Светозаре: во всем Средиземье
только этот конь мог вынести смертный ужас, подвластный Саурону, и он стоял,
точно каменное изваянье Рат-Динена.
- Сюда тебе входа нет, - промолвил Гэндальф, и огромная тень застыла. -
Возвращайся в бездну, тебе уготованную. Ступай назад, и да поглотит
кромешная тьма тебя вместе с твоим Владыкою. Прочь отсюда!
Черный Всадник откинул капюшон, и - о диво! - был он в короне, но без
головы, лишь красные языки пламени вздымались между могучими плечами. И
незримые уста изрыгнули злорадный хохот.
- Глупый старик! - сказал он. - Глупый старик! Нынче мой час. Не узнал
в лицо свою смерть? Умри же, захлебываясь проклятьями!
Он высоко поднял меч, и огонь сбежал по клинку.
Гэндальф не шелохнулся. И в этот самый миг где-то в городском дворике
прокричал петух - звонко и заливисто, ничего не ведая ни о войне, ни о
колдовских чарах, - прокричал, приветствуя утро, разгоравшееся высоко в
небесах над сумраком побоища.
И будто в ответ петушьему крику издали затрубили рога, рога, рога.
Смутное эхо огласило темные склоны Миндоллуина. А большие северные рога
трубили все яростней. Роханцы подоспели на выручку.
