От Елисеенко Алексей Ответить на сообщение
К All
Дата 08.07.2008 19:03:26 Найти в дереве
Рубрики Загадки; 1917-1939; Версия для печати

Легкая загадка - угадать автора текста

Конечно имеет место пропаганда, но есть поучительные моменты

Была ночь на 11 июля. Все данные говорили за то , что в эту ночь Иркутск должен быть взят чехословаками.
Помню, я не ложился спать, сидел в темноте, у открытого окна, в своей комнате и прислушивался к тому, что творится в городе. Не раздадутся ли вот-вот выстрелы. Как нарочно, повсюду царила мертвая тишина. Изредка протарахтит где-то большевистский автомобиль, залают собаки, и снова станет тихо. В двухэтажном доме нас всего четверо — я, моя больная жена, сестра милосердия и хозяйка. Женщины тоже не спят и прислушиваются.
Часа в два ночи раздался оглушительный взрыв, подобного которому я еще никогда в жизни не слыхивал. Взрыв, казалось, потряс весь город. Первая мысль была: большевики что-то взрывают, значит, покидают город. Потом я узнал, что были взорваны пороховые погреба за станцией Иннокентьевской, более 10 верст от города. Прошел еще томительный час или два — и снова два оглушительных взрыва. Это большевики взрывали железный мост через реку Иркут.
Затем вновь водворилась тишина и продолжалась до утра, когда засияло солнце и по городу обозначилось некоторое движение.
Я вышел на улицу и спросил первого прохожего:
— Что делается в городе?
— Большевики удирают, — услышал я долгожданную новость.
— Куда?
— К вокзалу, через Ангару.
— Значит, их в городе уже нет?
— Кажется, еще есть немного...
Спустя некоторое время в городе загремела ружейная перестрелка, послышалась трескотня пулемета.
Я немедленно отправился узнать, в чем дело. Разведка моя показала, что конные анархисты, остававшиеся еще в городе, сейчас разоружают милицию, которая отстреливается.
Было ясно, что городу угрожают грабежи и анархия. Я ждал, что в этот опасный момент должна выступить военная организация, но ее что-то не видно и не слышно. Время идет. Перестрелка продолжается. Народ с взбудораженными лицами толпится на перекрестках улиц. Ждут новостей.
Только часов в десять утра я услышал дружное «ура». Смотрю, бегут по улице человек пять военных с винтовками за плечами, радостно машут фуражками в ответ на приветствие прохожих. Итак, значит, организация выступила, и теперь порядок будет водворен.
Большевики оставили Иркутск, не приняв боя с чехословаками; но в тот момент они, однако, еще держали за собой Глазковское предместье города, чтобы создать прикрытие спешно уходившим на восток, один за другим, эшелонам. Отходящие поезда подвергались ружейному обстрелу из города, из предместья раздавались ответные выстрелы. Пули изредка перелетали по городу, но это нисколько не пугало горо-жащ в неописуемом волнении и радостном возбуждении ожидавших вступления в город освободителей-чехословаков.
Днем, часа в два, направляясь к Большой улице, где было главное скопление публики, я услышал громкое и радостное «ура» и увидел, как полетели в воздух цветы, шляпы, фуражки. Я бросился туда — по улице ехали тихим, медленным шагом кавалеристы, большей частью молодые люди с ч загорелыми, обветренными лицами, весело теперь улыбавшимися на шумные приветствия толпы.
Это был незабываемый миг: счастье сияло на всех лицах, многие не сдерживали слез, катившихся по щекам, целовались, поздравляя друг друга с освобождением от тяжелого ига...
Сейчас же стало известно, что первым вступил в город конный отряд атамана Красильникова, подошедший со стороны Якутского тракта. Появление русских белых сил явилось неожиданностью как для меня, так и для всех, кто вместе со мной встречал прибывающие войска. Было чрезвычайно отрадно и радостно узнать, что нашими освободителями являются не одни только чехословаки, но и русские.
К вечеру, уже в темноте, в город вошли чехословацкие войска и отряд добровольцев-сибиряков.
Кто-то уже подумал об угощении для прибывших героев-освободителей: из дома в дом ходили сборщики, собирая припасы. Кто давал хлеб, кто бутылку молока, жареное мясо, сахар, чай.
Перестрелка к ночи затихла. Город был окончательно освобожден, большевики ушли к Байкалу.
Утром 12 июля Иркутск являл картину большого оживления. Это так ярко контрастировало с тем, что было здесь еще недавно, в пору «осадных дней». В этот день я впервые увидел чехословацких солдат, которые маршировали по улицам города в боевом снаряжении стройными, тесными рядами. За время революции я привык видеть расхлябанных русских солдат, шлявшихся разболтанным шагом, в неряшливом виде, и появление теперь чехословаков, тщательно экипированных, умеющих держать красивый строй, весьма импонировало жителям города.
Отрадное впечатление производили сибиряки-добровольцы отряда генерала Пепеляева. Это были молодые, большей частью интеллигентные люди. Среди них было много студентов или воспитанников средних учебных заведений. Я познакомился на улице с двумя добровольцами, уроженцами Алтая, пригласил их к себе обедать, и здесь в оживленной беседе узнал подробно об их наступлении на Иркутск.
Добровольцы не носили погон, но имели бело-зеленые нашивки — знак того, что они являлись солдатами Правительства автономной Сибири. Революционная действительность давала сибирским областникам больше, чем они смели мечтать: они имели теперь свою собственную армию, с бравым командиром генералом Пепеляевым во главе.
Бродя по улицам города и наблюдая его праздничное оживление, я зашел, между прочим, в помещение Городской управы. Здесь было много народу. В думском зале происходила подписка на нужды Сибирской добровольческой армии. Я подошел к столу, где лежал подписной лист, и, вручив дежурившему у стола десять рублей, записал эту сумму в лист. Вслед за мной на листе расписался известный в Иркутске подрядчик-строитель Ж-в, считавшийся в то время миллионером. Я видел, что он подписал столько же, сколько и я, т.е. десять рублей, и не поверил своим глазам. Вот они, сибирские Минины, невольно подумал я: как щедро они жертвуют на борьбу с большевизмом, от которого им только что помогли избавиться эти же самые добровольцы... Я не мог не вспомнить тогда, что не так еще давно подрядчик этот был арестован большевиками по обвинению в спекуляции, сидел в Иркутской тюрьме и был освобожден только после внесения залога, вернее, выкупа, в сумме нескольких сот тысяч рублей...


Свобода лучше, чем несвобода (Д.Медведев)