От Фельдмаршал Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 04.07.2005 09:54:05 Найти в дереве
Рубрики WWI; Версия для печати

Русское офицерство и книга

Всем здравия желаю!

Если кому-то интерсно, в продолжение темы ниже помещен кусок из монографии, проливающий некоторый свет на особенности книжных пристрастий офицеров Русской армии в начале ХХ в.

Круг чтения офицеров на рубеже XIX—XX веков.

Рост количественных показателей выпуска книг и брошюр, характерный для второй половины XIX — начала XX века, закономерно обращает внимание исследователей к чтению, как особой социокультурной практике, посредством которой происходит «взаимодействие книги или иного текста как с традиционными коллективными ритуалами, так и с бытовыми поведенческими нормами» [133].
По мере расширения тематики военных изданий и увеличения их числа в военных библиотеках чтение становится не только средством повышения образовательного уровня офицеров, но и механизмом усвоения ими бытующих в обществе представлений, культурных и нравственных норм, а также традиций своей социальной группы. По утверждению М.Н. Куфаева, в динамике читательского процесса «видимые знаки книги... являются социальными жестами, выработанными в человеческом коллективе и привитыми его традицией» [134]. Анализ чтения книг и периодических изданий офицерами русской армии позволяет проследить культурные сдвиги и эволюцию ценностных ориентации, которые происходили в офицерской среде на рубеже XIX—XX веков.
Следует отметить, что вопрос об офицерском чтении был весьма актуален в печати тех лет. На страницах военных изданий активно обсуждались проблемы, связанные с функциями военных библиотек и вопросами их комплектования, ролью книги в самообразовании офицеров и заполнении их досугу Подтверждением тому являются некоторые названия статей из военных журналов: «Чтение в офицерской среде» (Братская помощь. 1909. №5), «Несколько слов об офицерских полковых библиотеках» (Офицерская жизнь. 1906. №9;
68
«Офицерские собрания и библиотеки» (Военный мир. 1911. № 4.), «Влияние произведений графа Льва Николаевича Толстого на умственное развитие наших офицеров и нижних чинов» (Военный сборник. 1911. №4) и др. Актуальность проблемы чтения в офицерской среде объясняется не только ее важностью с точки зрения роста культурного уровня офицеров, но и растущей озабоченностью большинства авторов снижением интереса офицеров к чтению.
Особый интерес в этом плане представляет публикация «Любопытная статистика», помещенная в трех номерах журнала «Разведчик» за 1909 год. Автор, оставшийся неизвестным за инициалами «Н. Р-р», подготовил рукопись в 1900 году, но редакция сочла возможным опубликовать ее в 1909 году, подчеркнув при этом, что «статья эта хорошо иллюстрирует вопрос об офицерском чтении, о котором много говорят в последнее время» [135]. Цель и предмет своего исследования автор определил следующим образом: «Образование, даже в области практических знаний, тесно и неразрывно связано с книгою, а потому желающий расширить свой профессиональный кругозор неизбежно должен пополнять свои знания соответственным чтением... Отсюда ясно, что правильное, вполне объективное суждение о степени стремления офицеров к специальному самообразованию возможно только на почве тщательного исследования — что именно и в каких размерах они читают» [136].
Объективность суждения и точность данных автор «Любопытной статистики» обосновывает тем, что материалы, собранные им за три года (1898—1900), взяты из библиотечных книг четырех отдельных частей, «различно расквартированных: в губернском и уездном городах, где есть соответственное общество и где офицеры могут находить много развлечений, отвлекающих от чтения, вне городов, близ еврейских местечек, в отдельных казарменных городках, т.е. при условии, когда чтение является, между прочим, и средством побороть скуку однотонной казар-менной жизни» [137]. Общее число исследуемых офицеров-читателей составило 227 человек.
Следует отдать должное скрупулезности исследователя, кото-
не ограничиваясь общими выводами, изучил чтение офицерами различной тематики в зависимости от их служебного статуса,
69
Глава 1. Книга и формирование профессиональных и нравственных качеств офицеров
продолжительности службы, уровня подготовки в военных или юн-керских училищах и даже семейного положения. Такой анализ по-зволяет видеть, что офицерство, как специфическая категория чита-телей, было очень неоднородно.
Общая статистика библиотек четырех воинских частей показывает, что в 1898—1900 годах разными группами офицеров было прочитано следующее количество книг [138]:
Читатели Число чинов Книги Всего прочитано книг '
военные общеобразовательные литературные
Штаб-офицеры 17 53 (21,8%) 19(7,0%) 198 (71,2%) 270 (6,1%)
Капитаны 32 33 (8,0%) 39(9,3%) 347 (82,7%) 419(9,5%)
Штабс-капитаны 38 107 (14,8%) 62 (8,6%) 550 (76,6%) 719 (16,4%)
Поручики 114 297 (12,4%) 222 (9,2%) 1884 (78,4%) 2403 (54,8%)
Подпоручики 26 36 (6,2%) 85 (14,9%) 448 (78,9%) 569(13,2%)
Итого 227 526 (12,6%) 427 (9,8%) 3427 (77,6%) 4380 (100%)
Следовательно, на каждого офицера приходилось в год следующее количество различных видов изданий:
Виды изданий Штаб-офицеры Капитаны Штабс-капитаны Поручики Подпоручики В среднем изданий на одного офицера
Военные книги и журналы 1,03 0,3 0,9 0,8 0,5 0,7
Общеобразовательные книги 0,3 0,4 0,5 0,6 1,1 0,6
Беллетристические сочинения 3,9 3,6 4,8 5,5 5,6 4,7
Итого 5,2 4,3 6,2 6,9 7,2 6,0
70
Из показателей, приведенных в таблицах, видно, что в среднем каждый офицер в течение года прочитывал пять — шесть книг, из которых на военные и общеобразовательные приходилось менее одной книги. Молодые офицеры больше увлекались беллетристикой. Несколько большее внимание к военным книгам у штаб-офицеров объясняется, очевидно, родом их деятельности. У других категорий офицеров интерес к военным сочинениям возрастал по мере повышения их в звании и увеличения продолжительности службы. Исключение составили капитаны, но исследователь объясняет это тем, что эти офицеры являются командирами рот, что сопряжено с постоянной занятостью их по службе и отсутствием свободного времени. Нельзя не учесть также, что у опытного командира роты такие необходимые ежедневно военные издания, как уставы, инструкции и т.п., могли быть в личном пользовании. В целом же, тот факт, что 30—40% офицеров вообще не получали из библиотек книг военной и общеобразовательной тематики, побуждал к поиску причин данного явления.
С этой целью автор статьи более детально исследовал востребованность книг данной тематики, разделив их на военные периодические издания, уставы и справочные книги, военно-учебные книги и отдельные военно-научные сочинения. Обобщенные сведения показали, сколько изданий приходилось в среднем на одного офицера в год.
Виды изданий Штаб-офицеры Капитаны Штабс-капитаны Поручики Подпоручики В среднем изданий на одного офицера
Периодические издания 0,3 0,1 0,3 0,3 0,06 0,2
Уставы и спра-вочныe книги 0,02 0,06 0,05 0,03 0,01 0,03
Военно-учебные книги 0,03 0,05 0,05 0,02 0,1 0,1
Остальные военно-литера-турные сочинения 0,95 0,1 0,5 0,17 0,33 0,37
Итого 1,3 0,3 0,9 0,7 0,5 0,7
71
Глава 1. Книга и формирование профессиональных и нравственных качеств офицеров
Из таблицы видно, что больше всего офицеры читали военно-литературные сочинения, среди которых почти половину занимала литература по военной истории (47%) и 30% приходилось на издания по общим военным вопросам. На втором месте — военные пе-риодические издания, из которых большей популярностью пользова-лись «Военный сборник» (6%) и «Разведчик» (30%). Спрос на другие военные журналы, в том числе на «Оружейный сборник», «Варшавский военный журнал», «Досуги Марса», составлял только 2%. Из числа уставов и справочных книг чаще других требовались «Наставление для полевой службы» (70%) и «Справочная тактика» Левицкого (36%) [139].
Признавая в целом «чтение офицерами всякого рода военных сочинений вполне ничтожным», автор обращает внимание на то, что больше всего военную литературу в целях самообразования читали штабс-капитаны, а затем, с увеличением продолжительности службы, интерес к книге значительно ослабевает [140]. Объясняется это тем, что наиболее образованные офицеры покидали гарнизоны, поступая в академии, а у остальных стремление к самообразованию ничем не поощрялось.
Из невоенной периодики предпочтение отдавалось историческим журналам «Русская старина», «Исторический вестник» и так называемым «толстым ежемесячникам» литературно-политического содержания: «Вестник Европы», «Русский вестник», «Русская мысль», «Наблюдатель», «Неделя», «Русское богатство» и др.
По разделу беллетристики в среднем на каждого офицера приходилось по три-четыре книги в год. Судя по числу выдач из библиотек, наибольшей популярностью пользовались книги В. Немировича-Данченко и Вс. Крестовского. Из классических произведений больше читали сочинения Л. Толстого, М. Салтыкова-Щедрина, А. Писемского, И. Тургенева, Ф. Достоевского, Г. Данилевского. Наиболее читаемыми иностранными писателями были Г. Сенкевич, Э. Золя, Ю. Крашевский, Ф. Шпильгаген и В. Гюго [141]. При этом автор подметил даже такую особенность, что штаб-офицеры, поручики и подпоручики предпочитали исторические романы и повести, а капитаны и штабс-капитаны — юмористические произведе-
72
ния [142]. Анализ всех обобщенных показателей позволил автору-исследователю сделать вывод, что «размеры офицерского чтения в количественном отношении достаточно широки: от 1 книги в 2—3 года до 21 книги в год, но главный контингент читателей группируется лишь в пределах от 1 до 8 книг в год» [143].
«Любопытная статистика» вызывала живой отклик в офицерском обществе. В частности, в журнале «Братская помощь» (1909. №5) была напечатана статья «Чтение в офицерской среде», авторы которой высказали убежденность в том, что «чтение в нашей среде развито достаточно» и попытались опровергнуть некоторые положения «Любопытной статистики», которые, по их мнению, уличали офицеров в невежестве [144].
В качестве «лучшего аргумента» при этом приводились показатели последних лет, отражающие возрастание среднестатистических затрат одного офицера на выписку литературы в течение года (в рублях) [145].
Штаб-офицеры 1907 г. - 8,6, 1908 г. - 11,05

Обер-офицеры 1907 г. - 11,75; 1908 г. - 22,95


По подсчетам авторов, к концу первого десятилетия XX века годовая потребность офицера в чтении удовлетворялась в среднем 16—18 книгами [146]. При этом предпочтение отдавалось книгам исторического содержания. Спрос на книги военной тематики оставался по-прежнему низким. На долю одного офицера приходилось менее одной военной книги в год, а 30—40% офицеров совсем не читали таких книг [147].
Подобное отношение офицеров к военной литературе с конца XIХ века становится все более заметным не только в провинциальных военных гарнизонах, но и в высших кругах военного руко-водства. Так, например, по свидетельству некоторых источников, военный министр П.С. Ванновский, занимавший этот пост после Д.А. Милютина с 1881 по 1897 год, с гордостью сообщал о том, что
73
«35 лет после академической скамьи не держал в руках военной книги» [148]. Генерал от инфантерии В.Е. Флуг , анализируя наиболее типичные черты высшего командного состава армии в начале XX века, отмечал, что «в мирное время пассивность при значительной доле участия лени неблагоприятно влияла на любо-знательность и стремление к самоусовершенствованию». Нали-чием этих отрицательных качеств он объяснял тот факт, что «многие начальники (в том числе и из офицеров Генерального штаба) достигали высоких командных должностей, не прочтя со времени окончания последнего учебного заведения ни одной книги по своей специальности. Те, которые следили за военной литературой, часто делали это "постольку поскольку" для того, чтобы не прослыть невеждами во мнении своего начальства (если последнее придавало значение этому виду подготовки), для практических целей службы (например, для руководства тактическими занятиями) и по другим подобным соображениям» [149].
Поражение России в русско-японской войне не изменило коренным образом отношение офицеров к самообразованию и военной литературе. Этот факт с сожалением констатировал В. Березовский. В статье «Интерес к военной литературе» он отмечал: «Последняя война, помимо массы других дефектов, доказала также нашу неосведомленность в том, что нового дала военная литература... На полях Маньчжурии усмотрели новое там, где было лишь воспроизводство на практике тех идей, которые давно уже разработаны военной литературой» [150]. Тем самым офицер-издатель, хорошо знавший военное дело и имевший боевой опыт, указывал на последствия пренебрежительного отношение офицеров к чтению военных изданий. Далее В. Березовский писал: «Кончилась война, боевой экзамен мы выдержали плохо а потому, казалось бы, нас должна была обуять жажда пополнить пробелы и усердно заняться чтением и ознакомлением с военной литературой. На самом деле некоторый прогресс в этом
74
отношении заметен, но далеко не в такой мере, как следовало бы ожидать» [151].
Мнение известного военного издателя находит подтверждение в публикациях армейских офицеров. Так, Е.И. Мартынов*, командовавший в годы войны 1904—1905 гг. полком, а после войны бригадой, в своей работе «Из печального опыта русско-японской войны» (СПб., 1907), характеризуя отношение офицеров к самообразованию, отмечал, что «за единичными исключениями военной наукой никто не занимается, никто ничего не читает, ни за чем не следит...» [152].
Изучая причины столь низкого спроса на военные издания, публицисты тех лет, наряду со служебными проблемами и личными качествами офицеров, указывали на скудость военного книжного рынка, который «так мал и неинтересен, что с трудом привлекает к себе читателей» [153]. Те книги, которые могли бы заинтересовать военных читателей, были запрещены к изданию по соображениям секретности. Примером тому назывались записки бывшего главнокомандующего генерала А. Куропаткина «Итоги войны». Для российского читателя, в том числе для офицеров, они были практически недоступны, в то время как без ограничений выпускались немецкими и американскими издателями.
Не дошла до читателей и брошюра присяжного поверенного Павла Брюнелли «Ограбленная армия», напечатанная в 1910 году 3-тысячным тиражом и уничтоженная по постановлению Санкт-Петербургского окружного суда. Комиссия по делам печати, возбудившая судебное преследование, усмотрела в действиях автора признаки преступления, которые сводились к тому, что «на протяжении всей этой брошюры замечается враждебное отношение автора ко всей корпорации офицеров Генерального штаба, к нашему военно-
75

учебному ведомству, системе обучения в кадетских корпусах и в академиях, особенно в Академии Генерального штаба» [ 154]. В материалах дела отмечалось, что изложенные в брошюре факты о низком уровне подготовки офицеров, хамстве, банкротстве науки и пр. имели место в армии. Причина преследования автора и уничтожения тиража заключалась в том, что изложены эти факты были в очень резкой форме.
Отношение к чтению было одним из факторов, характеризовавших уровень образованности офицеров и их «умственные запросы» к концу первого десятилетия XX века. По данным, «проникшим в печать и никем не опровергаемым», Академия Генерального штаба признавала, что офицеры на предварительном письменном испытании в 1907 году показали «в большинстве случаев малые познания во всех предметах и безграмотность, слабое общее развитие, неумение мыслить и рассуждать» [155]. Почти ежедневно печать констатировала то «умственную спячку», то «апатию», то «равнодушие» офицеров к самообразованию и несению прямых обязанностей службы [156].
В одной из статей «Военного сборника» за 1909 год в качестве примера был приведен «список общелитературных произведений, которые были желательны офицерам одного из полков к выписке в качестве новых на 1908 год». Список был объявлен в приказе по дивизии и пестрел заглавиями: «Бес-девка», «Дневник горничной», «Дневник падшей женщины», «Красавец Фернанд» и т.п. Книг подобной «дегенератной литературы» предлагалось приобрести на сумму до 200 рублей. При этом на приобретение военной литературы определялось всего 17 рублей [157].
Вместе с тем, критически оценивая через призму чтения уровень умственного и культурного развития офицеров русской армии начала XX века, нельзя не принять во внимание точку зрения русских военных эмигрантов, изложенную в работе «Российские офицеры» (Буэнос-Айрес, 1959). Авторы этой публикации сопоставили «духовный облик офицерства» с «умственным и этическим складом» других слоев российского общества и таким образом попытались опровергнуть мнение об офицерах «как о недоучках, которых нельзя
76
удостоить включения в интеллигентский слой граждан». «Называть офицеров неучами, — писали они, — значит клеветать. Если называть их неучами, то совершенными невеждами надо считать чиновничество, финансовых и промышленных служащих и все купечество вместе с промышленниками, ибо в этих общественных группах даже среднее образование было не очень распространено... Не было слышно, чтобы при банке или при правительственном учреждении существовала библиотека, а при каждом полку, артиллерийской бригаде непременно была библиотека, содержавшая не только все русские военные журналы и газеты и множество русских военных книг, но и немало французских и немецких военных изданий, а также книги беллетристические и научные. И эти библиотеки не стояли лишь для украшения офицерского собрания, они давали материал для докладов, которые офицеры делали в присутствии всех офицеров части» [158].
Противоречивость приведенных выше оценок объясняется наметившимся в начале XX века расслоением офицерского корпуса и изменением его социальной структуры вследствие ухода из армии значительного числа кадровых офицеров, воспитанных на лучших традициях русского офицерства, и пополнения офицерских рядов представителями мещан, мелких служащих, крестьян, духовенства и иных сословий, ранее не являвшихся базой Для подготовки офицерских кадров. После поражения России в войне с Японией эту тенденцию, в силу ее нарастания, стали рассматривать как опасную для армии. В 1908 году известный военный публицист М. Меньшиков констатировал: «Неудержимо бегут из армии, и бегут не худшие, а лучшие элементы. Остаются лишь те, у которых нет ни достаточного образования, ни таланта, чтобы найти себе хлеб в отставке. Бегут самые энергичные и трудоспособные... Уже теперь на офицерские места приходится назначать не офицеров» [159]. Падение престижа военной службы закономерно влекло за собой снижение интереса к литературе военной тематики.
Всплеск патриотических настроений в обществе и в армии с началом Первой мировой войны на некоторое время поднял опрос на издания военной, военно-исторической тематики. «Известиях книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф
77
по литературе, наукам и библиографии» отмечалось «сильное тяготение читательской публики к той книге, которая так или иначе трактует или напоминает войну. Вследствие этого значительно возрос спрос на книгу исторического содержания. <...> Вспомнили про Загоскина, Лажечникова и им подобных. Но книга, имеющая непосредственное отношение к нынешним событиям, является самой ходкой. Она пользуется спросом даже в том случае, если ее нельзя назвать высокопробной» [160].
В офицерской среде интерес к книге в годы войны определялся, в основном, прапорщиками «ускоренного производства», которые восполняли массовую убыль кадровых офицеров на фронте. Большинство этих прапорщиков были по своей сути и мировоззрению совсем не военными людьми, они не обладали ни достаточным военным образованием, ни офицерской идеологией. В марте 1917 года газета «Русский инвалид» писала: «...3/4 офицеров состоят сейчас из прапорщиков, вышедших из народа. Кто эти прапорщики?.. Это студенты, сыновья крестьян и ремесленников, мелких чиновников» [161]. Состав офицерского корпуса изменился настолько, что утратил свою социальную специфику. Это отразилось и на читательских запросах офицеров. Из действующей армии приходили запросы на беллетристику, «легкую» литературу для чтения [162]. Офицеры, попавшие в плен, через Лондонский комитет книгоснабжения военнопленных обращались в Московский городской комитет с просьбой о присылке «исключительно научных книг... по логике, психологии, философии, государствоведению, естествознанию, физике, математике и астрономии» [163].
Приведенные факты дают основания признать справедливой точку зрения В.Л. Кожевина, что «некорректно переносить образы мышления и поведения, характерные для кадрового офицерства императорской армии, на весь офицерский корпус, в большинстве своем представленный офицерами военного времени» [164].
В целом, анализ читательских потребностей офицеров русской армии конца XIX — начала XX века показывает, что основными факторами, определяющими интерес офицеров к литературе той или иной тематики, являлись: социально-политические изменения в стране, качество военной школы и уровень образований
78

приверженность военным традициям, эволюция ментальности офицерства как обособленной социальной группы.
Исследование роли книги в формировании профессиональных и нравственных качеств офицеров русской армии значительно расширяет представления об уровне культурного развития этой социальной группы. С созданием в России армии и офицерского корпуса книга становится значимым фактором военной культуры. Именно уровень культуры позволял русскому офицерству принадлежать к элите российского общества.
Востребованность книги в офицерской среде объясняется не только желанием офицеров к удовлетворению потребности в чтении. В процессе развития военного дела книга становится элементом самостоятельного военного творчества для выдающихся военачальников и талантливых военных ученых. Их новаторские идеи, нашедшие отражение в научных трудах и воинских уставах, инструкциях и наставлениях, играли определяющую роль в эволюции отечественной науки и практики.
Воспитательная функция книги заключалась, прежде всего, в формировании комплекса нравственных качеств, главными из которых были патриотизм, воинский долг и офицерская честь. Профессиональные и нравственные качества, выдержавшие испытание временем, составляли основу традиций русского офицерства. Книги, вобравшие на своих страницах суть и содержание этих традиций, являются до настоящего времени их носителями и связующими звеньями между поколениями офицеров.
79

Лютов С.Н. Книга в русской армии (конец XVII – начало XX века). – Новосибирск, 2001.