|
|
От
|
Kalash
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
19.06.2007 01:04:55
|
|
|
Рубрики
|
WWII;
|
|
Саласпилс. Информация.
Перенесено с сайта Guns.ru
Саласпилс - лагерь уничтожения людей. Относился к числу образцовых фабрик подавления и уничтожения личности. В него поступали узники не только из Латвии, но и из Франции, Чехии, Польши, антифашисты из Германии. Он также стал центральным лагерем для восточных оккупированных территорий (Остланд). Находился в 18 километрах от Риги с октября 1941 года до конца лета 1944 года.
Наиболее печальную известность этот лагерь получил из-за отдельного содержания детей, которых затем стали использовать для отбора крови для немецких раненных солдат. Ежедневно, у каждого ребенка забиралось до полулитра крови, вследствии чего дети быстро погибали. Это не был лагерь уничтожения, такой как Майданек или Освенцим, с газовыми камерами для одновременного убийства большего числа человек, и крематориев для сжигания трупов с заранее просчитанной производительностью, так называемых 'фабрик смерти'. Но в него люди посылась только с одной целью - чтобы они умирали мучительной смертью.
Способы убийства людей в Саласпилсе:
Данными экспертизы и свидетельскими показаниями констатируются факты следующих способов истребления людей:
-Нанесение смертельных травм тупыми, твердыми предметами
-Голодание, которое в короткий срок вызывало истощение и приводило к смерти, наряду с этим немало жизней унесли инфекционные заболевания.
-Отравление больных детей и взрослых мышьяком
-Впрыскивание различных веществ (в основном - детям)
-Проведение операции без обезболивания (в том числе по ампутации конечностей)
-Частое выкачивание крови вплоть до наступления смерти (только детей)
-Применение огнестрельного оружия
-Массовые расстрелы
-Пытки
-Смерть от рваных ран, нанесенных собаками охраны, которая натравливала их на узников
-Тяжелый изнуряющий бесполезный труд (перенос земли с место на место), сопровождаемый избиениями
-Тяжелый физический труд, дополнительно сопровождаемый взятием крови (каждый раз до состояния обморока)
-Казнь через повешение
-Смерть в специальных газовых камерах, установленных в автомашинах
-Закапывание заживо в землю (показания узников, что подтверждается заключением судебно-медицинских экспертов от 12 декабря 1944 года)
-Убийство путем раздробления голов прикладами - способ, прямо предписанный инструкцией по лагерю для убийства детей 'в целях экономии боеприпасов'
Убийства детей
С матерями-узницами в лагерь дети находились недолго.
Однажды, придя с работ, матери обнаруживали, что детей нет.
От горя одни теряли сознание, другие сходили с ума, рвали на себе одежду, бросались на проволоку и погибали, растрелянные охранником периметра лагеря.
В лагере смерти Саласпилс мученической смертью погибли не менее 7 тыс. советских детей, частью сожженных, а частью захороненных на старом гарнизонном кладбище у Саласпилса.
Подавляющее большинство из них подвергались выкачиванию крови
Третья часть из всего количества советских детей - уроженцы Придвинского края, то есть Витебщины.
Из Акта об истреблении детей в Саласпилском концлагере от 5 мая 1945 г:
'Обследовав территорию у лагеря Саласпилс в 2500 кв. м и при раскопках только пятой части этой территории, комиссия обнаружила 632 детских трупа предположительно в возрасте от 5 до 9 лет, трупы располагались слоями:
В 150 метрах от этого захоронения по направлению к железной дороге комиссия обнаружила, что на площади в 25х27 м грунт пропитан маслянистым веществом и перемешан с пеплом, содержащим остатки несгоревших человеческих костей детей 5-9 лет - зубы, суставные головки бедерных и плечевых костей, ребер и др.'
Прибытие в лагерь:
'Несмотря на зимнюю стужу, привезенных детей голыми и босыми полкилометра гнали в барак, носивший наиме-нование бани, где заставляли их мыться холодной водой.
Затем таким же порядком детей, старший из которых не достигал еще 12-ти-летнего возраста, гнали в другой барак, в котором голыми держали их на холоде по 5-6 суток.'
Выжившие после этой процедуры заболевшие дети (как и все больные заключенные) могли быть подвергнуты отравлению (мышьяком).
'..детей, начиная с грудного возраста, держали в отдельных бараках, делали им впрыскивание какой-то жидкости, и после этого дети погибали от поноса.
Давали детям отравленную кашу и кофе.
От этих экспериментов умирало до 150 человек детей в день'
'Детей грудных и в возрасте до 6 лет помещали в этом лагере в отдельный барак, там они массами умирали и заболевали корью.
Больных корью сразу уносили в так называемую больницу лагеря, где сразу купали в воде, чего нельзя делать при болезни корью.
От этого дети через 2-3 дня умирали.
Они синели, корь шла во внутрь организма.
Таким путем в Саласпилском лагере немцами было умерщвлено детей в возрасте до 5 лет более трех тысяч - это в течение 1942-1943 гг. - с 18 мая 1942 года до 19 мая 1943 года, то есть в течение одного года.'[7]
Охрана лагеря каждый день выносила из детского барака в больших корзинах окоченевшие трупики погибших мучительной смертью детей.
Они сжигались за оградой лагеря или сбрасывались в выгребные ямы и частично закапывались в лесу вблизи лагеря.
Государственная чрезвычайной комиссия 28 апреля 1945 года постановила, что 'факты этих издевательств установлены и должны рассматриваться как вполне организованные мероприятия со стороны немецких извергов, ставящих целью умерщвление Советских детей.'
Служащие лагеря
Вначале комендантом лагеря был Никельс (немец)- повинен в в убийстве и истязании людей
Комендант лагеря Краузе натравливал на людей свою собаку-овчарку
Помощник коменданта Краузе, Теккемейер - выслеживал из-за угла свою жертву и неожиданно наносил ей удар по голове дубинкой, находя в этом развлечение, причастен к убийству детей
Хеппер, помощник коменданта, причастен к убийству детей
Бергер, помощник коменданта, причастен к убийству детей
Оберштурмфюрер СС Конрадс Калейс.
С приходом фашистов стал одним из командиров добровольческого карательного отряда латышских националистов под руководством Виктора Арайса (т. н. 'команда Арайса'), был принят в СС.
В Саласпилсе служил в роте охраны периметра концлагеря.
Обвинен в убийстве узников лагеря.
Руководил опытами над детьми, испытывая на них яды врач Майзнер.
Организовывал постройку лагеря штурмбаннфюрер CC доктор Ланге, начальник гестапо г. Рига.
Устройство лагеря
Лагерь был обнесен колючей проволокой в два ряда и имел площадь в 40 гектар.
Узники помещались по 350-800 человек в бараках, рассчитанных на 200-250 человек.
Существовали детские барки, один барак для для маленьких детей (включая грудных), 'санитарный' барак (где немецкие врачи умерщвляли больных).
Суточный рацион состоял из 150-300 граммов хлеба, смешанного наполовину с опилками, и чашки супа из овощных отходов.
Рабочий день длился до 14 и более часов.
Среди заключенных была очень высокая смертность.
В следующем после постройки лагеря, в 1942 году в нем уже находились заключенные из многих стран Европы.
Советские военнопленные
Отношение немцам к советским военнопленным и условия их содержания мало чем отличались в различных лагерях.
Командование вермахта формально оправдывало это тем, что СССР не подписал Женевскую конвенцию о военнопленных.
По Женевской конвенции пологалось разделять военнопленных по национальному признаку, что мешало советскому руководству подписать этот документ.
При этом данная конвенция не отменяла подписанные ранее Гаагские конвенции 1907 и 1899 годов, подписанные и Германией и Россией.
Из Гаагской конвенции 1899 года: 'Хотя военнопленные теряют свою свободу, они не теряют своих прав. Другими словами, военный плен не есть более акт милосердия со стороны победителя - это право безоружного'.
Из конвенции 1907 года: 'население и воюющие остаются под охраной и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, законов человечности и требований общественного сознания'.
Основной же причиной сложившегося отношения к советским военнопленным являлись агрессивные устремления Гитлера и его желание увеличить немецкое 'жизненное пространство'.
Еще при разработке плана нападения на СССР он требует и добивается от своего штаба расстреливать советских военнопленных на месте, но в действительности этим занималось в основном только войска СС.
В первые месяцы блицкрига в плен попало огромное число людей, всего же за 1941 год - около 3,35 млн человек., а за все время войны 5,754 млн человек.
Во всех лагерях советские военнопленные находились на самом низу лагерной иерархической лестницы, ниже них находились только евреи, они так как и евреи находились в положении 'вне закона' для германского руководства.
В отличии от военнопленных других стран они держались на голодном, смертельном пайке и были обречены на гибель от эпидемий, вызванных энфекционными заболеваниями и голода, и были лишены возможности получить медицинскую помощь.
Раненые и больные (после нахождения в лесах и болотах) подлежали уничтожению, та же участь была уготована и инвалидам: в конце июля 1944 г. в Саласпилс привезли около 200 калек без рук и ног.
Через несколько дней их расстреляли
'В Саласпилсском лагере для военнопленных (не путать с лагерем 'Саласпилс' для политических заключенных гражданских лиц и евреев), площадью 18,82 га, люди жили под открытым небом, укрываясь в земляных норах от непогоды.
Такие норы, наподобие звериных, существовали во многих лагерях'.
Вопреки статье ? 7 Приложения 4-й Гаагской конвенции 1907 года, обязывающей воюющие страны 'обеспечивать военнопленных такой же пищей, как и свои собственные войска' советских военнопленных морили голодом.
В Саласпилсе 'встречаются трупы с вырезанными ягодицами или разрезами на боку.
Это дело рук людоедов.
Более примитивные режут ягодицы, а более изощренные надрезают бока и вытаскивают печень.
По этому поводу все время читаются строгие приказы, но людоедство не переводится'
Весной 1942 года из-за политики голода, проводимой в лагере, большая часть деревьев в расположении лагеря стояла без коры.
Одни пленные грызли кору, другие старались достать нижние ветки и ели их.
Многие 'медленно постоянно искали что-то на земле, и найденную грязь ели.
Русские военнопленные были похожи на скелеты'[16]
Всвязи с тем, что советские военнопленные снимают с себя знаки различия, Верховное главнокомандование (OKХ) издает приказ от 16 января 1942 г. об их клеймении.
В лагерях происходил обмен вещей на еду, иногда, как в Саласписком лагере кроме натурального обмена были в ходу и деньги, курс которых по психологическим причинам менялся от положений дел на фронте.
Люди не смотря ни на что надеялись попасть на волю.
В Саласпилсе богатыми людьми были моряки, захваченные в плен на острова Даго.
Они взяли с собой войсковые кассы, и их вещевые мешки были полны денег.
Пленных косили эпидемии дизентерии и тифа.
Осенью 1941 г. в Саласпилсском лагере трупы собирали в специально отведенный для этого сарай, а затем, так как сарай быстро наполнялся, три раза в день вывозили за лагерь в выкопанные рвы.
В лагере была сложена песня:
'Мертвецов по утрам таскали
В тот холодный без двери сарай,
Как обойму в порядок складали,
Для отправки готовили в рай.
Грабарям там работы хватало.
В день два раза, а часто и три
С мертвецами повозку возили
Туда где рылись глубокие рвы'
30 сентября 1941 ОКХ издает новое распоряжение о сокращении изначально урезанного рациона.
У военнопленных наступало безразличие ко всему, кроме еды, начинались психические расстройства, к чему подталкивал не только голод, но и нечеловеческие условия существования.
В аналогичных условиях такие случаи наблюдались.
Вот зафиксированный случай в 1942 г. в лагере Замостье: 'Буйных полиция расстреливала, тихо помешанные бродили по лагерю, пока не умирали сами. Было много случаев самоубийств: вешались на поясах, веревках'.
В саласпилском лагере для военнопленных погибло от голода и болезней или было убито 47 000 военнопленных
Историческая справка
Саласпилс - это система лагерей.
Согласно архивным документам, Stalag-350 - отдельно для пленных советских солдат и для командиров, находился в двух км от лагеря с гражданскими лицами - занимаемя площадь 18,5 гектар.
По немецким документам центральный лагерь имел обозначение AEL Salaspils (Саласпилсский трудовой и воспитательный лагерь) и относился к числу образцовых фабрик подавления и уничтожения личности.
Lager Kurtenhof - немецкое название Саласпилса.
Самыми первыми его узниками были граждане Австрии, Чехословакии, Польши, Франции и других оккупированных гитлеровской Германией стран, антифашисты из самой Германии.
Число иностранных евреев в 1943 году было около 20 000 человек, согласно сведетельским показаниям, оставштеся из них 5 000 были уничтожены в течении одного только месяца.
После них были уничтожено 300 русских стариков и инвалидов, которые не могли работать.
С мая месяца 1942 года в этот лагерь стали перемещать заключённых из Рижской центральной тюрьмы, советских военнопленных из других лагерей, а также мирных жителей, по малейшему подозрению в связях с партизанами ('политические').
К сентябрю 1942 года большую часть мучеников составляли латыши и русские политические заключенные.
'3 декабря 1942 года в письме командира полиции безопасности (гестапо) и СД в Латвии генерал-комиссару в Риге указано, что Саласпилсский лагерь, несмотря на официальное название, по отношению к заключенным и использованию их труда приравнен к немецким концентрационным лагерям'.
Саласпилс стал первым местом заключения для многих уничтоженных на территории Латвии евреев: 'Большинство обитателей Рижского гетто (26-27 тыс. человек) были уничтожены в ходе двух акций в Румбульском лесу 30 ноября и 1 декабря 1941-го года.
Оставшиеся в живых были помещены в так называемое 'Малое гетто', которое было ликвидировано 2 ноября 1943 года.
Выжившие в 'Малом гетто' были перевезены в концлагерь Кайзервальд в Межапарке и в Саласпилсский лагерь смерти.'
В Саласпилс на уничтожение (через расстрел) направлялись заключенные из тюрем гестапо.
В Саласпилсе содержались те литовские генералы, которые отказались создать в Литве литовский легион, который благодаря им так и не был создан.
В последний год в системе лагерей Саласпилса существовал лагерь для непокорных немецкому оккупационному режиму латышей и дезертиров Латышского легиона СС.
На уничтожение посылались бывшие представители советской власти, советские военнопленные, а также этнические русские: медсестры, учительницы, и их дети.
Это также могли быть члены семьи партизан, или жители дома, в котором партизаны переночевали.
'Весной 1943 года германские войска, отступая под уда-рами Красной Армии, поголовно угоняли с собою все насе-ление оккупированных областей Советского Союза.
В свя-зи с этим усилился приток советских детей в концлагеря и тюрьмы на территории Латвии.'
Только за март 1943 года из разных областей Совестского Союза было пригнано 20 000 человек вместе с детьми.
В конце июля 1944 г. в лагерь привезли около 200 калек без рук и ног. Через несколько дней их расстреляли
Все взрослое население заставляли заниматься тяжелым ручным трудом, у политических заключенных (в число которых входили и взрослые и дети, с территорий, где были партизаны) при этом брали кровь, чтобы истощить организм, каждый раз брали кровь вплоть до наступления обморока.
Происходящее с гражданским мирным населением и военнопленными соответствовала расовой политике, проводимой идеологом нацистской партии, рейхсминистром по делам восточных территорий (Остланд) Альфредом Розенбергом.
Фальсификация истории лагеря
После повторного обретения Латвией независисмости в 1991 году в латышской исторической науке возобладали националистические ревизионистские тенденции.
В 2005 году в Латвии при поддержке канцелярии президента США и посольства этой страны вышло издание 'История Латвии: ХХ век', ставшее одним из основных учебных пособий.
В этом учебнике истории Саласпилский концлагерь, в котором были уничтожены около 100 тысяч человек, в том числе 12 тысяч детей, назван 'исправительно-трудовым лагерем'.
Также сказано, что в подобных лагерях 'содержались преступники, дезертиры, бродяги, евреи и прочие'.
К 'прочим', по-видимому, надо относить детей, которых для экономии патронов было предписано убивать прикладами
Узница "балтийского Освенцима"
Александра Ивановна Касмынина - председатель челябинской городской организации бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Для нее слова об опасности гитлеровской идеологии наполнены очень конкретным жизненным содержанием. Жертвой фашизма Александра Касмынина стала еще в раннем детстве, оказавшись, пожалуй, в самом зловещем концентрационном лагере на территории Латвии - Саласпилсе, который называли "балтийским Освенцимом". Об издевательствах и испытаниях, которые ей пришлось там пережить, она до сих пор не может вспоминать без слез. По фашистскому сценарию ей была уготована роль смертника. Но вопреки всему Касмыниной удалось выжить...
- Когда началась война, наша семья жила в небольшой деревушке Ручево на границе Латвии, Белоруссии и России, - вспоминает она, - отец ушел воевать, а мать вместе со мной и младшим братом осталась. Деревня находилась на границе леса. Военные действия в этом районе шли с переменным успехом, и наши, и немцы посещали деревню набегами. Бывало, в один и тот же день утром приходят партизаны, а вечером - гитлеровцы. Деревня жила в беспокойном, тревожном ожидании.
Куры, кажется, и те научились распознавать немцев и бежали прятаться под печку. Немцы обычно отворачивали им головы и уносили с собой под мышкой. Кроме того, уводили коров, тащили свиней за ноги... Все точно так, как в кино потом показывали. Подавляющее большинство жителей деревни сочувствовали партизанам и как могли им помогали. Моя мама, например, пекла ночью лепешки, на следующий день я разносила их партизанам, которые возвращались с задания. Когда появлялись раненые, она рвала простыни и перевязывала их, прятала у нас во дворе партизан, если те не успевали уйти до появления немцев...
Однажды партизаны сообщили, что уходят на три дня на задание и после того, как вернутся, отправят нас, по их выражению, "на большую землю", так как здесь жить становится опасно. Вскоре, как они ушли, к нам нагрянул гитлеровский карательный отряд. На ночь к нам в дом прикрепили немца, который сказал маме: "С вами будет ошень плёхо", - и посоветовал ей потеплее одеть детей.
На следующий день рано утром всех жителей подняли по команде и кто в чем был погнали в сторону латвийской границы. Дело было в марте 1942 года, еще лежал снег, а многие были в ночных рубашках. Но на это немцы не обращали внимания. Предупредили: "Не оглядывайтесь!". Тех, кто оглядывался или проявлял малейшее неповиновение, расстреливали. То и дело раздавались автоматные очереди. Дорога до Латвии была устлана трупами. Затем нас погрузили в товарный вагон. Мы еще не знали, что нас везут в Саласпилс...
ДЛЯ СПРАВКИ. В 18 километрах от Риги во время войны немецко-фашистские захватчики организовали концентрационный лагерь, в котором за время его существования - с октября 1941 года до конца лета 1944 года - были замучены более 100 тысяч человек, в том числе 7 тысяч детей. Саласпилс был крупнейшим лагерем смерти из 23 подобных "объектов", существовавших во время Отечественной войны на территории Латвийской ССР.
Двойное кольцо колючей проволоки, через которую пущен ток, сторожевые вышки, виселицы, в центре - три ряда бараков для заключенных. Таким увидела Саласпилс пятилетняя девочка, сохранившая в памяти некоторые характерные детали пребывания в этом страшном месте.
- Первым делом нас всех, взрослых и детей, человек 800, запихали в барак, рассчитанный явно не больше чем на 300 мест, - вспоминает Александра Ивановна, - я почему-то обратила внимание, что на необтесанных дощатых нарах не было ничего - ни бумаги, ни тряпки. Было холодно и сильно хотелось кушать...
Военнопленные, бывшие здесь до нас, говорили, что выбраться отсюда практически невозможно, что лагерь "работает на уничтожение". Издевательства над заключенными здесь были нормой. Их заставляли гонять каток по территории туда и обратно до тех пор, пока они не падали обессиленными. Вовсю работала "конвейерная система" по переноске заключенными земли на носилках из одного конца лагеря в другой. Она была рассчитана на окончательное изматывание сил узников. За малейшее снижение темпа "конвейера" заключенные подвергались жестоким избиениям. Многим эта "система" стоила жизни. Людей впрягали как лошадей в телегу, и они развозили баланду для узников лагеря. Комендант Саласпилсского лагеря Краузе натравливал на людей свою собаку-овчарку, а его помощник Теккемейер развлекался тем, что выслеживал из-за угла свою жертву и неожиданно наносил ей удар по голове дубинкой.
- Мама, узнав об этом, с отчаянием говорила: "Уж лучше бы нас расстреляли по дороге". Вскоре всех снова вывели на плац. Как сейчас помню, шел снег крупными хлопьями и дул холодный, пронизывающий ветер. Три женщины и немец с собакой стали отнимать у родителей детей до 14 лет. Мама кричала только одну фразу: "Береги брата!"
Потом нас раздели и погнали голышом вкруговую к одному из бараков, в котором окатили два раза водой: один раз горячей, другой раз холодной. Вот и вся "баня". Помню, как мы оказались перед длинными столами, за которыми сидели какие-то люди в белых халатах. Они щупали мышцы, открывали рот, смотрели зубы... и в конце концов каждому выдавали бирку с номером. Тех, кто прошел "медосмотр", выгоняли на улицу, мы должны были там мерзнуть и ждать остальных.
Потом начался "карантин". Держали нас в страхе. Зайдет немец ночью и, если увидит вдруг, что кто-то не спит, начинает бить ребенка плеткой, на конце которой было что-то острое, то ли колючая проволока, то ли железка. Мог избить до полусмерти. Из барака выходить без команды не разрешалось. Говорить в присутствии гитлеровцев надо было только по-немецки. В сутки можно было сходить в туалет только два раза и т. д.
Утром нам давали "кофе" - горькую настойку из сена, а на обед - отвар из мерзлой капусты, свеклы, картофельных очисток и 150 граммов "хлеба", наполовину состоявшего из опилок. Попадались в "супе" также кусочки от лошадиного копыта с шерстью и даже подковы, иногда плавали черви. И дети вынуждены были все это есть, дабы не умереть от голода. Один раз узница, ни слова не говоря, вдруг выбила еду у меня из рук. Я удивилась: зачем она это сделала? Но, наверное, она что-то знала про нашу баланду. Потому что, проснувшись на следующий день, я увидела, что многие дети вокруг лежат мертвые. Видимо, нам что-то подсыпали в "суп", ставили на нас эксперименты. Кроме того, у нас регулярно брали кровь...
ДЛЯ СПРАВКИ. В Саласпилсе активную деятельность вели фашистские "врачи". Они проделывали над ослабленными детьми опыты - производили инъекции, добавляли в пищу различные яды. Результат во многих случаях был один: дети умирали мучительной смертью. Руководил этими "научными изысканиями" врач Майзнер. Кроме того, у истощенных детей фашисты выкачивали кровь для нужд немецких госпиталей. У каждого ребенка "врачи" выкачивали примерно по 500 граммов крови.
- До сих пор я боюсь обращаться к врачам и делаю это лишь в случае крайней необходимости, - говорит Александра Ивановна. Кстати, у многих из тех, кто все-таки выжил в лагере, дети родились неполноценными, с различными уродствами. Видимо, это были последствия опытов, которым подверглись малолетние узники в Саласпилсе.
А тогда, в лагере, я еле держалась на ногах. И, наверное, мне пришлось бы умереть там, если бы немцы в 1943 году вдруг не решили отдать детей "в рабство" местному населению. Возможно, немцы не знали, что с нами делать дальше или по каким-то причинам им стало не до нас. Сейчас я думаю, что детей отдавали хозяевам "на откорм", потому что у нас продолжали брать кровь.
После нескольких этапов купли-продажи Александра вместе с братом оказалась в доме у рижанки Станиславы Дригерт, которой было лет за 30 с небольшим. Вскоре малолетний брат умер мучительной смертью - сказались бесчеловечные условия содержания в лагере. Александра осталась одна на правах подневольной батрачки. Ее содержание было немногим лучше, чем в лагере.
- У двери постоянно висели березовые прутья, - вспоминает Александра Касмынина. - За малейшую, по мнению хозяйки, провинность меня били, иногда чуть ли не до потери сознания. Когда она не находила работы по дому и не знала, чем меня занять, то приказывала нарезать газеты квадратиками. На ночь часто ставили на коленки на соль или на горох. Если хозяйка уходила на весь день, то запрещала мне есть...
Однажды я увидела, как над домом низко летит самолет с красными звездами на крыльях. Выбежала на улицу, закричала: "Наши! Наши!" После этого хозяйка заперла меня в темную комнату, где я просидела целую неделю. Зная, что советские войска ведут наступление, она мне заявляла: "Если объявится мать, то я тебя отравлю или сдам обратно в лагерь!"
В очередной раз героиня этого рассказа могла погибнуть, когда немцы стали покидать Латвию.
- Нас с хозяйкой погрузили в грузовую машину и куда-то повезли. Может быть, нас хотели увезти на работы в Германию, а может быть, со злости убить. Потом я узнала, что в этот день фашисты утопили в Даугаве три парохода с детьми. Но, к счастью, началась бомбежка. В суматохе мне удалось убежать обратно в Ригу.
Когда я увидела, как наши войска входят в город, а это было в октябре 1944 года, то подбежала к строю солдат, бросилась одному из них, совершенно мне незнакомому, на шею, обняла его и беспрестанно повторяла: "Папочка, миленький, родненький, забери меня отсюда!"
Матери Александры, которая прошла через несколько концлагерей, в конце концов удалось бежать. Когда она, уже после окончания войны, разыскала свою дочь, то та ее... не узнала. Сказались симптомы "лагерной болезни", вызванной долгим нервным перенапряжением, страхом, последствиями избиений. Еще долго Александра звала свою маму исключительно на вы.
Родную деревню немцы сожгли, поэтому возвращаться было некуда. Александра Касмынина почти полвека прожила в Риге. Вышла замуж, несмотря на подорванное здоровье, родила двух сыновей. Неутомимая по натуре, она активно занималась общественной деятельностью, была в руководстве Латвийского отделения Союза бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей. Свой долг она видела в том, чтобы рассказывать о массовых жертвах фашизма, не допустить его возрождения. Об этом она говорила даже ... в самой Германии, куда была приглашена на международную встречу заключенных концлагерей.
Судьба распорядилась так, что бороться с фашизмом она стала на новом историческом этапе в начале 90-х годов.
- В это время в Латвии рассматривался вопрос о лишении льгот жертв фашизма, - рассказывает с возмущением Александра Ивановна. - Вместе с тем активизировались бывшие "лесные братья", помощники эсэсовцев. Более того, многие из них стали претендовать на льготы. Это что же получается: они будут получать льготы вместо меня? Я решила: такого не должно быть.
Касмынина обращается в правительство с просьбой выделить деньги на ремонт мемориала в Саласпилсе, выступает в газетах и на телевидении, участвует в политических маршах и демонстрациях и даже пытается разоблачить некоторых из "лесных братьев", маскирующихся под жертвы фашизма, правдами и неправдами добывая соответствующие документы.
Такая ее активность не прошла незамеченной. Ей позвонили домой поздно вечером:
- Мы вам скоро памятник поставим...
- Вы поставьте памятник узникам, а мне не надо, - не поняла она.
- Нет, мы лучше тебе...
Однажды крепкий парень сбрасывает ее с лестницы около ее дома. Муж стал ругаться: "Тебя же убьют!"
- Потом меня вызывает командующий Прибалтийским военным округом, - рассказывает Александра Ивановна, - и говорит, что по соображениям личной безопасности мне лучше бы уехать из Латвии.
- Куда же мне ехать? - спрашиваю я, - все родственники у меня здесь. На родине деревня сгорела еще во время войны.
- Куда захотите, туда и поедете, - отвечает он, - мы напишем ходатайство в администрацию области с просьбой предоставить вам жилье в связи с угрозой жизни здесь.(Позже такое письмо было направлено в Челябинск Российским посольством в Латвии. - Авт.)
- А я поеду туда, где нога моя не ступала, - вдруг решила я, - вот, например, в Челябинскую область...
Вскоре местная администрация принимает решение о выделении Александре Касмыниной двухкомнатной квартиры в Златоусте, где они жили вместе с мужем и мамой. Через день после получения контейнера из Латвии семья получает трагическое известие: в Риге убит младший сын, которому шел 21-й год.
- У меня не было никаких прямых доказательств, что его убийство - это не нелепая случайность. Но, может быть, это и есть та расправа, которой угрожали мне? - с горечью размышляет Александра Ивановна.
Из Златоуста она с мамой перебралась в Челябинск. Муж хотел было вернуться на родину. Но супруга его не поддержала, категорически отказавшись ехать. И он уехал один.
Тяга к активной общественной жизни не покинула Александру Ивановну и в Челябинске. Она возглавила городскую организацию бывших малолетних узников фашистских лагерей, сотрудничает с Международным союзом узников. Договорилась о создании в городе музея в школе ? 75. Она считает, что нынешние школьники мало знают правды о фашизме и его жертвах. А ей есть что рассказать...
И есть за что бороться.
- Я, например, считаю, что той компенсации в размере 50 марок, которую я получила за свою инвалидность, возникшую вследствие пребывания в лагере Саласпилса, явно недостаточно, - считает Александра Ивановна. - Этого не хватит даже на лекарства. Мы не требуем сверх того, что нам положено и должно быть возмещено. Нельзя забывать и о таком факте: из семи с половиной иностранных рабочих - невольников, занятых в народном хозяйстве Германии, почти пять миллионов являлись выходцами из СССР. Созданный ими совокупный продукт в несколько раз превышал расходы на их содержание. Использование рабского труда на территории Германии позволило получить за период войны около 70 миллиардов общей прибыли, что равнялось годовому национальному доходу страны в мирное время. Жестокой эксплуатации подвергались узники концлагерей. В безоговорочном порядке изымались личное имущество, драгоценности, деньги. Не говоря уже об общих масштабах преступлений и тяжести потерь, понесенных СССР во время войны. Поэтому я считаю, что и сегодня мы вправе ставить вопрос о продолжении выплат компенсаций. Соответствующее письмо от имени Международного союза узников было направлено германской стороне в январе этого года. Я его полностью поддерживаю.
Другая проблема, уже внутрироссийская, связана с появлением лжеузников. Так называют людей, которые на самом деле не были в концлагерях, но пытаются получить соответствующие документы, дающие право на льготы. Александра Ивановна видит одну из своих задач в борьбе за чистоту рядов. "Отсюда и рождается миф, что, дескать, льготников стало слишком много, всех не обеспечишь. Я убеждена, что моральное право на социальную защиту имеют только те люди, которые действительно прошли через ад концлагерей. Если ты не был там, надо честно об этом сказать, а не пытаться сделать на этом деньги".
С гордостью Александра Касмынина говорит о том внимании, которое оказывается бывшим малолетним узникам в Челябинске городскими властями и предпринимателями. Так, например, в этом году глава города Вячеслав Тарасов подарил организации видеокамеру, а Сергей Бухдрукер по случаю Международного дня узников, который отмечается 11 апреля, организовал праздничное чаепитие.
Мы долго беседовали с этой хрупкой и совсем не старой женщиной (ей за 60 с небольшим), и я пытался понять, что же дает ей силы пережить все потрясения, которые ей преподносила жизнь. И наконец мне стало ясно: она же ни на что не жалуется! Ни на правительство, ни на маленькую пенсию, ни на свою судьбу.
В этом, наверное, и есть неиссякаемый источник оптимизма. И последняя радостная для героини нашего рассказа новость. Недавно Александра Ивановна во второй раз вышла замуж. Супруг, живущий в Челябинске, - тоже бывший малолетний узник немецкого концлагеря.
http://www.chelpress.ru/newspapers/vecherka/archive/07-05-1999/1/2.DOC.shtml
http://www.chelpress.ru/newspapers/vecherka/archive/07-05-1999/2/1.DOC.shtml
Ольбик Александр Степанович
Из детства - в концлагерь
ИЗ ДЕТСТВА - В КОНЦЛАГЕРЬ
О судьбе двух маленьких узников саласпилсского лагеря смерти
- Не надо плакать...
- Это не я плачу, это душа моя плачет...
В квартире Валентины Васильевны Пучковой царит удивительная просветленность.
Кажется, она исходит от только что выпавшего за окном, снега.
А может, не в нем причина: возможно, просветленность эта - суть душевного, состояния хозяйки дома? Валентина Васильевна, чтобы сдержаться и не дать волю слезам, старается отвлечься. Она встает из-за стола и подходит к шифоньеру, откуда извлекает альбом с фотографиями, старые конверты с вложенными в них листами бумаги. Это семейный архив - драгоценней вещи в доме, пожалуй, и нет.
Рассматриваем пожелтевшие фотографии. На одной из них изображен мальчуган в белой рубашке, в темных на помочах штанишках. Четырех-пяти лет.
Он стоит, у освещенной солнцем стены дома, и, если повнимательнее приглядеться, можно заметить, насколько тонки и искривлены его ноги - следы тяжелой формы рахита.
- Это младший, Шурик, - комментирует Валентина Васильевна. - Он тогда только начал ходить.
На другой фотографии двое мальчиков. И снова комментарий: "Рядом с Шуриком - его брат Витя. Он немного старше, и в концлагере он был покрепче Шурика".
Однако как все относительно в этом мире: покрепче - это значило, мог самостоятельно кое-как передвигаться по загородке, в одном из бараков Саласпилса. Когда приходил "тот, кто брал шприцем, кровь", Витя не выдерживал - падал в обморок. Мальчик приходил в себя, когда человека в белом халате в загородке уже не было. Его лицо (круглое, красное) впилось в память на всю жизнь.
Когда и как все это началось? Каким непостижимым образом вплелись ниточки судеб двух белорусских детей в судьбу этой русской женщины, прикрывшей собой смертельно измученных, донельзя беззащитных существ?
Валентина Васильевна вспоминает: "И до войны и во время нее я работала на Рижском фарфоровом заводе штамповщицей. Однажды среди женщин разнесся слух, что в Саласпилсском концлагере появилось много детей - больных, истощенных. Стали думать, как их оттуда вызволить..."
Попытки женщин напрямую связаться с комендатурой лагеря ни к чему не привели.
Попытались через посредников убедить фашистов передать какое-то количество детей населению.
И вот, в апреле 1943 года, уже после Сталинградской битвы, лагерные палачи согласились освободить несколько десятков советских детей.
Дело было, разумеется, не в том, что изуверская машина уничтожения вдруг устала и начала работать с перебоями...
Нет.
В том "жесте милосердия" был свой циничный расчет: поскольку доведенные до крайней степени измождения маленькие узники, все равно не могли больше служить донорами, от них решили на время избавиться.
Их отдавали на откормку, как скот, чтобы затем снова их кровью снабжать, полевые госпитали вермахта.
За годы войны из 12 000 ребятишек, прошедших преисподнюю Саласпилсского концлагеря, 7000 умерли там от голода и нечеловеческих мучений.
В один из апрельских дней работниц фарфорового завода взбудоражила весть: в следующее воскресенье в рижский монастырь привезут первую партию саласпилеских детишек.
В. ПУЧКОВА:
- Перед тем как ехать туда, я попросила свою маму нагреть как можно больше воды, чтобы помыть взятого малыша. И вот с сестрой Тамарой 16 апреля 1943 года мы едем в монастырь. Навстречу нам попадались плачущие женщины с детишками на руках. Одно только название. Кости да кожа. Когда мы вошли в помещение, я увидела двух мальчиков: один из них сидел на скамейке, в одних чулочках, другой и сидеть не мог. У меньшего на лице свежая ссадина - видно, зацепили, когда сажали в машину. На шее у каждого картонная бирна и металлический круглый жетон. Раньше такие жетоны в гардеробе выдавали... Кто-то мне сказал: "Валя, слишком слабые ребята, может, подождешь другую машину?". А как я могла ждать другую машину, когда на глазах затухала жизнь? И мы с сестрой взяли детей: я меньшего, Шурика, Тамара - Витю. Оба были без кровинки, руки не держались, висели, животики большие...
Дома померили им температуру - сорок... Страшно было мыть, могли еще больше простудиться. Достали бутылку водки, смешали ее с горячей водой и стали в этом растворе их купать. Шурик не стоял на ногах, он все время падал. Когда его стали раздевать, он закричал: "Не дам, не дам - это мое!" Он думал, что у него отнимают последнюю одежку. Мама говорит мне: "Валя, бери большую подушку, клади его на нее". Я так и сделала. Когда его переодели и положили в постель, только тогда он повернул к нам голову и улыбнулся...
То, что сделала Валентина Пучкова, сделали тогда многие женщины Московского форштадта Риги. Ими двигало всесильное человеческое сострадание.
Муж Валентины Васильевны - Александр Васильевич Пучков оказать сколько-нибудь существенную помощь семье не имел никакой возможности.
После гангрены, у него была ампутирована нога.
И когда Валентина Васильевна посоветовалась с ним относительно детей, он сказал: "Если у тебя хватит на всех сил - бери, и я, чем могу, тоже буду помогать".
И сил у нее хватило, и терпения, и материнской любви.
А когда у сестры Тамары фашисты забрали мужа в концлагерь, маленький Витя перешел жить к Валентине Пучковой.
В том же фотоальбоме есть снимок, на котором запечатлена вся семья: Валентина, Александр Васильевич, бабушка, Витя и Шурик.
Это, счастливое мгновение будет "остановлено" в еще далеком для них 1946 году. А тогда, в 1943 году, шла война, дети болели и нужны были огромная выдержка и любовь, чтобы противостоять всем невзгодам.
В. ПУЧКОВА:
- Многих детей тогда погубила слепая любовь. Люди, принявшие малышей, хотели сделать как лучше, поэтому ничего не жалели, отдавали им лучший кусок со стола. И истощенные организмы не выдерживали.
Витя как-то попросил у бабушки хлеба, а Александр Васильевич запретил ей это делать.
Я грешным делом даже усомнилась: неужели ему жалко ребенку хлеба?.
Как-то это не вязалось с его очень отзывчивым и мягким характером.
А Витя плакал: "У тебя есть хлеб, а ты не даешь".
И я тоже не сразу поняла, что нельзя изголодавшихся детей кормить хлебом.
Стали для них готовить "болтанку" из муки, свекольный отвар...
Несмотря на всю заботу, Шурик встал на ноги только год спустя.
Зато сколько было для нас радости.
"Папа, - говорит он Александру Васильевичу, - гляди как я круто бегаю". Он путал белорусские слова с русскими, муж делал для них игрушки, рассказывал занимательные истории, отвлекал их от воспоминаний о пережитом. Однажды муж сказал: "Вот и тетя Валя идет", на что Шурик возразил: "Нет, это не тетя, это моя мама".
А что же случилось с родной матерью мальчиков - Любовью Скрипко? Ответа на этот вопрос нет. Виктор помнит ту черную минуту, когда их с ней разлучали в Саласпилсе. Она даже не успела сыновьям сказать слова утешения. Только крикнула: "Они мстят нам за вашего отца, за то, что он партизан". Любовь Скрипко увезли в один из концентрационных лагерей смерти, находящихся в Польше...
Виктор ПУЧКОВ, он же Виктор Скрипко:
- Осенью 1942 года нашу деревню Скрипщину фашисты сожгли вместе с ее жителями. Родителей отца и матери вместе с другии стариками заперли в нашей бане и там заживо сожгли. Потом других жителей деревни согнали вместе и стали затаскивать в церковь. Каким-то чудом несколько человек, в том числе и я с матерью, выскользнули из цепи oxpaнения. Всех остальных сожгли в церкви. Нас потом, как котят - кого за ногу, кого за голову - побросали в грузовики и отвезли в Саласпилсский концлагерь. Нас было четверо - мама, я, Шурик и старший брат Володя.
Виктор помнит свое детство и свой дом. Помнит и крутой песчаный берег над рекой, где жили дикие пчелы, откладывая мед в скрученные листья тополя. Maльчишки их вытаскивали из песчаных сот и обсасывали. Последующее, что с ними произошло, он запомнил навсегда и будет помнить до последнего своего вздоха.
И сейчас стоят перед глазами охваченные пламенем бревенчатая баня и красная кирпичная церковь и руки односельчан, высовывающиеся из окон. Тот день был без пощады. Это случилось за пять месяцев до трагедии деревни Хатынь, и примерно в то самое время, когда фашисты сожгли соседнюю деревню Дремлево с 286 ее жителями (та трагедия унесла 124 детские жизни). Это случилось за 26 лет до открытия мемориала "Хатынь", куда приходят люди, чтобы узнать: "Хатынь не одна: 186 деревень вместе с людьми сгорели дотла на нашей земле белорусской".
В. ПУЧКОВ:
- Когда я, будучи уже взрослым человеком, был в Хатыни, то интересовался судьбой нашей деревни. Экскурсовод провела до "Кладбища деревень", среди памятников которым я нашел и нашу Скрипщину. Я не могу ни отрицать, ни утверждать - остался ли кто в живых из односельчан. Правда, в Риге жила моя тетка, которую вместе с нами привезли в 1942 году в Саласпилс и которую я потом встретил совершенно случайно. То, что она рассказала о войне, совпало с тем, что сохранилось у меня в памяти. Старший брат Володя пропал без вести...
А возможно, он живет где-то рядом. Валентина Васильевна еще в годы войны узнала, что его взяла на воспитание какая-то женщина из Икшкиле. К концу войны ее след вместе с Володей затерялся.
И ЕСЛИ КТО ЗНАЕТ ЧТО-ЛИБО О СУДЬБЕ ВОЛОДИ СКРИПКО ИЗ БЕЛОРУССКОГО СЕЛА СКРИПЩИНА, ПУСТЬ ОТКЛИКНЕТСЯ - ЕГО ЖДУТ БРАТЬЯ ВИКТОР И АЛЕКСАНДР (1938 И 1940 ГОДОВ РОЖДЕНИЯ).
В. ПУЧКОВА:
- В конце 1943 года и в начале 1944 года немцы начали возвращать детей в концлагерь. К нам домой тоже стали оттуда приносить повестки. Мы с Александром Васильевичем до поры до времени отговаривались: у детей, дескать, плохое здоровье, и мы их отправили жить в деревню. Но однажды пришел категорический приказ в условленный срок доставить детей на пункт сбора. Мы этого, конечно, не сделали, а вскоре, на наше счастье, фашисты начали готовиться к бегству и им было не до нас...
Когда Виктор и Александр стали совершеннолетними, супруги Пучковы их усыновили. Валентина Васильевна прожила нелегкую жизнь. Сама из большой семьи, она начала работать с раннего детства, и потому и своих приемных сыновей воспитывала в духе любви к труду. Например, Виктор шестнадцать лет проработал на заводе слесарем-инструменталь-щиком шестого разряда. По болезни (невроз сердца - не прошли бесследно дни, проведенные в концлагере) он вынужден был уйти оттуда и сейчас трудится в пансионате "Лиелупе".
Александр - токарь, работает на заводе "Металлотехника". "Мне не стыдно за них, - говорит Валентина Васильевна, - это порядочные трудолюбивые люди".
Когда я возвращался от Валентины Васильевны и Виктора Пучковых домой, в глаза мне бросился номер на проезжавшем мимо автобусе - 5253. Жетон с таким же номером: висел на шее Александра Скрипко, когда он был в Саласпилсском концлагере. Я, конечно, понимал, что все это лишь совпадение, ничего не значащий набор цифр. Но подумалось: какими неисчислимыми бедами в годы войны дался людям этот мирный рейс.
И вдруг кольнуло сопоставление: и автобус, и те жетоны, что остались лежать на столе Валентины Васильевны, сделаны из одного материала - металла.
Добытого, выплавленного, обработанного руками человека. И какое разное их предназначение.
И невольно возник вопрос: как сделать, чтобы на земле всегда повелевал один только мирный металл? И пусть он будет в любом виде и с разными номерами...
Александр ОЛЬБИК
Газета "Советская молодежь", 20 декабря, 1983 г. http://det.lib.ru/o/olbik/detisalaspilsadoc.shtml
В ночь с 28 на 29 сентября 1944 года в концлагере 'Саласпилс' прозвучали последние 17 выстрелов, оборвавшие жизни больных и ослабленных здоровьем узников этой фашистской душегубки.
Остальных невольников угнали в рабство Третьего рейха. Бараки сожгли, а остатки пепелищ утрамбовали в землю тяжелой военной техникой. Так уносили палачи ноги от неминуемого возмездия - войска антигитлеровской коалиции вот-вот должны были ступить на эту стонущую землю.
В 2004 году правительство России выделило 200 тысяч долларов на реставрацию мемориала к 60-летию Победы.